Вверх тормашками в наоборот-3

Он знал. И не мог придумать слов, чтобы убедить остаться. Ему нужно спрятать её от всего мира. Уберечь.

– Мы все рядом, – отозвалась Росса. – Один на один не выйдет, Геллан, и не мечтай. Не для того мы тебя спасали, чтобы ты сейчас в одиночку пошёл в пасть дракона.

Она знала, эта зеленоглазая ведьма. Прямая, как палка, не умеющая юлить и подбирать осторожные слова.

– И я с вами, – тихо вторит Иста.

– Мы все, – смотрит в глаза Сандр. Когда они успели подтянуться на пустырь? Весь его небольшой разношерстный отряд?

У него не хватает духа сказать, что скопом на одного не получится. Что это вызов на поединок, и, как бы они ни желали навалиться и убить зло, ничего не выйдет. Только хуже будет.

– Вместе так вместе, – не возражает и делает шаг. Идёт впереди всех, закрывая спиной Дару. Не давая ей идти рядом. Не сейчас.

Синее небо бьёт в глаза, вспыхивает чёрными точками и движется, движется, движется, вызывая головокружение.

Они идут в сердце Вахрунда, туда, где ждёт их странный маг-дракон. Геллан чувствует его силу – уродливую, огромную, неповоротливую, тяжёлую, способную раздавить только дыханием или прикосновением.

– Здесь точка, из которой расходятся, как лучи, энергетические линии Зеосса, – плещется усталой древностью голос Айбина. – Об этом знают немногие. Те, кто пережил прошлую войну. Они как струны: тронь – и пойдёт дрожь по всей планете. Порви – и твердь скорчится от боли.

– В прошлую войну это место обошли сражения, – вторит ему Барк. – Так решили все, не сговариваясь. Войны уходят, а жизнь продолжается. И если рвутся струны, значит мир обречён – не будет ни победителей, ни побеждённых. Видимо, этот монстр либо дурак, либо сумасшедший. Он нарушил равновесие.

Барк мотает головой на небо, где всё чаще вспыхивают чёрные молнии-всполохи. Тревожный крик финиста царапает слух: большая огненная птица мечется, кружит низко, но не отстаёт от бесстрашного отряда, что входит в опустевший город. Если здесь и есть люди, то они спрятались, затаились, замерли в ожидании.

Он стоит посреди площади. Высится, как корявая нескладная скала. Высокий, но не статный. В каждом его жесте – дёрганная карикатурность.

– Лимм, – выдыхает с ненавистью Лерран и сжимает кулаки. – Так и думал, что это он. Сумасшедший учёный. Пригретый на груди кольцеглот.

– Плохо дело, – перебивает его Айбин, указывая рукой на столб синего света, что уходит и небеса и разливается в вышине. – По незнанию или специально, но он пробил центр. Видишь: на площади выложены круги? Они не просто украшение или геометрический рисунок. Это линии, от которых расходятся лучами энергетические потоки. Пробей он твердь хоть немного в стороне, было бы не так страшно. А сейчас… я даже не знаю. Не могу предугадать последствий. Но, прежде чем мы доберёмся до столба, нужно обезвредить его хозяина.

Геллан и так это понимал. Молчал лишь, крепче сжимая губы.

– Ты не справишься, – посмотрел ему в глаза Лерран. – Он… сумасшедший. А ты… выплеснулся недавно. К тому же – крыло.

Геллан всё это знал и без слов. Но отступиться не мог. Если ему суждено погибнуть, он хотя бы будет знать, что сделал всё возможное.

– Геллан! – несётся зычный крик. Маг скалится в страшной улыбке и манит его рукой, подзывая. – Готовься к смерти, стакер! Тебе не выстоять против мага!

Он издевался и угрожал. Его распирало от силы, что искала выход и требовала жертв.

Геллан обернулся, встретился глазами с Дарой. Прикоснулся ладонью к её тёплой щеке.

– Прости. Но я должен.

И уже распрямился, собираясь сделать тот самый решительный шаг, когда его потеснило крепкое плечо.

– Посторонись, брат, – Ренн смотрел ему в глаза открыто и прямо. Кто-то ахнул за их спинами. – Когда-то я тебя ненавидел. Считал, что… впрочем, это уже не важно. Уже давно нет ненависти, Геллан. И этот бой – мой, ты уж извини. Он маг. Я маг. Против него не выстоит никто, кроме мага. А он требует поединка, зная, что сломает любого. Любого, кроме меня. Это мой шанс.

Геллан даже не успел ничего возразить, когда обманным движением Ренн выступил вперёд и пересёк черту.

– Ты хотел поединка, маг? Тогда борись с равным!

Обруч на лбу Ренна тускло сверкнул, а плащ пал к ногам.

– Псёнок! – захохотал безумец и, скрючив пальцы, сделал первый выпад.

Ренн

Он не колебался. Решился на этот шаг сразу, как только двинулись все в сторону Вахрунда. Перед магами почти бессильны даже самые искусные воины. Особенно перед сильными. А Ренн чувствовал, как не прост тот, кто ждёт Геллана в центре города.

– Алеста, – зовёт он вечную деву-прорицательницу по имени. И окунается в её испуганные зелёные глаза. Один мило косит. Он бы поцеловал его. Нежно и трепетно. С пиететом, как в старинных балладах, когда любимым женщинам целовали кончики пальцев и клали сердца под ноги.

– Не делай этого! – у неё голос маленькой девочки, растерянной и жалкой. Писклявый капризный голос, от которого недовольно морщатся взрослые люди. А он слушает его, как музыку.

– Тш-ш-ш… – прикладывает палец к желанным губам. – Ты же мудрая и знаешь: У Геллана нет шансов. А я не прошу смотреть будущее. Потому что пока его не ведаешь, оно может быть каким угодно. И я вижу это будущее сейчас. Хочу взять тебя в жёны, Алеста, вечная дева-прорицательница. И если ты ответишь «да», значит у меня будет на тысячу поводов больше победить и жить с тобой долго и счастливо.

– Шантажист! – пыхтит она забавно, как котелок с кашей.

– Ты можешь не отвечать сейчас, – склоняет он голову, – я знаю: для дев-прорицательниц – это очень серьёзный шаг. Вы теряете бессмертие, ту самую вечность, которая никогда не кончается.

Алеста прикасается к его гладкой щеке узкой ладонью и смотрит в глаза. Пытливо, жадно, словно ищет в них истину или ответ на очень важный вопрос.

– А ты знаешь, что те, кто делит с нами ложе, живут долго, очень долго?

– Я маг, – улыбается ей Ренн, – и если ты думаешь, что мне нужна твоя вечность, то нет. Маги тоже живут очень-очень долго. Мне нужна ты и никто больше.

Недовольный мявк заставляет его оторваться от Алестиных глаз. Ренн протягивает руку и чешет Пайэля между ушами.

– И ты мне тоже нужен, не переживай. Если у нас будет дом и дети, ты будешь их охранять и любить, как мы любим тебя.

– А меня? – дрожит Алеста, теребя кончик косы.

– Люблю тебя, – говорит он главные слова. – Люблю всем сердцем. Давно.

– Тогда у тебя на тысячу тысяч больше поводов выжить, Ренн. Не уноси с собой мою любовь в своём сердце. Потому что я не хочу вечности без тебя.