Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов

На них решались, прежде всего, местные дела (мы бы сказали сейчас — «вопросы коммунального хозяйства») — например, не пора ли заново мостить улицу (в Новгороде меняли деревянные мостовые через каждые 20—25 лет, а в XIV в. появились первые водоотводные системы). Помимо включения в уличанские общины, небоярское на­селение Новгорода для участия в ополчении и уплаты налогов разде­лялось на десять сотен; во главе этого устройства — тысячи — стоял выборный тысяцкий, представлявший интересы непривилегирован­ных граждан.

Во время нередких восстаний «черные люди» оказывали давление на всю боярскую верхушку. Восстание 1207 г. против посадника Дмитра Мирошкинича и его «администрации», вводившей новые тя­желые налоги, закончилось победой «черных людей»: «...и села их распродаша и челядь, а сокровища их изыскаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу по 3 гривне, и от того многи разбогатеша». Но даже массовые выступления в Новгороде не приводили к принципиальным изменениям в политическом строе. Возглавляемые боярами городские «концы» постоянно боролись друг с другом; широ­ко использовалась социальная демагогия: в наших бедах виноваты стоящие у власти «плохие» бояре с другого «конца», давайте их скинем и поставим «своих»!

Со временем бояре все больше прибирали к рукам власть в Новго­роде. К середине XIV в. они закрепили за собой должность тысяцко­го. Борьба за посадничество заставила бояр «расширить» этот орган, а ограничение срока посадничества должно было ослабить борьбу за власть среди боярских группировок. В 1354 г. посадник Онцифор Лукич провел реформу, по которой стали избираться шесть посадников — пять от каждого из городских «концов» и один главный — «сте­пенной». Создавалась коллегия посадников, представлявших разные боярские группировки и «концы». Таким образом, в поисках стабиль­ности в Новгороде рождается олигархический режим, когда предста­вители замкнутого круга знати открыто становятся полноправными хозяевами республики.

Онцифор был сыном Луки Варфоломеевича, основавшего на . Северной Двине крепость Орлец, и внуком посадника Варфо­ломея Юрьевича. Варфоломей же был сыном посадника Юрия Мишинича и внуком Миши, героя Невской битвы 1240 г. Ро­довитый боярин начал свою политическую деятельность с руководства восстанием «черных людей» в 1342 г. и был за это из Новгорода изгнан. Впоследствии он вернулся и в 1346 г. одержал во главе новгородского войска победу над шведами на Жабьем поле. С 1350 по 1354 г. он был новгоро­дским посадником, в 1367 г. умер. Найдено его берестяное письмо, адресованное матери; сын дает ряд поручений: <<Челобитие к госпоже матери от Онцифора. Вели Нестору рубль скопить да идти к Юрию укладнику, проси его, чтобы купил коня. Да иди с Амвросием к Степану, взяв жеребий, а, может быть, он и рубль возьмет, купи и другого коня. Да проси у Юрия полтину да купи соли с Амвросием. А если он не добудет мехов и серебра до зимнего пути, пошли за ними с Нестором сюда» (Арциховский А. В. Письма Онцифора //Проблемы общественно-политической истории Рос­сии и славянских стран: Сб. статей к 70-летию акад. М.Н. Тихомирова. М., 1963. С. 115).

Реформа поначалу не смогла прекратить внутриполитических конфликтов. Однако такие выступления постепенно становились все более «отрежиссированными», как, например, в 1359 г.

Степенной посадник Андреян Захарьинич представлял Плотниц­кий конец. Его противники из самого сильного и влиятельного Славенского конца пришли с оружием на вече, устроили драку и силой смогли навязать свою кандидатуру. В уличных столкновениях «кон­цов» погибло несколько бояр, не говоря уже о многих «невиноватых». В итоге боярин-«славлянин» так и не смог захватить власть и поплатился своими «селами», которые были разграблены его противника­ми. Но и боярин Андреян не смог вернуть посадничество, и к власти пришел представитель третьего клана.

Все же, несмотря на издержки, новый способ властвования при­шелся боярству по вкусу, и развитие политической системы республи­ки пошло в том же направлении. Следующий этап установления боярс­кой олигархии приходится на начало XV в.: в 1410-х гг. число посад­ников увеличилось до 18. Реакцией на новые порядки и стало «восстание Степанки», когда «черные люди» били уже не только ука­занных им «чужих» бояр, а всех представителей правившей верхушки. Но выбор был сделан. К началу 1420-х гг. в Новгороде одновременно существовало уже 24 посадника и шесть тысяцких; к середине XV в. посадников стало 36, т. е. практически каждый боярский клан имел своего представителя в этой властной структуре.

