Вяземская катастрофа

Примечания: *в процентах к составу трех фронтов к началу операции. **в процентах к общим потерям.

Данные таблицы производят странное впечатление. Прежде всего, поражает точность приводимых цифр. Это кто ж докладывал о потерях, когда штабы армий и фронтов в октябре не знали даже, где и в каком состоянии находятся их соединения. Количество раненых в 3,5 раза меньше числа безвозвратных потерь. Но это как раз понятно: большая часть из них попала в плен. Но важнее другое: безвозвратные потери за 67 суток операции (514 тыс. человек) намного меньше числа взятых в плен (по немецким данным — 665 тыс. человек) за 17 суток (с 2 по 18 октября). Как согласовать эти цифры и нужно ли это? Положим, что немцы намного завысили число военнослужащих, взятых в плен, и на секунду поверим официальным данным. Если за 67 суток три фронта потеряли чуть больше половины своего состава, имевшегося к началу операции, то сколько же они могли потерять за первую половину октября в котлах — 30–35 %? Тогда в составе войск, избежавших гибели и вырвавшихся из окружения, осталось бы порядка 750–850 тыс. человек. При таком раскладе обстановка на Можайской линии обороны не носила бы такой угрожающий характер. Или советские войска в ноябрьских боях не несли потери?

Поэтому официальным цифрам потерь за всю оборонительную операцию верят разве только те, кто никогда не работал в советских архивах и сам не делал расчетов.

Между тем по данным труда «Россия и Советский Союз в войнах XX века», за июль-октябрь (четыре месяца) не были получены данные о численности личного состава и потерях от 35 стрелковых дивизий, общая численность которых составляла 484 тыс. человек, в том числе от 16 дивизий Западного и одной (!) дивизии Резервного фронтов (и это после сентябрьского и двух октябрьских котлов?). Выходит, что остальные дивизии этих фронтов (не говоря уж о танковых, кавалерийских и других соединениях и отдельных частях армейского и фронтового подчинения), попавшие в окружение в октябре, смогли каким-то образом доложить требуемые сведения? Потери этих соединений пришлось определять расчетным методом. Набралось таких неучтенных потерь за первые месяцы войны 1162,6 тыс. человек, в том числе 12,6 тыс. в погранвойсках (таблица 120 труда). Эти потери включены в сводки соответствующих фронтов, как пропавшие без вести. Последнее утверждение вызывает законный вопрос: какая же часть из этого огромного числа была включена в потери Западного и Резервного фронтов за октябрь месяц? Это что же — Буденному приплюсовали потери одной дивизии?

Потери в вяземской (2–13 октября) и орловско-брянской (30.9–23.10) операциях официально не подсчитаны (по крайней мере, в труде они не упоминаются). Почему бы и эти потери не определить расчетным методом?

Из 16 объединений трех фронтов смогли избежать окружения и полного разгрома 4 армии (22-я и 29-я Западного фронта, 31-я и 33-я Резервного) и опергруппа, имевшие первоначальную численность примерно 265 тыс. человек. Но и они понесли большие потери. К середине октября укрепления на Можайской линии занимали 90–95 тыс. человек, но это с учетом прибывших 32, 312 и 316-й стрелковых дивизий и сводных отрядов военных училищ. Положим, что из 1250 тыс. личного состава трех фронтов в строю осталось 250, даже 350 тыс. человек. Куда же делись остальные? Исследователь Ходаренок М.Н. назвал следующие цифры потерь наших войск в Московской оборонительной операции в октябре 1941 г.: 855 100 — безвозвратные, в том числе 673 000 — пленными, 104 100 — ранеными, общие — 959 200 человек, не указав, к сожалению, источник этих цифр [76].

Абстрагируясь от названного немецкой стороной числа взятых в плен, нам все равно не уйти от того факта, что за две-три недели из боевого строя действующей армии был выведен миллион бойцов. Большая часть из них попала в плен, многие погибли или были ранены, значительная часть рассеялась по лесам. Из числа последних многие были мобилизованы зимой 1942 г. войсками генералов Белова и Ефремова, действующими южнее Вязьмы, или позднее, когда районы октябрьских боев были освобождены от врага.

