Вверх тормашками

Вымытая и счастливая собака была усажена на заднее сиденье, и мы тронулись с места, махнув родителям через окно.

— И давно родители тебя сватают? — поинтересовался парень, когда мы выезжали из посёлка снова на трассу.

— Уже год, наверное, а что? Замуж позвать хочешь? — съязвила , но, как оказалось, своими мыслями ранее и догадками, я попала в самую точку…в самое яблочко.

— А почему бы и нет? — улыбнулся он, пожав плечами, как будто между делом, — Только сначала добиться тебя надо.

— Не старайся, без толку, — отрезала тут же.

— Посмотрим. Ты же знаешь, я упертый.

Вот на хрена я только ответила ему на то долбаное сообщение?! Зачем пошла на встречу? На кой предмет позвонила сегодня? Женщина, одним словом. Сначала делаю, потом думаю…Черт.

Вверх самооценку и другие части тела

Машина остановилась у моего подъезда, и пока я выгружала из машины Тефтелю, Вадик, наградив меня многозначительным взглядом, спросил:

— Может, поужинаем сегодня?

— Нет, спасибо. Сегодня я устала.

Не то, чтобы я хотела отделаться от парня, но сегодня просто хотела побыть одна. Слишком уж много событий для одного дня. Вадик со своими заморочками и внезапной упертостью в завоевании моей персоны, мысли о поездке за город в следующие выходные, и Макс, который, как ни странно, ни разу не позвонил мне. Куда же он запропастился? С мыслями о пропавшем друге легла спать, большая морда, как обычно устроилась в ногах, заняв добрую часть кровати.

— Поцелуй меня! — говорит он твердо, напирая на меня всем телом, удерживая руки за запястья, чтобы не огрести ещё одну оплеуху.

— Какого черта? Ты свихнулся совсем? — голос дрогнул и приобрел шипящие нотки, словно змея, которую загнали в угол.

— Твои губы..., — проговорил он, словно убаюкивал, ослабив хватку на запястьях, — Такие красивые...такие манящие, — монотонная интонация гипнотизировала, и я смотрела на его губы, как завороженная. Они были всё ближе и ближе к моим, — Такие нежные на вид, что голова идёт кругом.

— Не смей, — мозг словно в тумане, но всё еще пытается сопротивляться.

— Просто поцелуй меня, — попросил он, — Я этого хочу...хочу попробовать тебя на вкус...пожалуйста, — голос сбивается, дыхание рваное, а губы так близко к моим, и сердце от страха, что вот-вот он прикоснется ко мне, готово разбить грудную клетку. Не могу поднять голову, чтобы посмотреть в его глаза, потому что они утянут в этот омут ощущений и эмоций. Пытаюсь сохранить здравый рассудок, который медленно рассыпается в прах от его напора.

Легкое, едва уловимое касание его губ моих. Это даже не похоже на поцелуй, это словно касание легкое пера по коже. Чуть больше напора, но я не уступаю. Теперь его руки, отпустив мои запястья, обхватывают меня, ладонями сжимая чуть выше талии. Чувствую своё каждое чертово ребро под его пальцами, что, заключив бьющееся в сумасшедшем ритме сердце, не даёт вздохнуть полной грудью.

Прижимает к своей груди, а мне становится жарко, не могу понять, от кого идёт этот жар. От него или от меня самой. Не хватает воздуха под его напором, и я пытаюсь вздохнуть:

— Не сейчас...не смей...дыши со мной одним дыханием, — хрипит он и с новой силой набрасывается на мой рот. Его дыхание сливается с моим в одном больном ритме. Словно от этого поцелуя зависит судьба нас обоих.

Вихрь жестких касаний и он одним рывком прижимает к стене ещё сильнее, словно не может иначе, словно зависим от меня. Движения его губ лишили последних остатков разума, и я срываюсь. Пальцами впиваюсь в его плечи, а он стискивает меня в своих медвежьих объятиях ещё сильнее, будто неимоверно рад тому, что я наконец сдалась, и отпускать не собирается. Я в клетке. Но в такой приятной, крышесносной клетке, что желание капитулировать становится всё яснее.

Слышу его тяжелый выдох через нос, следом такой же сильный вдох. Понимаю, что назад пути нет, он сковал своими руками меня по всему телу. Я — словно один сплошной оголенный нерв, что так и ждет одного единственного первого, чуть более откровенного касания, чтобы заискрить яркими вспышками невероятных эмоций.

— Один на двоих вдох, — шепчет он, отстранившись от моих губ, — Но это было бесподобно. Я именно так себе всё и представлял...и мне не терпится узнать, что же будет дальше.

Женский мозг даже в порыве такой страсти, уже после, умеет быстро вставать на место...ситуация из серии а поговорить? после страстного, сумасшедшего секса. Поэтому долго не думая, решила поправить парня:

— Ты же сказал одно на двоих дыхание.

— Нет, маленькая, этот поцелуй был словно вдох для меня, вдох полной грудью. Одно на двоих дыхание будет тогда, когда со всей страстью, нежностью и лаской я войду в тебя...

— МАТЬ ТВОЮ! — крикнула так, что не поняла, как проснулась, сев в кровати одним махом, — Хвостатый черт, чтоб тебя...и дёрнуло же его присниться, а!

Тефтель вздрогнул, подняв голову, и шевельнул ухом.

— Спи, я не про тебя, — похлопала собаку по морде, успокаивая.

Воскресенье прошло, как нельзя лучше, не смотря на два звонка от Вадика, который звал сначала пообедать, а потом и поужинать. Но получив твердый отказ на оба предложения, ретировался не солоно хлебавши, а я продолжила занятие под названием ничегонеделание в обнимку с Тефтелей, который всё-таки сжевал второй тапок.

Целый день помнила поцелуй во сне. Сравнивать мне, к сожалению, не с чем. В первый и последний раз Илья целовал, словно знакомился, но то, что было ночью, к этому даже слов не подобрать. Из головы до сих пор не выходили картинки, то и дело всплывающие в памяти, а руки подрагивали от ощущений. Сон настолько явный и реалистичный, что даже страшно.

Мой, горячо любимый, друг Макс объявился ближе к вечеру, залетев ко мне с выражением а-ля мать моя, женщина!.

— Чего случилось? — спросила я, не выдержав этой паузы, пока он снимал кроссовки.

— Я познакомился с парнем, — выдохнул мой дружочек. Неужели свершилось, а?!

— Так, проходи, у меня в холодильнике есть пироженки, я сейчас чайник поставлю. Хочу знать всё в подробностях. Ясно?

— Само собой, — кивнул друг с каким-то странным облегчением. А мне подумалось, как хорошо, что мы есть друг у друга.