Вверх тормашками

— Я Марго жду, — воспротивилась я.

— Марго уже уехала.

— Какого хрена?

Вот же подруга, ну я тебе сейчас. Доставая телефон из кармана, уже придумала пламенную речь о моей любви неземной к её чертовой заднице.

— Я ей сказал, что сам увезу тебя, — добавил Илья.

— Черт бы тебя побрал, а! — делать нечего, я уселась с комфортом на переднее сиденье, — Не великовата машина-то?

— Для меня в самый раз.

До дома ехали молча. Я думала о том, что теперь так просто от Ильи мне не отделаться, похоже, парень решил-таки взять меня в оборот…ага, пыль задолбается глотать.

Назвав ему адрес, продолжила:

— У тебя совсем дел нет, что ли, чтоб меня до дома подвозить?

— Нет, я сейчас свободен и от чашки чая, кстати, не откажусь. Только вот через час мне надо быть в другом месте.

— Максимум, что я могу тебе предложить, это всё та же фигура — «дуля», иногда её еще называют «кукиш с маслом».

— Господи, Саби, я уже всё понял. Ты неприступная женская особь, к которой я не буду подбивать свои бубенцы. Давай уже, расслабься и получай удовольствие от нашего общения.

— Ты серьезно? — с сомнением в голосе поинтересовалась я.

— Очень даже, — кивнул он, — Так что? Чаем напоишь, по-дружески? Я бы ещё от бутерброда не отказался… с колбасой.

— Любишь колбасу?

Кажется, он мне кого-то напоминает.

— Смеяться не будешь?

И вот эта его фраза как-то смягчила меня, что ли, заставила взглянуть на него под другим углом. Вроде и неплохой совсем парень, я бы даже сказала милый и веселый.

— Не буду, — весело поддержала я, подпрыгнув на сиденье.

— Обожаю сырокопченую колбасу, а, если еще на хлеб с маслом и под помидорку, да сверху сыр и все это микроволновку — так вообще красота!

— Ладно, так и быть, снизойду до тебя, смертный, и накормлю твоими этим странными бутербродами.

Этот услужливый засранец даже взял у меня рюкзак, будто мы в школе, когда поднимались ко мне в квартиру.

Макс слинял из дома буквально недавно, о чем говорили горячий чайник и немытая кружка, значит убегал в спешке готовиться к вечеру. Зато Тефтель, завидев здорового мужика на пороге, со всех своих четырёх лап, а мне показалось, что он ещё и хвостом закрутил на манер пропеллера, чтобы поддать ускорения, рванул на Илью, повизгивая от счастья.

— Быть этого не может! — протянул парень, распахнув глаза от удивления, — Тефтель! — крикнул он, дербаня собачьи уши, за сохранность которых я уже начала опасаться, — Ты как тут?

А я на край дивана присела, наблюдаю, потому что сил вымолвить что-то просто нет. Я шокирована.

Тефтеля — это псина Ильи Ивановича? Без сомнения, судя по тому, что она даже ссытся от радости, причем на мой красивый линолеум.

— Тряпка в ванной, — протянула я, всё ещё пребывая на эмоциях.

— Саби, как моя собака оказалась у тебя? Господи, я думал, что потерял его, — Илья, пуская слезы счастья, говорил взахлеб, коверкая слова, а собака была настроена решительна, пытаясь зализать своего хозяина до смерти или хотя бы до предсмертной агонии.

— Ну всё-всё, я тут, — проговорил он, пытаясь сбросить с себя этот центнер любви и ласки.

— Хм, с чего бы начать, — постучав указательным пальцем по губе, изобразив задумчивость, начала повествование, — Твой пёс сшиб меня на улице два раза. В первый раз я рассыпала все продукты из магазина, во второй — нырнула в снег кувырком, жаль, я не гимнастка. Он спёр у меня палку любимой сырокопченой колбасы, кстати, теперь я понимаю, откуда у него такие пристрастия в еде. Потом я нашла его в своём подъезде. Подала объявление в социальные сети, но толку ноль, справлялась сама, как могла.

— Чем кормила? — поинтересовался он, а потом вдруг его осенило, — Так это ты тогда моему псу пакет с кормом тащила, когда мы встретились у кафе?

— Нет, себе, я ж тебе сказала, люблю похрустеть ночами под сериальчик, — не удержалась от повтора той фразы.

— Кто-то обещал меня чаем напоить? — хитро взглянул он на меня, уходя от темы.

— Пошли и следи за своей собакой, — ткнула я пальцем в Тефтелю, которая на радостях оббежала диван уже четыре раза, зацепив табурет своим задом где-то на третьем круге.

Интересно, прибежит ли соседка снизу жаловаться на топот?

— Кстати, с твоей псиной даже в такси не сажают, — возмущалась я, нарезая помидор, сыр и колбасу, благо, хоть батон был уже нарезан.

— Поэтому у меня большая машина, — проговорил Илья, заглядывая мне за руку, — Какого черта ты делаешь с этим сыром? — ругнулся он, вскакивая с места, — На мои бутерброды такой сыр точно не подойдет, ты словно девственности его лишаешь, слишком аккуратно его режешь, — к спине прижимается крепко мужское тело, а мои пятки инстинктивно становятся вместе, сжимая ноги, ибо вспыхнуло всё внизу живота адским пламенем.

Он протягивает руки и забирает нож.

— Держи сыр, — кладет мои руку на чертову головку сыра…головку…господи, даже простое слово ассоциируется с сексом, ты озабоченная дурында, Сабина Георгиевна. Кладет свою ладонь поверх моей, — Держи нож, — беру в руку деревянную рукоять, сверху — его пальцы.

Блин, до чего ж интимная позочка. Стою себе, маленькая, щуплая девочка, а сзади такой кабан прижимается. НЕ устою, ох не устою…держись, Саби…держись, мать твою через кочерыжку.

— Смотри, чуть толще резать надо, тогда корочка будет шикарная, — нож плавно разрезает сыр, — Тоооолще, — второй кусок падает на доску, — Виииидишь? — растягивает он слова, отрезая третий кусок.

— Стоп, я тут расплавлюсь сейчас вместе с сыром этим! — кинула нож на столешницу и повернулась, а он, гад, ни на каплю не сдвинулся.

Глаза на него поднимаю:

— Как у тебя это получается, а? — спрашиваю напрямую, потому что мне правда очень интересно. Вадик редко пользовался такими приемами, либо не умел, либо использовал только на избранных.

— Что «это»? — искренне удивился он.

— Ну штучки вот эти все, — покрутила пальцем в воздухе, — К спине моей прижаться, рукой моей сыр резать, а голос такие нотки приобретает, будто ты меня прям тут возьмешь сейчас?! Как у тебя это выходит?

— Господи, ну что ты за девушка такая? — улыбнулся он, хлопнув себя по лбу ладонью, — Ай, по фиг…мне нравится твой острый язык, — махом прижимается ко мне, впечатывая меня задом в столешницу, и целует, буквально заткнув мои ответные матюки.

И снова тот сон, как на яву. Кусает губы, выдыхая с едва различимым стоном. Руки спускаются на мой маленький зад и, кажется, что оба холмика помещаются в его ладонях. Мать честная, это чертовски заводит!

— Прям горррячо, — рычит он с легкой ухмылкой, — Вот, что сыр животворящий делает.