Выбор курса

Дизайн помещений привлекал внимание изысканностью линий, необычным сочетанием цветов и неожиданно частым использованием натурального камня – множества различных горных пород, – а также металлов, прежде всего железа и бронзы, и цветного стекла. Честно говоря, Эрику было странно видеть такой интерьер на боевом корабле, но, как говорят на Рязани, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и он промолчал. Осмотрел свою каюту – просторную комнату с искусственным окном, выходившим на скалистый берег холодного моря, – поблагодарил вестового, раскладывавшего по полкам просторного шкафа его вещи, хмыкнул, бросив взгляд на широкую, вполне гражданского вида кровать, которую язык не поворачивался назвать койкой, заглянул в примыкающую к каюте ванную комнату, которая уж точно не гальюн, вздохнул, подумав мимолетно что-то вроде «красиво жить не запретишь», и вышел в гостиную.

Анна была уже здесь. Ее, судя по всему, выставили из каюты ее горничные, занимавшиеся тем же, чем был занят вестовой Эрика, и теперь княгиня Эгерланд «вдумчиво» изучала содержимое бара, предоставленного в их с Эриком распоряжение гостеприимными хозяевами «штабного» корабля.

– Надо выпить, – сказала она, не оборачиваясь. – Составишь мне компанию?

– А куда я денусь, – хмыкнул Эрик, подходя ближе и заглядывая поверх плеча девушки в недра бара.

– Серьезно? – Анна скосила на него взгляд, но даже не подумала отодвинуться. Так и осталась стоять, в опасной близости к Эрику, излучая живое тепло и горьковатый аромат незнакомых духов.

– Думаю, удрать от тебя в космос уже не получится. – Эрик без напряжения выдержал ее «вопрошающий» взгляд и улыбнулся в ответ.

– Если это то, о чем я думаю, то ты, Минц, еще больший сукин сын, чем о тебе говорят. – Анна не улыбалась, напротив была серьезна. Не холодна, не собрана, как обычно, а именно серьезна и при этом, чуть повернув голову, уже смотрела прямо Эрику в глаза.

– Это комплемент? – А вот Эрик не собирался поддерживать серьезный тон, предложенный девушкой. – Кстати, вот это, – указал он на одну из бутылок, – аналог нашего коньяка.

– Откуда знаешь?

– Прочел путеводитель, который раздают в миссии Трилистника.

– Похоже, что это был все-таки комплемент, – сказала вдруг Анна и «отпустила» лицо. – Ты раз за разом умудряешься меня удивлять, Эрик, но я не разочарована. Ты такой, какой есть. В этом, я думаю, все дело. Ты не «выделываешься», не притворяешься, ты…

«Знала бы ты, насколько это не соответствует действительности, враз поменяла бы свое мнение!»

– Это объяснение в любви? – спросил он вслух.

– Не самое подходящее время и место, – улыбнулась Анна. – У тебя вестовой, у меня горничные. Остается только выпить с горя, не так ли?

«Ну, вот все и сказано, – кивнул мысленно Эрик. – Чему быть, того не миновать!»

– С этим не поспоришь, – сказал он вслух и, протянув руку, взял бутылку, на которой незнакомым шрифтом было написано именно то, что он сказал прежде – «Коньяк».

Разлил по бокалам, протянул один Анне:

– За тебя!

– За тебя! – ответила Анна и выпила одним глотком все, что было у нее в бокале.

– Повторим!

– Через два часа прыжок, – напомнил Эрик, наполняя бокал девушки. – Ты уже пробовала?..

Он имел в виду, входила ли она в прыжок подшофе, но Анна поняла его так, как хотела, а она, судя по всему, хотела сейчас вполне определенных вещей и собиралась больше ни в чем себе не отказывать.

– Я много чего пробовала, – усмехнулась она. – Чего я ни разу не пробовала…

Но договорить фразу не смогла, ее прервал Эрик.

– Я тоже, – кивнул он, отдавая ей бокал.

– Если ты скажешь, что умеешь читать мысли, я тебе поверю!

– Нет, Нин, не умею, просто у дураков мысли сходятся.

– Это ты с руза перевел?

– Как догадалась?

– На франке говорят иначе, – улыбнулась девушка и сделала еще один глоток. – Les beaux espris se.