Новгород иногда не вполне корректно сравнивают с вольными за­падноевропейскими городами-«коммунами». Точнее было бы его со­поставлять с близкой по типу аристократически-купеческой респуб­ликой — Венецией. Но Венеция сумела стать одним из самых богатых государств Средневековья и сохранить свою независимость вплоть до конца XVIII в. Новгород же этого сделать не смог — и не только по причине неравенства сил в поединке с Москвой.

В 1171 г. Венеция была разделена на шесть районов. Исходя из такого территориального деления, был образован Боль­шой совет: нобили каждого из шести сестьеров выбирали двоих представителей, каждый из которых, в свою очередь, назначал еще 40 человек. Большой совет состоял из 2500 членов — отпрысков патрицианских родов, из их числа рек­рутировалось большинство должностных лиц республики. Основными институтами коммуны являлись: сенат, возг­лавляемая дожем коллегия и кварантия — главный судебный орган по криминальным делам. Выбираемый тайным голосо­ванием Большого совета дож становился пожизненным пра­вителем республики, но его реальная власть ограничивалась сложной системой комиссий и советов, следивших за действиями дожа и друг за другом. С XIII в. элита замкну­лась, перестав принимать в свой круг новые, пусть даже весьма богатые фамилии.

Маленькая Венеция долго оставалась одной из сильнейших морс­ких держав Средиземноморья: создала собственный торговый и воен­ный флот, самую совершенную в Европе дипломатическую службу, сеть заморских торговых факторий, развернула собственное уникаль­ное производство (знаменитого венецианского стекла и зеркал). Нов­городское же боярство создавало свои богатства за счет экспорта при­родных богатств и вполне этим удовлетворялось.

Такая «сырьевая» эксплуатация обширных лесных колоний при­носила колоссальные доходы боярству, но тормозила развитие пере­довых, по тому времени, отраслей. Новгородские молодцы-«ушкуйники» могли периодически устраивать дальние экспедиции на Север за пушниной да еще совершать лихие пиратские набеги на «низовые» го­рода: «Проидоша из Новагорода Волгою из Великого полтораста уш­куев с разбойникы новогородскыми, и избиша по Волзе множество татар и бесермен и ормен... Новъгорад Нижний пограбиша... И поидоша в Каму, и проидоша до Болгар», где с успехом «полон христьянский весь попродаша». Однако новгородская торговля целиком зависе­ла от более предприимчивых и технически оснащенных немецких купцов. Товары в Новгород и из него шли на немецких судах, поэто­му новгородское купечество не могло соперничать и даже заключать равноправные договоры с ганзейцами, не говоря уж о морской торго­вой экспансии. Создание собственного флота было затруднено отсут­ствием морских гаваней.

Раннее участие в управлении облегчило новгородским боярам подчинение свободных «смердов» и горожан, а связи вотчин с город­скими хозяйствами-усадьбами обеспечили боярству контроль за эко­номикой и политическое господство. Технический уровень новгородс­ких мастеров был достаточно высоким; однако зависимость купцов и ремесленников (по раскопкам известно уже 150 таких «боярских» мастерских) мешала формированию профессиональных корпораций горожан — цехов, развивавшихся в западноевропейских городах. Эти обстоятельства, помноженные на общие причины слабости русского города, не дали возможности процветавшему и свободному Новгоро­ду стать инновационным центром передовых технологий и форм про­изводства на Руси.

Боярство смогло полностью подчинить своей воле как экономику, так и политические институты Новгорода. Но эта победа как раз и под­рывала новгородскую самостоятельность. Еще в XIV в. черному люду было что защищать в республиканских порядках: сохранялось некото­рое влияние горожан на «своих» бояр, а их зависимость от народной поддержки не позволяла резко усиливать налоговый гнет. Установле­ние же после 1418 г. открытой олигархии объединило враждующие кланы, но фактически ликвидировало вечевой строй, а вместе с ним — и желание «черных людей» защищать новгородские порядки. Социаль­ная рознь ослабляла республику — как раз тогда, когда ей пришлось отстаивать независимость.

Конец республики

В отличие от тверских или нижегородских правителей, новгородцы никогда не участвовали в борьбе за гегемонию на Руси. Новгородская элита, как правило, принимала к себе в князья того, кто становился великим князем владимирским, что гарантировало от конфликта с Ор­дой. Власть любого, даже самого сильного князя была в новгородских владениях ограничена. Боярство получало огромные выгоды от сбыта мехов и транзитной торговли, и его мало интересовали политические события на «низу», если они не задевали новгородских интересов.