Вяземская катастрофа

Об общем состоянии Ржевско-Вяземского рубежа на 1 октября можно судить по докладу Военного совета 31-й армии, согласно которому укрепленная оборонительная полоса протяженностью 265–270 км на участке Осташков, Валутино (30 км западнее Сычевки) в основном была закончена. Всего было построено (в знаменателе — занято войсками): 76-мм тумбовых орудийных установок — 4, долговременных сооружений ДОТ-4 — 20/20, НПС-3 (КПО-3) — 119/119, артиллерийских 76-мм — 110/94, 45-мм — 80/80, пулеметных — 17; ДЗОТ артиллерийских — 178, пулеметных — 723, СОТ — 26. Всего было построено 1277 сооружений, из них занято войсками на 1 октября —307 (правильно — 317. — Л.Л.) [138] .

138

ДОТ-4, НПС-3 (КПО-3) — наименования комплектов вооружения, устанавливаемых в долговременных сооружениях. Например, комплект ДОТ-4 включал: бронированный короб, шаровую установку 45-мм ПТО и спаренную с ней установку 7,62-мм пулемета, а также противовесы, откатные устройства, гильзосброс и т. д. СОТ — скрывающаяся огневая точка.

Полоса была разбита на 61 батальонный узел обороны, из них в первом эшелоне — 41, которые были заняты силами 18 батальонов — в среднем один батальон на полковой участок. Войска были вытянуты в линию при отсутствии вторых эшелонов в ротах и батальонах, полках и дивизиях, поэтому глубина обороны не превышала 4–6 км. В докладе отмечалось, «что построенные долговременные сооружения, не освоенные и не занятые войсками, легко могут быть заняты противником. Дополнительно требуется 10 пулеметных батальонов и 2–3 дивизии. Соединения, занимая широкий фронт обороны (110 сд — 22 км, 249 сд — 80–85, 247 сд — 70, 119 сд — 55), не в состоянии занять и освоить все построенные на их участке сооружения» [139] .

139

ЦАМО РФ. Ф. 386 (31 А). Оп. 8583. Д. 1. Л. 55. Д. 63. Л. 152.

Командование 32-й армии связи с Западным фронтом не имело и о положении его войск на подступах к Днепру ничего не знало. Судя по всему, там не представляли, что крупные силы противника подошли так близко. Никаких действенных мер по усилению обороны на угрожаемом направлении предпринято не было. О занятии противником 3.10 Холм-Жирковского в 32-й и 31-й армии узнали только на следующий день — 4 октября — из сообщения штаба 49-й армии (связи с Западным фронтом по-прежнему не было). Само собой, дивизии, начавшие погрузку в эшелоны, разведку не вели. Поэтому выход противника к реке оказался для них неожиданным. Немцам удалось с ходу преодолеть Днепр по двум уцелевшим мостам восточнее Холм-Жирковский и сразу же переправить на восточный берег танки. На следующий день они под прикрытием артиллерийского и минометного огня форсировали Днепр на участке 220-й и 248-й стрелковых дивизий и при поддержке 25–30 танков закрепились на двух небольших плацдармах.

Странно, но несмотря на обострение обстановки в полосе Западного фронта, перегруппировка соединений продолжалась и в последующие дни. 110-я сд выдвинулась в район обороны 247-й сд, оставив 1287-й стрелковый полк на рубеже Заплавье, совхоз Покровский, который был подчинен командиру 249-й сд. Стык со 119-й сд у Степанково прикрыт силами 9-й роты и роты заградотряда дивизии. 247-я стрелковая дивизия с 510-м гап РГК, 873-м ап ПТО и 297-м пулеметным батальоном должна была оборонять укрепленную полосу на фронте Липовка, Валутино. Но не все проходило гладко. Так, уже позднее 126-я сд 31-й армии (переданная из 22-й армии) к 20.00 4.10 сосредоточилась в местах погрузки. Но к 2.00 5.10 не было подано ни одного эшелона. Немецкая авиация систематически наносила удары по важнейшей железнодорожной рокаде, препятствуя маневру резервами.

Из воспоминаний командира 2-й сд генерал-майора Вашкевича:

«Командиры дивизий 32-й армии узнали о переходе противника в наступление только 3 октября. До этого приходилось пользоваться отрывочными и разноречивыми сведениями. Вечером 3 октября командующий 32-й армией генерал-майор С.В. Вишневский информировал меня в самых общих чертах об обстановке и о том, что в районе Холм-Жирковский против 13-й дивизии народного ополчения (140-я сд. — Л.Л.) Ростокинского района Москвы (правого соседа нашей 2-й стрелковой дивизии) появилось до 100 вражеских танков.

На участке соседа слева — 7-й дивизии народного ополчения Бауманского района, занимавшей левый берег Днепра до Дорогобужа (29-я сд к 14.00 4.10 занимала рубеж Дорогобуж — Болдино, Штарм — Беломир. — Л.Л.), фашистские войска еще не показывались. Что происходило в районе Ельни и южнее — для нас оставалось неизвестным. Все связи оказались нарушенными, а разведка донесений еще не прислала.

