Выбор Клинка
Шрифт:
Сотни и сотни тонких изломанных линий в мгновение ока пронзили пространство вокруг китайца – Дэй словно стал стволом могучего и раскидистого дерева, широко протянувшего свои ветви во все стороны. Его атака играючи подхватила моё тело, пронзая его судорогами, и небрежно отбросила прочь, как надоевшую и поломанную игрушку.
Мир в очередной раз бешено завертелся, но сил хоть как-то проконтролировать этот полёт уже не осталось. Жёстко грянувшись оземь, кубарем прокатился по размокшей талой земле и внезапно абсолютно перестал ощущать своё тело.
Потому что мой дух покинул его и вознёсся над полем боя…
Я
Невыносимой тяжестью навалилось отчаяние, погребая мой дух влажными, мерзкими липкими комьями сомнений, страха и чувства бессилия – так давит земля, которой засыпают могилу; давит, гулко шлёпаясь на крышку гроба, заглушая звуки и возводя преграду между миром живых и миром мёртвых.
Я проиграл, и они умрут. Мой долг, единственный по-настоящему важный долг не исполнен. Не смог, не защитил, не уберёг…
***
Алекс Розенкрейц захлёбывался приключением и адреналином – сцепив зубы и рыча от перенапряжения, он из последних сил удерживал "рунический щит", сплетённый за мгновение до обрушившейся атаки. Молнии бессильно бились о поверхность защиты, искрящиеся разряды чистой энергии накатывали волна за волной, вынуждая его сделать первый шаг назад, а вслед за ним и ещё несколько.
Маг уже не думал о развлечениях. Его лицо искажала яростная гримаса, а светящийся меч виртуозно выплетал новые и новые вензеля, восстанавливая защитный барьер, что вот-вот должен был рухнуть под напором разбушевавшейся Стихии. Так, отступая всё дальше и дальше, он отчаянно балансировал на грани, но всё ещё сомневался, не пуская в ход свою последнюю козырную карту.
Неожиданно влетевший во внутренний двор особняка внедорожник лихо затормозил, разворачиваясь на 180 градусов. Его появление на доли секунды сбило концентрацию Алекса и помешало ему вовремя восстановить часть "рунического щита" – длинная молния юрко проскользнула в образовавшуюся в барьере брешь и пронзила грудь юноши навылет, отбрасывая его безвольное и бессознательное тело на несколько шагов. Полудракон торжествующе взревел, расправляя крылья и обращая заострённую клиновидную морду к небесам. В рыке звучало неприкрытое торжество победителя…
Обрушившийся с небес частый град ледяных и воздушных лезвий прервал его триумф – ликующий вопль сменился криком боли и непонимания, монстр пошатнулся, с удивлением обнаружив растерзанную в клочья защиту и глубокие рваные раны на покрытом рубиновой чешуёй теле. Его замутнённый яростью взор обратился к мужчинам, что уже вышли из машины и целеустремлённо, спокойно шли к нему.
Их было двое.
Высокий статный блондин, похожий на ожившую ледяную статую и как будто покрытый тонким слоем инея, источающий пробирающий до костей холод. Дэй не знал его, но ощущал исходящую от него опасность.
А вот второй…
Вторым мужчиной был Сяолун Во Шин Во, окружённый зарождающимся вокруг него гибким вихрем торнадо.
Синхронно воздев руки к небесам, они обрушили на Красного Дракона вторую волну атаки – с хмурых небес на Луэна частым дождём посыпались мутные полупрозрачные сферы с заключёнными в них снежинками. Врезаясь в землю и в "щиты" наёмника, они гулко взрывались, щедро разбрасывая во все стороны мелкое ледяное крошево.
Окутавшись сетью из молниевых разрядов, полудракон не стал испытывать судьбу – столкновение с тем, кого он уже десяток лет знал, как Мастера Ветра, не
сулило ему ничего кроме мучительной смерти. С трудом сдержав обрушившуюся на него кару небес, Дэй Луэн гигантским прыжком разорвал дистанцию между собой и атакующими и неловко взлетел...Рванувшийся за убегающим врагом Сяолун вздрогнул, когда на его плечо легла ледяная рука друга:
– Не останавливай меня! Он должен умереть!
– Пусть уходит, Сяо, – отрицательно мотнув головой, выдохнул Аскольд. – Нам и без него есть чем заняться. Поверь, ему не уйти. Он всего лишь тянет время.
– Меня не интересует имперское правосудие… – глухо произнёс сникший китаец и потерянно оглянулся. Полуразрушенный особняк и территория вокруг него выглядели полем сражения, и он не знал, отыщет ли свою дочь в этом хаосе. Но когда его пустой и безжизненный взгляд наткнулся на покорёженный автомобиль возле выбитых ворот…
– Папа!!!
Услышав этот звонкий девичий голос, Аскольд слегка улыбнулся и отвернулся, предпочитая не мешать воссоединению семьи. Его время задавать вопросы наступит чуть позже. А пока…
Пока что на этом поле битвы было и без того достаточно людей, нуждавшихся в его помощи. Перевернув лежащее ничком тело рыжеволосого юноши, Аскольд убедился в том, что он дышит, несмотря на глубокую выжженную дыру в груди возле правого плеча, присмотрелся к чумазому лицу и спросил:
– Вот почему я не удивлён? Знал же ведь, знал, что и этот придурок обязательно засунет свой нос в это дело. Достойная смена нам подрастает, достойная...
Глава 12
***
Отголоски потаённых желаний и запретных стремлений неустанно преследуют человека на протяжении всей его жизни, причудливо изменяясь в зависимости от обстоятельств. Спасаясь от них, слабые духом ограждаются стенами догм и правил, возводя вокруг себя нерушимые и вместе с тем иллюзорные границы, но эти усилия тщетны.
Искушения способны сломить самый стойкий дух.
Они неустанно испытывают его на прочность самыми изощрёнными способами: едва слышно нашёптывая и вкрадчиво взывая к голосу разума, безрассудно обещая и уверенно аргументируя...
Противостоять искушению непросто.
Даже если это всего лишь чашка лапши – горячей, исходящей ароматным паром, волнистыми утёсами выступающей из наваристого рыбного бульона, щедро сдобренного пряностями и мелкими кусочками овощей.
Чашка рамэна гулко стукнула круглым керамическим дном об отполированную поверхность котацу (низкого деревянного столика). Рядом с ней с таким же стуком приземлилась плоская тарелочка, на которой примостились аккуратно завёрнутые в салфетку палочки и несколько ломтиков анг-пана (японский хлеб).
– Поднимайся, Такеши. Время трапезы. – прозвучал строгий, но вместе с тем удивительно добрый голос Котаро, запросто усевшегося на татами рядом с котацу.
Он обращался к подростку, лежащему напротив него – свернувшийся клубком Такеши лежал на боку, отвернувшись к стене, и упорно притворялся спящим, старательно не реагируя на окружающую действительность. Во всяком случае, именно так ему хотелось.
Аромат пищи, растекающийся по маленькой, обставленной в традиционном стиле комнате, достиг обоняния парня спустя пару секунд. Голодное бурчание пустого желудка в терпеливой тишине ожидания Котаро прозвучало предательски и слишком громко, чтобы синоби не мог его не заметить.