Вяземская катастрофа

С 15 ноября противник возобновил наступление.

В ходе боев на втором этапе оборонительной операции уже на ближайших подступах к столице не раз возникали критические моменты. После прорыва немцев на стыке 30-й армии (с 17 ноября она была возвращена в состав Западного фронта) с 16-й противнику удалось захватить переправы в районе Волжского водохранилища. По словам Жукова, в это время ему позвонил И.В. Сталин и спросил:

«— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность, — сказал И.В. Сталин. — Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем» [64]. Позднее Г. К. Жуков на вопрос писателя Константина Симонова, была ли уверенность, что Москву не сдадут, ответил: «Полной уверенности не было».

Характерный эпизод. На наро-фоминском направлении в результате прорыва 1 декабря к Апрелевке немцы оказались всего в 11–13 км от штаба Западного фронта в Перхушково (8 км западнее Одинцово). Встал вопрос о переносе командного пункта фронта в другое место. В частных разговорах Жуков упоминал о возникшей угрозе его штабу. Однако в мемуарах об этом не было сказано ни слова. Но шаги в отношении перемещения командного пункта на восток, не без ведома Жукова, предпринимались. Это подтверждают и Штеменко, и Василевский.

А.Е. Голованов, находившийся в один из этих тревожных дней в кабинете Сталина, стал свидетелем знаменательного разговора:

«Шло обсуждение дальнейшего боевого применения дивизии. Раздался телефонный звонок. Сталин, не торопясь, подошел к аппарату и поднял трубку. При разговоре он никогда не держал трубку близко к уху, а держал ее на расстоянии, так как громкость звука в аппарате была усиленная. Находящийся неподалеку человек свободно слышал разговор. Звонил корпусной комиссар Степанов — член Военного совета ВВС. Он доложил Сталину, что находится в Перхушково (здесь, немного западнее Москвы, находился штаб Западного фронта).

— Ну, как у вас там дела? — спросил Сталин.

— Командование ставит вопрос, что штаб фронта очень близок от переднего края обороны. Нужно штаб фронта вывести на восток за Москву, а КП организовать на восточной окраине Москвы!

Воцарилось довольно длительное молчание…

— Товарищ Степанов, спросите товарищей — лопаты у них есть? — спросил спокойно Сталин.

— Сейчас… — вновь последовала долгая пауза. — А какие лопаты, товарищ Сталин?

— Все равно какие.

— Сейчас… — Довольно быстро Степанов доложил: — Лопаты, товарищ Сталин, есть!

— Передайте товарищам, пусть берут лопаты и копают себе могилы. Штаб фронта останется в Перхушково, а я останусь в Москве. До свидания.

Не торопясь, Сталин положил трубку. Он даже не спросил, какие товарищи, кто именно ставит эти вопросы. Сталин продолжил прерванный разговор.

Эпизод весьма краткий, и вряд ли он требует дальнейших пояснений» [63].

То, что Сталин не покинул Москву, имело большое психологическое значение. А вот желание Жукова перенести КП фронта подальше в тыл могло вызвать неблагоприятное развитие обстановки — за ним потянулись бы и командующие армиями.

За 20 дней врагу удалось продвинуться севернее Москвы на 80–90 км и на 110 км южнее нее. К 5 декабря гитлеровцы окончательно выдохлись. К концу ноября потери вермахта возросли уже до 740 тыс. человек, безвозвратные потери составили 244 тысячи. Немцы сумели возместить убыль только 400 тысяч, некомплект их действующей армии достиг 340 тысяч человек — более 10 % ее первоначальной численности. Наиболее сильно пострадала немецкая пехота: она потеряла около четверти своего состава [23]. В конечном итоге враг на московском направлении был окончательно остановлен, а затем — в результате контрнаступления — отброшен от столицы.

Автору, видимо, следовало еще раньше закончить свои записки, так как его рассказ уже давно вышел за рамки заявленной темы книги о начальном этапе Московской оборонительной операции. Но хотелось хотя бы конспективно проследить, как наши войска и военное руководство начали преодолевать последствия катастрофы. Только неимоверным напряжением всех сил государства и народа к концу октября удалось справиться с первым кризисом и приостановить врага.