<…> В то же время поступили сведения, что крупные танковые силы противника заняли Спас-Деменск и Мосальск.

Обстановка продолжала ухудшаться, возникла реальная угроза окружения, и Лукин 4 октября запросил разрешение на отход армии на более выгодный рубеж в глубине. Однако Конев сам не решился на это. Связь с Москвой и армиями в это время была неустойчивой» [37].

Не ясно, почему командующий Западным фронтом не попытался установить связь с 32-й армией хотя бы через Москву, организовать с ней взаимодействие? Или хотя бы поставить вопрос об этом 3 октября? Формально упрекать Конева за создавшееся положение на Ржевско-Вяземском рубеже нельзя, но только формально. Конечно, это дело Генштаба и Ставки организовывать взаимодействие между фронтами, особенно при резком изменении обстановки. Вот это постоянное запаздывание с принятием решений и их практическим исполнением и приводило к неудачам. Недаром в своих планах на развитие операции противник учитывал «примитивные формы управления войсками и примитивные формы организации боя» советского командования. К сожалению, во многом немцы оказались правы.

К этому времени все внимание командующего Резервным фронтом было целиком направлено на локализацию прорыва противника на юхновском направлении. Буденный потерял управление войсками 43-й армии, и ему было не до обстановки в полосе 31-й и 32-й армий, которые он рассматривал только в качестве источника резервов для своего фронта. А Конев отвечал за оборону вяземского направления. Он знал, что в его тылу развернуты войска 31-й, 49-й и частично 32-й армий Резервного фронта. Но, по его словам, только из разговора с Буденным в ночь на 6 октября якобы узнал, что соединения 49-й армии Резервного фронта по распоряжению Ставки покинули свои позиции. Получается, что Конева даже не поставили в известность, что в тылу его фронта с подготовленного рубежа выводится целая армия. Возможно, что его забыли предупредить или не посчитали нужным информировать о директиве Ставки. Но Иван Степанович в этом случае явно лукавит. Он запамятовал, что поручил своему заместителю генерал-лейтенанту С.А. Калинину выяснить обстановку на Днепре. А тот ему сообщил, что некоторые соединения 49-й армии направлялись на станции погрузки.

Так, 4 октября в 19.50 генерал Калинин доложил Коневу о положении:

«… его [противника] передовые части, просочившиеся за р. Днепр, продолжают занимать д. Тиханово, Глушково, Аладьино, Устье (последние два пункта на западном берегу Днепра в 5–6 км юго-восточнее Холм-Жирковский. — Л.Л.). Его силы в этом районе не более батальона с 20 танками (здесь и далее выделено мною. — Л.Л.).

На подготовленном рубеже по восточному берегу р. Днепр оборону занимают: от устья р. Вязьма до Сопотова 140 сд. Она вышла на этот рубеж 2.10, фронт 25 км. Два полка в первом эшелоне, один во втором. Занято плохо. Подготовленные окопы и ДЗОТы не используются.

Севернее устья оборону должна занимать 248 сд [140] . Она была отведена на погрузку в Новодугинскую и сейчас возвращается. Командир дивизии генерал-майор т. Сверчевский сейчас со мной в д. Тычково. Полки подойдут к середине ночи. Сейчас впереди нас только рота спецбатальона и против Глушково два батальона 902 сп. Командир дивизии намерен к утру 5.10 выбросить противника за р. Днепр.

С подходом 248 сд положение на р. Днепр улучшится, но его надежным считать нельзя. Требуется вмешательство. Считал бы совершенно необходимым объединить командование на этом фронте, включая подготовленный рубеж на р. Днепр в Ваших руках.

140

К 20 сентября в 248-й сд (899, 902 и 905-й сп) насчитывалось 13 830 (по штату 14 760) человек, на вооружении состояло: 76-мм пушек — 34, 152-мм гаубиц — 12, 122-мм гаубиц — 32, минометов 120-мм — 12, 82-мм — 34, 50-мм — 84, радиостанций — 9.

Выезжаю за р. Днепр и буду продолжать выполнение Ваших указаний.

Самочувствие мое и адъютанта хорошее. Перевязка сделана, рана пулевая навылет, череп не поврежден.

С. Калинин» [141] .

Захват плацдармов на восточном берегу Днепра для советского командования оказался весьма неприятным сюрпризом. Теперь все зависело от оперативности и решительности действий командующего 32-й армией. По данным оперсводки № 138 штаба Резервного фронта от 4.10 21.00, положение войск 32-й армии было следующим. На 18 часов 4.10 248-я стрелковая дивизия двумя полками, возвратившимися со станции погрузки, вела бой у Глушковской переправы через р. Днепр. К 20.00 этого дня она сосредоточила ранее выведенные части по р. Днепр на участке от Паршино до устья р. Вязьма. В районе Тихановской переправы отбито наступление двух рот противника. 220-я сд оставалась на прежнем рубеже, один полк — на погрузке наст. Сычевка, 389-й гап (194-й сд. — Л.Л.) следовал на погрузку у Семлево.

141

ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2511. Д. 11. Л. 63, 64.