Выбитый генералитет

Ковтюх также принимал участие в ликвидации Кронштадтского мятежа 1921 года. Награжден тремя орденами Красного Знамени.

После гражданской войны он командовал стрелковой дивизией и корпусом. С 1936 года — инспектор и заместитель командующего войсками Белорусского военного округа. В этой должности его и арестовали в 1938 году.

К нему применялись страшные пытки с целью вынудить его дать ложные показания о себе и других невинных. Позже один из сотрудников НКВД сообщил:

«Я лично видел в коридоре Лефортовской тюрьмы, как вели с допроса арестованного, избитого в такой степени, что его надзиратели не вели, а почти несли. Я спросил у кого-то из следователей, кто этот арестованный? Мне ответили, что это комкор Ковтюх, которого Серафимович описал в романе «Железный поток» под фамилией Кожух».

Ковтюх мужественно перенес истязания, отрицал предъявленные ему обвинения, не дал ложных показаний.

Обращаясь к Сталину из тюрьмы, он писал: «Я тот Кожух, который с 60-тысячной массой беженцев, их жен и детей, полураздетыми, полуголодными, недостаточно вооруженными совершил 500-верстный поход, перевалив через Кавказский хребет, и вывел эту армию из вражеского окружения. Я командовал той дивизией, которая ночной атакой освободила Сталинград от белых…

За что погибаю и зачем такая жестокая расправа со мной — не знаю. Я со слезами заканчиваю и надеюсь, что вы спасетемне жизнь».

Тщетны были надежды испытанного воина: ответа не последовало. Обвинив его в контрреволюционном заговоре, к нему применяли жестокие пытки, но, не добившись ни единого доказательства вины, судили как заговорщика. Приговор — высшая мера наказания.

Е. И. Ковтюха расстреляли 28 июля 1938 года.

В прилагаемом очерке рассказывается об освобождении дивизией Ковтюха Царицына.

Последний бой за Царицын

_{(В сокращении)}

В период тяжелого положения на Южном фронте, когда противник приближался к гор. Орлу, а Мамонтов, совершая свой рейд, доходил до Козлова, угрожая центру советской страны, я возвратился после своего выздоровления в Москву и сделал в РВСР подробный доклад о жизни и боевой деятельности Таманской армии.

В своем докладе я просил РВСР разрешить мне в срочном порядке создать Таманскую дивизию путем объединения уцелевших таманских частей.

РВСР согласился с моим предложением, и был дан соответствующий приказ от 9 сентября 1919 г. за № 1431/286. Срок окончательного формирования дивизии был назначен в полтора месяца. Получив все указания от РВСР и необходимое имущество, я выехал из Москвы и 22 сентября прибыл в Вольск, где и приступил к выполнению возложенной на меня задачи.

Таманцы и кубанцы, услышав призыв для сбора и похода на Кубань, быстро отозвались со всех концов РСФСР. Сначала они прибывали в гор. Вольск одиночным порядком, а потом партиями и командами.

К концу ноября 1919 г. положение на Южном фронте ухудшилось. Ввиду этого Таманская дивизия, не окончившая своего формирования, была срочно переброшена на фронт под Царицын в распоряжение командарма-И.

По прибытии в район с. Владимировки, где всей дивизии приказано было сосредоточиться, я получил приказ командарма-И образовать из 48-й Таманской и 50-й стрелковой дивизий 50-ю Таманскую дивизию, коей после формирования поручалось взять гор. Царицын.

Обстановка, сложившаяся на фронте 10-й и 11-й армий ко 2 января, настоятельно требовала немедленного взятия гор. Царицына, так как, находясь в руках противника, город разъединял 10-ю и 11-ю армии и препятствовал их согласованному продвижению на юг. Со взятием города обе армии входи пи в тесную связь между собой.

Главная надежда в атаке возлагалась на старых таманцев, многое испытавших и закаленных в неоднократных ночных боях во время 500-километрового похода в тылу у белых.

Очень большую помощь в смысле моральной подготовки частей оказали рабочие бывшего Французского завода, с которыми красноармейцы имели возможность лично беседовать. Рабочие сообщали, что противник собирается уходить из Царицына и при первом нашем наступлении покинет город. Эти сведения ободряюще действовали на красноармейцев, которые желали скорее перейти в наступление.

Таким образом, моральное состояние частей было крепкое и не внушало опасения или тревоги даже при неудачном исходе атаки.

Общая задача — атаковать противника — возлагалась на 3-ю Таманскую пехотную бригаду, состоявшую из трех полков.

Кавалерийская бригада получила задачу обеспечить левый фланг и тыл и при первой возможности перейти через Волгу у колонии Сарепта.

Артиллерии были поставлены задачи: борьба с артиллерией противника, разрушение окопов, уничтожение живых целей, борьба с воздушным флотом. В момент самой атаки артиллерия должна была открыть ураганный огонь по центру города и тем улицам, по которым возможно было движение частей на поддержку.

Атака рассчитывалась на внезапность, и поэтому начало ее было назначено после того, как Волга покроется льдом. Здесь возникал вопрос, не лучше ли было бы в главную атакующую колонну назначить 449-й полк, как ранее переправившийся на правый берег Волги. Эти выгоды были учтены, но так как движение этого полка обнаруживалось с первого же момента, то терялась всякая возможность внезапности атаки, на чем был построен весь ее успех.

Таманцы и врангелевцы стояли лицом к лицу. Лишь быстрая Волга, покрытая у берегов тонкой коркой льда, разделяла их.

Каждый вечер, когда черная, непроницаемая завеса окутывала лагерь таманцев, с того берега доносились к нам шум города, ржание коней, звуки гармоник и отголоски кулацкой песни:

Ах, Кубань ты, наша родина, Вековой наш богатырь!

Маленькими мигающими огоньками освещался Царицын.

К утру 1 января ударил сильный мороз; плавающие по реке льдины сцеплялись друг с другом, накапливались в более узких местах реки. К полудню движение льда по реке прекратилось, а к вечеру начался сильный треск льда. Это мороз скреплял поверхность реки и готовил переход для наших не ожидаемых противником частей.

2 января мороз усилился, и можно было надеяться, что вечером одиночным разведчикам удастся перебраться на правый берег реки. Тщательная разведка реки, произведенная с наступлением темноты, установила переходы в более узких местах в направлении острова северо-восточнее города.

После разведки и отыскания путей я созвал командиров и комиссаров полков. В небольшой халупе с низким потолком, пробитым снарядом гаубицы, мы провели совещание.

В 6 часов вечера подписали приказ о штурме города. Выступать решили ровно в 11. Оставшиеся пять часов использовали для подготовки. Каждому полку дали точные указания.

Противник, по-видимому, совершенно не ожидал нашей атаки. Его позиция по-прежнему занималась небольшими частями, а основная часть сил ввиду мороза располагалась в ближайших домах города. Поэтому же он не заметил нашего движения по реке и был застигнут врасплох.

До назначенного часа общего наступления части сделали необходимые передвижения и заняли исходное положение.

Ровно в 23 часа раздался орудийный выстрел.

«У-ух» — грохнула шестидюймовка. Это был сигнал. Колонны бойцов в запорошенных шинелях, слившиеся со снежным покровом реки, бросились в атаку с криком «ура».