Масштабы катастрофы. Длительное время в официальных трудах и различных публикациях масштабы поражения советских войск в вяземской оборонительной операции попросту замалчивались. Мимоходом упоминалось, что в начале октября советские войска потерпели крупную неудачу — в результате прорыва фронта в окружения попали войска 19, 20, 24 и 32-й армий, которые продолжали героическую борьбу, сковав 28 дивизий противника. Из некоторых источников можно было узнать, что всего было окружено 19 дивизий, часть которых сумела пробиться из окружения, и что бои в районе Вязьмы дорого обошлись нашим войскам. Иногда можно было прочитать, что в самый критический момент для защиты Москвы в распоряжении советского командования оставалось минимальное количество войск — всего 95 тысяч человек. В связи с этим всячески подчеркивалась роль компартии и Ставки (или Сталина — в зависимости от года издания труда), которые сумели мобилизовать на защиту столицы все силы народа, все ресурсы страны. Почему так получилось, и куда делись остальные войска действующей армии — могли догадываться лишь самые дотошные читатели творений советского агитпропа. В книге «Битва под Москвой. Хроника, факты, люди», изданной уже в 2001 г., по-прежнему утверждается, что в окружение западнее Вязьмы попало 19 стрелковых дивизий и 4 танковые бригады. При этом вопросы о потерях советских войск и последствиях катастрофы, не говоря уж о конкретных причинах поражения, всячески обходятся.

В ходе операции «Тайфун» немцам удалось обрушить советский фронт обороны на Западном стратегическом направлении, окружить и разгромить основные силы трех фронтов. Они понесли огромный урон в личном составе, вооружении и боевой технике. В наиболее крупном котле в районе Вязьмы в окружение попали полевые управления 19-й и 20-й армий Западного фронта, 24-й и 32-й армий Резервного, 37 дивизий (в том числе одна дивизия под Калугой), 9 танковых бригад и 31 артполк РГК (см. схему 23). Окруженные там войска входили в состав десяти армий — пяти Западного фронта (16, 19, 20, 30-я и оперативная г руппа генерала Болдина) и пяти Резервного (24, 31, 32, 43 и 49-я). В окружении под Брянском оказались полевые управления трех армий (3, 13 и 50-я), 22 дивизии, 2 танковые бригады и 15 артполков РГК. Кроме того, в отдельных районах были окружены еще 5 дивизий и 4 артполка РГК.

А всего в окружении под Вязьмой и Брянском оказались 7 из 15 полевых управлений армий, 64 дивизии из 95 (67 % от имеющихся к началу битвы), 11 танковых бригад из 13 (85 %), 50 артполков РГК из 62 (80 %). Учитывая, что из окружения смогли вырваться остатки 32 дивизий (включая и три дивизии из пяти, окруженных вне общих котлов) и 13 артполков РГК, всего были потеряно 32 дивизии, 11 танковых бригад и 37 артполков РГК. Приходится признать, что наши войска на начальном этапе оборонительной операции потерпели сокрушительное поражение, равнозначное катастрофе.

18 октября в сообщении ОКВ было объявлено о разгроме группы маршала Тимошенко «в составе 8 армий, 67 стрелковых, 6 кавалерийских и 7 танковых дивизий и 6 танковых бригад. Во время боев было взято в плен 648 196 человек, захвачено и уничтожено 1197 танков, 5229 орудий различного типа, а также огромное количество военного имущества». Позднее немцы называли и такие цифры захваченных под Вязьмой и Брянском пленных — 657 948 военнослужащих. По уточненным данным, в плен было взято 673 098 человек, трофеи составили: 1277 танков, 4378 артиллерийских орудий, 1009 зенитных и противотанковых орудий, 87 самолетов и огромное количество другой боевой техники [12].

В числе пленных оказались командующие 19, 20 и 32-й армиями М.Ф. Лукин, Ф.А. Ершаков и С.В. Вишневский, а также другие генералы.

По данным статистического исследования «Россия и Советский Союз в войнах XX века», носящего официальный статус, в московской стратегической оборонительной операции за 67 суток — с 30 сентября по 5 декабря 1941 года — наши войска потеряли 658 279 человек (из них безвозвратно — 514 338), 3832 орудия и минометов, 2785 танков и САУ, 293 боевых самолета [19]. Но в рамках этой стратегической операции было проведено шесть фронтовых оборонительных операций: орловско-брянская, вяземская, калининская, можайско-малоярославецкая, тульская и клинско-солнечногорская. Чтобы определить масштабы поражения на первом этапе московской операции и как они сказались на последующих действиях советских войск, надо знать потери наших войск в личном составе, вооружении и боевой технике в ходе первых двух — орловско-брянской и вяземской операций. Скорее всего, абсолютно точных сведений добиться уже вряд ли удастся, придется ограничиться лишь ориентировочными расчетами.