В связи с этим небольшое общее замечание. Мне уже приходилось ссылаться на данные картотек безвозвратных потерь Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. На начало 90-х годов в них хранилось 17,2 млн персональных карточек солдат (сержантов) и офицеров Красной Армии, погибших в минувшую войну. Картотеки составлялись на основе донесений войсковых частей и извещений, полученных военкоматами. Немалая часть имен была установлена работниками военкоматов во время подворного опроса, проведенного в 1948–1949 гг. Много карточек было заведено на основе изучения двух картотек WAST (справочной службы вермахта) — на военнопленных-офицеров и на военнопленных-солдат, переданных в архив американцами вскоре после войны.

С тех пор работниками ЦАМО была проведена большая работа по упорядочению учета безвозвратных потерь и устранению дублирующих сведений. Из картотек были исключены следующие категории выбывших из строя военнослужащих: дезертиры, военнослужащие, осужденные и направленные в места заключения, приговоренные трибуналами к высшей мере наказания (т. е. расстрелянные), а также снятые с учета безвозвратных потерь, как оказавшиеся живыми. Вот близкий мне пример. Из 196 воинов 120-го гап, числившихся погибшими и пропавшими без вести в электронном Центральном банке данных (ЦБД), а значит, и в картотеках безвозвратных потерь ЦАМО, 34 (17 %), по данным совета ветеранов полка, оказались живыми после войны (на некоторых из них были оформлены по 2–3 извещения). Но в то же время 20 погибших и пропавших без вести военнослужащих этого полка не были учтены в ЦБД. Сведения о них, подкрепленные соответствующими документами, были дополнительно включены в картотеку. Так что публичные выступления некоторых больших начальников о том, что они сами до сих пор числятся в картотеках погибшими или пропавшими без вести, безосновательны. Они хорошо знают, что только из картотеки безвозвратных потерь офицеров по вышеперечисленным причинам исключены 125 232 человека. Подобными заявлениями стремятся подорвать доверие к данным картотек безвозвратных потерь офицеров, рядового и сержантского состава ЦАМО. Почему?

А потому, что если признать данные картотек соответствующими реалиям, то это поставит под сомнение (слишком велика разница!) официальные цифры потерь. Придется пересматривать все расчеты авторов труда «Россия и Советский Союз в войнах XX века», причем в большую сторону. А делать это соответствующие ведомства по известным причинам не хотят. Ведь при сопоставлении результатов операций и сражений с величиной потерь, понесенных советскими войсками (особенно в сравнении с потерями противника), придется переосмысливать некоторые победные реляции и роль в войне отдельных военачальников. При этом могут лопнуть, как мыльные пузыри, многие мифы и легенды, созданные не очень умной советской пропагандой.

По данным на конец 2000 г., в картотеках безвозвратных потерь солдат, сержантов и офицеров ЦАМО числилось более 14 507 тыс. персоналий. По результатам предварительного побуквенного обсчета, безвозвратные потери Вооруженных Сил в минувшей войне составляли не менее 13 850 тыс. человек [77]. Кстати, последние цифры косвенно подтверждает и другой достаточно авторитетный источник: «За годы войны из ВС по различным причинам убыло 26,6 млн человек, более половины из них составили безвозвратные потери» [78]. По нашим данным, обсчет все эти годы продолжался (а может быть, уже закончился), но окончательные его итоги для исследователей пока недоступны.

По последним данным Военно-мемориального центра Вооруженных сил РФ, жертвами Великой Отечественной войны, продолжавшейся 1418 дней и ночей, стали 26 млн 549 тыс. человек — солдат и офицеров, мирных жителей — убитых, погибших от голода, умерших от лишений. Потери Вооруженных сил страны составили около 16 млн человек. Именно столько карточек персонального учета погибших военнослужащих хранилось до последнего времени в Центральном архиве Минобороны РФ в Подольске. С марта 2006 г. их расшифровывают и заносят в компьютерную базу сайта «Народная память» сотрудники Военно-мемориального центра. Реализацию этого проекта поддерживают Минобороны РФ, МВД, ФСБ, Комитет Госдумы по делам ветеранов и ряд ветеранских организаций [358] . Это шаг в правильном направлении. По словам начальника Военно-мемориального центра Генштаба генерал-майора генерала А.В. Кирилина, число карточек в результате проведенной работы сократил ось примерно до 15 млн.

