Выбор или предназначение

Не глядя на тяжело дышащего игурра, резко развернулась и побежала к общежитию. Иллай окликнул меня, но именно сейчас я больше не хотела ни о чём говорить.

***

– Ну и что ты куксишься?
– весело спросил дедушка, когда я вбежала к нему. Прижалась к единственному родному человеку в академии, горестно вздохнула.
– Не понравилась родителям кавалера?

– Деда, это, правда, что Иллай у меня будет не один?

– Вон оно что. Узнала таки. И кто 'порадовал'?

– Мама Иллая.

– А ты, выходит, на этого юношу обиделась?

– Он ведь давно знал... молчал...

– Я тоже знал. И на меня обидишься?

– Что?! Но... почему не рассказал?

– Потому как считал, что ещё не время. Ждал, когда войдёшь в полную силу, когда твой зверь подрастёт. Между прочим, Иллай приходил недавно за советом именно по этому вопросу.

– Что мне делать, дедушка? Как я смогу? Как можно любить сразу двоих? И смогут ли они сами выносить друг друга?

– Родная моя, всё будет хорошо. Я подозреваю, что один из твоих мужей будет чистокровным тиррином. А Иллай... скорей всего поменяет ипостась, чтобы стать тебе ближе.

– Ой! Он мне и таким нравится, - расстроилась.
– Значит, Иллай хотел всё рассказать... Я... тогда пойду мириться?

– Беги уже, - рассмеялся дед.

Иллая в его комнате не оказалось. Стала спрашивать его друзей, куда мог отправится мой игурр, но все лишь пожимали плечами.

– Думаю, милашка Иллай не скучает в одиночестве, - влезла в разговор одна из его поклонниц, оказавшаяся неподалёку.
– Наверняка, к Сильмани за утешением побежал.

– Зачем врёшь?
– накинулся на неё приятель игурра.
– Я только что видел, как он пошёл к купальням. Один. Беги, Сиреми, ты его ещё догонишь.

Благодарно улыбнулась Церию и побежала к купальням. Иллай, действительно, шёл именно туда, Церий был прав, но и та болтушка тоже не соврала, ведь Сильмани тоже бежала следом за игурром. Я притормозила.

– Иллай, милый! Подожди!

– Чего тебе?
– буркнул он, останавливаясь.

– Может, вспомним старые времена? Побудем, хоть немного, вместе, - вкрадчиво предложила Сильмани, положив на грудь Иллая ладонь.

Сердце замерло в ожидании ответа.

– Нам с тобой нечего вспоминать, - отстраняясь от полозины, спокойно сказал Иллай.
– Прекрати унижать себя и найди, наконец, достойного мужчину.

– Ну, что в ней такого, что ты променял меня на какую-то замухрышку?!
– зло выкрикнула Сильмани.

– Эта злоба делает тебя отвратительной. Никто не захочет быть рядом с такой клоакой. А Сиреми... Я люблю её.

Расслабленно выдохнула, глядя вслед зашагавшему дальше игурру. Дождалась, когда Сильмани скроется из глаз на тропе, ведущёй к общежитию, и побежала догонять своего мужчину.

– Иллай! Подожди!

– Сиреми?!
– игурр с надеждой вглядывался в моё лицо.

– Иллай, прости, за то, что вспылила, - обняла игурра, прижавшись щекой к широкой груди.

– Я понимаю... И ты меня прости, - вздохнул он. И тут же предложил: - Давай больше не будем ссориться! Мне не понравилось...

– И мне.

Мир снова был востановлен, но почему-то в гости к родителям Иллая идти не хотелось. Сам игурр вечерами был занят тем, что старался распутать мудрёную защиту ректора, снова установленную недавно на башне женского общежития. Кто-то из парней узнал, благодаря кому эта самая защита появилась, и одаривали нас с Иллаем недовольными взглядами. Да, видимо, не только мой двуликий наведывался на женскую половину.

