Вы найдете это в библиотеке

— Да, верно, было дело.

— Ты, пап, тогда еще сказал: «Двигаться боком, как краб, интересно. Мир кажется шире, когда смотришь на него так. Картинка перед глазами “широкоэкранная”».

Я пытался припомнить, что говорил такое. Но наверняка у Тиэ память крепче, чем у меня. Она смущенно опустила голову.

— Уже повзрослев, я иногда вспоминаю твои слова. Если смотреть только вперед, обзор будет уже. Поэтому, когда захожу в тупик или переживаю из-за чего-нибудь, я просто говорю себе, что нужно сменить точку наблюдения, расслабить плечи и походить боком, как краб.

Вот, значит, какими важными для нее оказались мои слова. Я почувствовал, что грудь переполняют эмоции, и изо всех сил сдерживался, чтобы не расплакаться.

Я так долго переживал из-за этого. Пока ты не выросла, я все время работал, а твое воспитание почти полностью переложил на Ёрико. Возможно, у нас немного общих воспоминаний о проведенном вместе времени. Возможно, я не смог ничему научить дочь. Но если один человек общается с другим, это уже можно считать обществом. Когда что-то происходит благодаря такому контакту — хоть в прошлом, хоть в будущем, — это уже и есть общество.

Мне показалось, что я наконец-то понял то, что мне сказал Эбигава.

Не только фирма. Обществом можно считать отношения между родителями и детьми. Слова, которые я между делом обронил, когда Тиэ была маленькой, она бережно сохранила и примерила на себя. Я чувствовал, как поражен тем, что она стала совсем взрослой.

Я смотрел на крабика на сумке Тиэ.

До настоящего момента я все время шагал вперед и вперед. Я думал, что жизнь можно строить только так. Но теперь мне стоит посмотреть, что было по бокам.

И какими мне тогда увидятся дочь и жена, которые всегда были рядом, моя повседневная жизнь.

Заметив официантку, Тиэ подняла руку и попросила налить ей еще чаю. А потом, словно что-то вспомнив, посмотрела на меня:

— Кстати, а что ты хотел у меня спросить?

Через несколько дней, после обеда, я отправился возвращать книги в библиотеку культурного центра.

На доске объявлений, которая была и ширмой, отгораживающей справочную, тот самый сотрудник в зеленой рубашке приклеивал афишу.

— Хироя-сан, чуть правее.

В нескольких шагах от него стояла Нодзоми и давала ему указания. Он открепил верхнюю правую кнопку и слегка сдвинул постер.

«Один день библиотекаря». Вот, оказывается, какие мероприятия они еще устраивают. Нарисована овечка, открывающая книгу. Закрученные рожки сами по себе напоминают какое-то живое существо. Немного удивительная картинка, но обладает очарованием.

Я поздоровался и прошел мимо.

Нодзоми тоже поздоровалась и улыбнулась мне.

Я заглянул за ширму.

Как и прежде, там сидела Комати, которая что-то валяла из шерсти. Обратив на меня внимание, она остановилась. Ее взгляд был направлен на бумажный пакет у меня в руках. На нем был логотип… «Курэмиядо».

— Это вам, небольшой подарок, — сказал я и вытащил из пакета коробку. Печенье Honey Dome, двенадцать штук.

Комати приложила обе ладони к щекам и сказала:

— Ой, как я рада!

Я и дальше буду с уверенностью и гордостью всем рассказывать об этом печенье. Ведь это же и мое печенье. Пусть я и не сам его испек.

Комати встала и, взяв коробку в руки, сказала:

— Большое спасибо!

— Комати-сан, вы же сами сказали, если съесть десять штук из коробки, в которой было двенадцать, можно ли считать последние две остатком? Мне кажется, я нашел ответ на этот вопрос.

Продолжая держать коробку в руках, Комати смотрела на меня. Я улыбнулся.

— Оставшиеся две штуки ничем не отличаются от тех, что были съедены раньше. Все они одинаково вкусные.

Да, сейчас я это понимаю.

День, когда я родился, сегодняшний день, когда я стою здесь, и завтрашний день, который только еще наступит.

Все они одинаково важны.

Комати с удовлетворением улыбнулась и, сжимая коробку, села на стул.

Я аккуратно спросил:

— У меня один вопрос.

— Какой?

— По поводу бонуса… Как вы их выбираете?

Что касается рекомендации книг, то, скорее всего, она опирается на свой многолетний опыт и чутье. Но она же не может заранее знать, что я в универмаге увижу крабов или что в детстве с дочкой мы участвовали в «беге крабов».

Я полагал, что у нее есть какой-то секретный прием, но она как ни в чем не бывало ответила:

— Наобум.

— Что?

— Ну, если говорить красиво, то я полагаюсь на вдохновение.

— Вдохновение?

— Но если оно и вас привело к чему-то новому, то это очень хорошо. Просто замечательно.

Комати посмотрела прямо на меня:

— Это не значит, что я что-то особенное знаю или что-то особенное вам даю. Все самостоятельно пытаются найти значение тех бонусов, которые получили от меня. И в книжках то же самое. Вне зависимости от намерений того, кто их написал, люди, прочитавшие их, находят свои собственные смыслы и обретают что-то свое собственное.

Приподняв коробку, Комати еще раз меня поблагодарила.

— Большое спасибо за печенье. Мы съедим его вместе с мужем.

Я представил, как Комати и ее муж откроют эту коробку, как обрадуются вкусу печенья. Для меня было большой честью стать частью этой цепочки.

Начался май.

Был ясный день, после полудня мы договорились с Ёрико встретиться в холле культурного центра рядом с парком. Я занимался с утра на компьютерных курсах для пенсионеров, и мы решили устроить пикник, когда закончатся занятия.

Мы шли по парку, в котором деревья сакуры были покрыты зеленой листвой.

В рюкзаке лежали онигири. Это сюрприз. Я тренировался каждый раз, когда Ёрико куда-то уходила. Тогда в лапшичной я расспросил Тиэ, с какой начинкой мама любит онигири.

Листья горчицы.

Хорошо, что я тогда спросил. Я бы сам до этого ни за что не додумался. Даже этого о жене не знал. Хотя она прекрасно знает о моих вкусах.

Когда мы сели на скамейку, я достал онигири, завернутые в пищевую пленку.