358

В поименный список ныне здравствующих фронтовиков на сайте «Победители» внесено 1 008 741 человек,

Но практика работы по увековечению памяти погибших и пропавших без вести показывает, что многие тысячи воинов вообще не числятся ни в каких картотеках и базах данных. Об этом говорит опыт 15-летней работы фонда «Народная память» (правопреемник Научно-информационного центра «Судьба», данные которого использовались при издании Книг Памяти в регионах Советского Союза) [359] .

К сожалению, по картотекам невозможно правильно определить распределение потерь по годам войны. Зачастую без вести пропавших военнослужащих регистрировали намного позже случившегося — на основе запросов родных (результатам подворного опроса), которые оказались на оккупированной территории. Например, воин пропал без вести (погиб) в 1941 г. в киевском окружении или под Вязьмой. Но родные обратились с запросом в военкомат только после освобождения их местности в 1942–1944 гг. По опыту моей многолетней работы в фонде «Народная память», по выполнению заказов некоторых областей и республик, территория которых была временно оккупирована врагом, это случалось сплошь и рядом. Так, 120-й гап фактически перестал существовать 13 октября 1941 г. (исключен из списков артчастей РГК 24.12.1941 г.), а в извещениях о выбытии из строя военнослужащих полка указаны даты 1942, 1943 и даже 1944 годов. За счет этого потери 1941–1942 гг. могут оказаться заниженными по сравнению с последующими годами.

359

В информационном массиве Центрального банка данных (ЦБД) к 1995 г. содержалось почти 20 миллионов сведений (персоналий) о погибших и пропавших без вести. Они получены при обработке архивных документов трех центральных архивов — ЦАМО, Военно-медицинского архива (музея) и Архива ВМФ по потерям личного состава в 1941–1945 гг. К сожалению, работа фонда по удалению дублирующих сведений еще не закончена.

По существу, данные картотек, находящиеся в пределах между 15 и 13,85 млн, и являются демографическими потерями, но они более чем на 5 млн превышают официальные цифры. Они же почти на 2,5 млн превышают официальные цифры безвозвратных потерь с военно-оперативной точки зрения (11 444 тыс. человек). К авторскому коллективу статистического исследования «Россия и Советский Союз в войнах XX века», в основу которых положены результаты работы комиссии Генштаба в 1988–1989 гг., имеется много вопросов. Например, в нем дан далеко не полный перечень крупнейших операций Красной Армии, в том числе опущена отнюдь не рядовая операция «Марс» (с 24 ноября по декабрь 1942 г.). Сейчас некоторые историки предлагают считать, что эту операцию проводили в демонстративных целях. Ничего подобного: в не так давно рассекреченном Перечне Генерального штаба ВС СССР, составленном уже после войны, она числится в ряду основных стратегических операций. Ничего себе «демонстрация», которая закончилась окружением крупных группировок наших войск! Причем только безвозвратные людские потери в этой операции составили 70,4 тыс. человек, или 14 процентов от численности войск к началу операции [360] . Столько потеряли безвозвратно три фронта в курской оборонительной операции по официальным данным (70,3 тыс.). В некоторых случаях скрыть большие потери проще, нежели объяснять их причины и называть виновных поименно.

360

ЦАМО РФ. Ф. 48а. Оп. 1640. Д. 180. Л. 275.

Убежден, что рано или поздно официальные цифры потерь Красной Армии в минувшей войне придется пересмотреть. Особенно это коснется операций, в которых наши войска потерпели поражение. Это, конечно, не означает, что надо совсем отбросить результаты работы коллектива, возглавляемого уважаемым Г.Ф. Кривошеевым, который провел большую и важную работу по упорядочению потерь. Опубликованные данные широко используются и, несомненно, будут использоваться и в дальнейшем. Но каждый раз их надо сверять с первичными архивными документами. В отличие от нас, немецкая сторона до сих пор так и не смогла подготовить подобного статистического исследования о потерях в отдельных операциях. И это особенно видно при попытке определить потери немецких войск за первый этап операции «Тайфун».