Введение в когитологию: учебное пособие

Вывод. Назрела необходимость создания когитологических грамматик дедуктивного типа, когда ситуативно обусловленная мысль множественного (социально многоликого) говорящего субъекта в конкретном пространстве и времени соотносится с языком и речью для самовыражения. Это путь от мысли субъекта к языку и речи. Это речемыслительные грамматики, в которых мысль является исходной, т. е. первичной. Такие грамматики обучают не языку в узком смысле, а стереотипному и творческому мышлению с помощью языка. Мы учимся не просто говорить, мы учимся общаться. Язык как средство общения следует понимать более основательно. Общение предполагает наличие объединяющего людей «общего» языка. Общение немыслимо без принадлежности коммуникантов к единой социальной группе. Общение опирается на единство интересов, на общую тему, обсуждаемую коммуникантами.

Соответственно, когитологические грамматики должны учитывать не только отношение языкового знака к обозначаемой вещи, регулируемое мыслящим субъектом, но и коммуникативное отношение, т. е. общение одного говорящего субъекта с другим говорящим субъектом.

Грамматика когитологического типа – это грамматика мыслящего и говорящего субъекта одновременно. При этом коммуникативное отношение регламентирует мыслительный процесс, а само строится в соответствии с правилами социальных отношений на базе потенциальных лексических ассоциаций и грамматических связей.

6. Как видно, помимо двух превалирующих положений исследования интердициплинарная наука, а именно когитология, должна опираться на более интегративные методологические векторы, ср.:

(3) «мысль в языке» (ретроспективные знания, воплощенные в языковых категориях, формах, значениях; или языкосознание);

(4) «мысль на базе языка» (обозначаемая мысль);

(5) «речемысль» (выражаемое понятийно-семантическое единство, коммуникативно регламентируемое речемышление).

Интегративные объекты требуют иных методов исследования, которые бы отражали характер взаимодействия (согласованности и рассогласованности; соединения и разъединения, синкретизма и взаимоисключения) языка и сознания, речи и мышления, а именно языковых значений и мыслительных понятий в статике и динамике, с учетом коммуникативно-прагматических стратегий говорящих субъектов.

Становится очевидным факт: то, что обозначается с помощью языка, принадлежит не языку, а мысли. Но то, что выражено с помощью языка, принадлежит как языку, так и мысли, но не является ни языком и не мыслью в чистом виде. Почему? Потому, что язык и мысль активно взаимодействуют. При этом самовыражается не только мысль, но и сам язык.

7. Целью когитологического анализа является объяснение феномена понимания:

а) мысли, объективированной в языке, т. е. понимания языко-сознания;

б) мысли, обозначаемой с помощью языка;

в) речемысли (речевого и мыслительного комплекса в совокупности).

Понимание мысли регламентировано ресурсами языка и речи. Любое понимание – это самопонимание. Разум осуществляет понимание отдельной мысли, соотнося ее с ней самой или с ее аналогом, ср. А = А; А = А + 1. Акт понимания становится возможным благодаря опоре мысли на язык, ср. «Что касается самой способности мыслить, способности которой обладает разум, чтобы самому понимать свои собственные движения, то единственным имеющимся памятником (свидетельством) этого является язык» [15, 17]. Язык представляет собой механизм для остановки мышления. Этот механизм мышление использует для «самоперехвата» [там же, 54].

Нет языка без сознания. В языке зафиксированы более или менее реликтные формы мышления. Для понимания интрамысли (= объективированной в языковых значениях и категориях ретроспективной мысли) необходимо овладеть азбукой мысли (= оязыковленными мыслительными единицами, или концептами). Это овладение ресурсами языкосознания. К ним относятся знаковые части вокабуляра, а именно полнозначные имена существительные, именующие субстанциальные и локальные мыслительные понятия;

а также признаковые части вокабуляра – имена существительные с акциональной, темпоральной, квалитативной и квантитативной семантикой; имена прилагательные с квалитативной и реляционной семантикой; наречия с локальной, темпоральной и квалитативной семантикой.

Нет речи без мысли. Для понимания экстрамысли, обозначаемой и выражаемой с помощью языка, необходимо овладеть структурированием мысли (= закономерностями предицирования мыслительных концептов в акте говорения). Это умения и навыки овладения речемыслью.

Для того чтобы не растворять проблему взаимодействия сознания и мышления с языком и речью в исследованиях, именуемых «философией языка», целесообразно рассматривать эту проблему, как уже указывалось выше, в рамках направления, терминологически более приемлемого и содержательно более правильного, соответствующего, а именно в когитологии.

Итак, мы определили когитологию как науку о языкосознании и речемышлении. Когитология должна изучать нормы и особенности перехода языка в речь и слияния речи с мыслью. Она должна выявлять закономерности координации языкового и концептуального сознания. Характеризуя когитологию, не нужно забывать, что язык – «феномен человеческий», а лингвистика еще В. Гумбольдтом определялась как наука «антропологическая». Однако приход к субъектно-ориентированному анализу еще остается проблематичным во многих отношениях. Компьютерная модель сознания, предложенная когнитивной наукой, вызывает несогласие у многих исследователей, так как исключает интенциональный, коммуникативно-субъектный характер сознания.

Если мы исходим из того, что в языке заложена человеческая мысль, то возникает задача выявления структуры этой мысли и способов ее воплощения в языке и с помощью языка. При этом мысль всегда субъектна, независимо от того, кто ее высказывает. Индивидуальный субъект, какой бы вклад он не вносил в формирование и выражение мысли, всегда является носителем идей и способа мышления коллективного, социального субъекта. Поэтому, когитология должна стать «гуманистической наукой». Как было сказано выше, человек-субъект неотделим от языка и мышления. Его присутствие объективировано в категориях языка и сознания (homo loquens и homo sapiens). Его участие проявляется в речемышлении (locutor).

Когитология должна стоять на позициях «объясняющей науки». В этой связи следует сослаться на авторитетное мнение В.А. Звегинцева о том, что «объяснительная лингвистика зародилась и созревала в недрах описательной лингвистики, но не нашла в ней нужных средств для своего воплощения. Отсюда и требования полной перестройки лингвистики», что «современная лингвистика делает упор на объяснительную силу теории, которая превращает науку о языке в мощный инструмент познания», что «лингвистика выступает как бы в качестве универсальной основы изучения природы человека» [20, 23, 37, 50].

Язык и речь в перспективе мыслящего субъекта наиболее глубоко исследовались в трудах советских лингвистов В.З. Панфилова, Р.А. Будагова, С.Д. Кацнельсона, Б.А. Серебренникова.

Это проблемы соответствия метода анализа языковому объекту, ср. «Выработка методов исследования языка, которые бы позволяли устанавливать, соответствует ли та или иная лингвистическая теория языку как объективному явлению, всегда была и остается одной из основных задач языкознания» [39, 11].

Это попытки выработать единые, отвечающие природе языка методы анализа, ср. «Язык действительно явление и многообразное, и многоаспектное, но как бы ни были разнообразны функции языка, они должны исследоваться с единых теоретических и методологических позиций» [8, 12].