– Великие умы сходятся, – кивнул Эрик. – Это Вольтер сказал.

– Кто такой Вольтер? – нахмурилась Анна.

– Да, был такой философ на Старой Земле…

– Господи, Эрик, а это ты откуда знаешь?! – От удивления Анна забыла даже про свой коньяк и про свои «откровенные» желания, кажется, тоже.

– Тебе какую версию, цензурную или нецензурную? – А вот Эрик про коньяк не забыл, спросил и тут же сделал аккуратный глоток.

– Давайте, граф, нецензурную, – пожала плечами Анна. – Поздно уже жалеть.

– Я тебе уже рассказывал про Эвр?

– Да. Ты там…

– Начало пропустим, – остановил ее Эрик, – оно все равно к Вольтеру никакого отношения не имеет. Но в семь лет… Ну, я думаю, что мне тогда было около семи, я ведь не знаю точно, когда родился… В общем, в семь лет я попал в приют в маленьком городке. Городок этот – он называется Туманная долина, – расположен далеко от крупных центров, в диких, неосвоенных горах… Неважно. Важно другое, люди там, Нин, живут, как жили когда-то до технической революции на Старой Земле. Очень простая жизнь. Незатейливая. Никакого головидения, никакой электроники… Но зато там была библиотека бумажных книг, которой, так уж вышло, пользовался я один. В горах холодно не только зимой, а сплю я мало. Три-четыре часа, не больше.

– Серьезно? – не поверила ему Анна.

– Слово офицера, – улыбнулся Эрик, придумав хороший, как ему показалось, ход. – Сама сможешь убедиться.

– Трепло! – Анна наконец вспомнила о коньяке и сделала еще пару глотков. – Так что там со сном?

– Ночью все спали, а я читал. Впрочем, не ночью тоже. Надо же было чем-то занять свой день?

– А учиться, когда?

– Видишь ли, Нин, в приюте не было учителей. Были малограмотные наставники, которые учили детей азам грамоты и арифметике, ну и всякой прочей ерунде по мелочам. Был еще священник… лютеранский пастор… В общем, жили мы там просто. Шесть часов в день работали на благо приюта. В этом я всегда участвовал от и до. Затем четыре часа занятий, на которых мне нечего было делать, так как и читать, и считать я уже умел, и два часа «закона божия», но я и там был предоставлен самому себе. Пастор не хотел, чтобы я мешал ему, задавая «умные» вопросы, а мне было все равно, что читать: Библию или Коран. Я вырос среди такой швали, которая ни во что не верила… Ну, и я был таким. Поэтому большую часть дня был предоставлен самому себе. Поесть, помыться, подраться, наколоть дров, поплавать в горном озере и снова подраться… В общем, у меня оставалась уйма свободного времени, чтобы читать все подряд. Ну, я и читал. Узнал, знаешь ли, массу всякой всячины, до сих пор все думают, что это результат «прекрасного» домашнего образования.

– Знаешь… – бокал Анны снова опустел, и она протянула его Эрику. – Я знаю, ты никогда не врешь. И все, что ты рассказываешь, правда. Но слушаю тебя и не верю.

– Почему? – спросил Эрик, наливая коньяк в ее бокал.

– Наверное, потому что, если поверить во все это, можно сойти с ума от жалости и гнева, – она взяла из его руки бокал и на мгновение опустила взгляд. – То, о чем ты рассказываешь… Я думаю, ты не рассказываешь и малой доли правды о том, через какой ад тебе пришлось пройти. А мне, чтобы додумать, просто не хватит воображения. И еще потому что в большинстве случаев ты больше граф, чем все, кого я знаю.

– А не в большинстве?

– А не в большинстве… – она снова подняла взгляд, но ничего не говорила, потому что пила.

– А не в большинстве, – повторила, покончив с третьей порцией коньяка, – ты такой мужчина, что рядом с тобой начинают подкашиваться ноги и кружиться голова…

– По-моему, тебе хватит! – кивнул он на пустой бокал.

– Почему?

– Потому что ты говоришь сейчас вещи, о которых потом будешь жалеть.

– Не буду. Налей!

– Нин, а ты для чего сейчас пьешь? – спросил Эрик. – Для храбрости или как анестетик?