На прогулках Иллай рассказывал, что кто-то пытался помочь ему, давал 'дельные' советы, но все понимали, что снять защиту под силу только игурру. Чем дольше у Иллая ничего не получалось, тем веселее становился ректор. Он, то и дело, подтрунивал над парнем, на что Иллай отвечал неизменным 'всё равно сниму'.

И Иллай это сделал, но как-то мудрёно. И, вроде, защита стояла, но он сам беспрепятственно под неё проникал, казалось бы, не нарушая сигнальных линий. Первой об этом узнала, естественно, я, так как Иллай пробрался в комнату как раз в момент моего засыпания. Накинул на Хильму свой излюбленный полог, а сам, скинув штаны и рубаху, шмыгнул ко мне под одеяло. Очевидно, думал, что я уже давно сплю. Если бы не ожидала чего-то подобное каждую ночь в последнее время, визг бы стоял на всё общежитие.

Резко повернулась к игурру.

– С ума сошёл!
– зашипела в довольное лицо парня.
– Разве можно так пугать?!

– Не так ты и напугана.

– Хватить лыбиться! И чего это ты голый?!

– И ничего не голый. Кое-что на мне всё ещё есть, - ухмыльнулся игурр.

Чтоб он так не лучился довольством, с трудом, но спихнула парня с постели. А ему хоть бы что! В пару мгновений снова прижался ко мне.

– Ты не будешь тут спать!

– Буду! И именно здесь! Сиреми, мне одному не спится, - начал канючить прохвост.

– Ага! И подушка жёсткая, и одеяльце коротковато, - сыронизировала в ответ.

– Ну, да! А с тобой и тепло, и уютно.

– Зато мне тесно.

– Так это решаемо! Тебе надо постель побольше...

– Я сейчас кого-то укушу!

– Согласен. Особенно, если ты это местечко потом приласкаешь поцелуем.

– Какой же ты наглый!
– рассмеялась я.

– Нет, я не наглый. Я - настойчивый. И безумно влюблённый в свою пару!

Понятно, что после этих слов мы полночи обменивались поцелуями и нежными прикосновениями, в которых было совсем мало страсти. И не потому, что нам не хотелось чего-то большего, просто Иллай пообещал подождать, пока моя тиррин окончательно не подрастёт.

Стало казаться, что более ничто не изменит течение этих счастливых дней. Но всегда возникает то самое 'но'. И оно случилось аккурат через месяц после того самого посещения родителей Иллая. Ко мне прилетел запоздалый вестник.

'Дочка, здравствуй! Знаю, что у тебя всё время посвящено учёбе, и отвлекаться нет возможности... Мне не удобно просить тебя, но... мама тоскует. Ребята давно в своих гнёздах, малышнёй занимаются. Вроде и рядом, и заходят часто, помогают. Но мать всё чаще вспоминает, как обнимала свою девочку неугомонную. А и то сказать, как давно мы тебя не видели! Сестрёнка твоя уже давно бегает по дому, лепечет, на меня больше походит, а характером в тебя, озорница. Ты уж уваж сердце материнское, навести. Нет сил смотреть, как жена себя тоской изводит. Да, те, что о тебе спрашивали, в наши края давно не наведывались, потому приехать без опаски. С надеждой на скорую встречу, твой папа!'

Не раздумывая бросилась к деду, ведь без его разрешения никто из академии меня не отпустит. Дед думал долго, шагая туда-сюда по комнате.

– Ну, не знаю, - наконец, выдал он.
– Мильву одну в положении оставить не могу, и тебя одну в дорогу отпускать не хочется. Мало ли что в пути случится.

– Деда, но я чувствую, что мой визит домой просто необходим. И им, и мне. Может, что-то придумаем?

– Одну не пущу. Надо искать сопровождающего.

– А если Иллай? Заодно с родителями познакомится. Как думаешь, ректор отпустит?