Выбор моей реальности

Минут через десять, шагая по небольшой лесной тропинке, услышал чьё-то заунывное песнопение. Приказав скелету не шуметь, подкрался ближе и пригляделся.

Fuck again. Здесь что ни день, то похороны. Лес закончился, и на открытом пространстве я увидел компанию из трёх мужчин в белых одеждах и лежащую на земле покойницу, тоже в белом.

Первый — раздетый по пояс древний старик с длиннющей белой треугольной бородой, видимо, шаман, завывал заупокойную молитву.

Рядом другой мужик, помоложе, выкладывал друг на друга берёзовые поленья в форме высокого прямоугольника, по высоте доходящего ему до плеч — вероятно, это был погребальный костёр.

У костра были разложены разноцветные керамические и глиняные кувшины, тарелки разных размеров, битая птица — вся чёрного цвета, спелые яблоки, и, собственно, труп, у которого стоял парень года на три старше меня. Около женщины была почему-то вырыта ещё и неглубокая могила. Тут же лежала доисторическая лопата. Кроме неё, другого оружия при них я не заметил.

Опасности эта компания для меня не представляла, но кто знает, сколько они ещё тут провозятся. Может, потом по острову начнут шастать и наткнутся на наш лагерь.

Фазер приказал гнать, значит, будем гнать. Я воль!

Вышел из леса, и вежливо попросил присутствующих: «Попрошу всех разойтись по домам, садитесь в лодку и уезжайте».

«Чернбог …», — запричитал шаман, но с места не сдвинулся, а грохнулся передо мной на колени и уткнулся головой в землю.

«Виииий!» — заорал мужик, который складывал поленья для костра. Он попятился назад, решив спасаться бегством, но разбив пару кувшинов и наступив на тарелки, с грохотом свалился в могилу, которую сам же и вырыл.

Парень стоял столбом около покойницы и тупо таращился на меня, как будто загипнотизировался по самые гланды.

— Да, Чернобог пришествовати. Он самый, — громко сказал им, но они вряд ли меня поняли. — К Волге идите, к лодке. Похороны закончились. Больше не появляйтесь здесь, на Круглой горе.

Затем подошёл к шаману, взял его за руку и приказал: «Поднимайся, иди за мной!» Он повиновался, что-то невнятно бормоча.

Другой рукой подтолкнул не оказавшего никакого сопротивления парня. В этот момент случайно взглянул на покойницу — одетая в длинную белую рубаху красивая стройная женщина со сложенными на груди руками. На левой руке я приметил массивное золотое кольцо с крупным рубином.

Потихоньку повёл шамана и парня по тропинке, вспомнил про третьего мужика и оглянулся — он, высунув голову из могилы, со страхом наблюдал за нами.

Тут проявил инициативу скелет Huesos, приблизился к могиле и невидимыми магическими руками вытащил его. Порядок.

Мы продолжили траурное шествие к лодке. Рассказывая сказку про Чернобога, я вёл обалдевших шамана и парня, а за мной тащился скелет с матерящимся мужиком, который извивался в воздухе, как чёрт на сковородке.

Бережно усадили всех в лодку, скелет со всей силы её оттолкнул от берега.

— Следи, чтобы уплыли отсюда нахрен и больше не возвращались, — велел Huesosу. — Я щас вернусь. Тут меня жди.

Глава 54. Кир. Расщеколда

That lover of a night came when he would,

Went in the dawning light whether I would or no;

Men come, men go.

“Crazy Jane On God”

William Butler Yeats

Миссия выполнена — теперь побежал обратно на «кладбище» за своим первым трофеем. Приблизился к мертвой, осторожно снял кольцо. Оно с лёгкостью соскользнуло с холодного тонкого пальца.

Потом подумал, что нехорошо оставлять покойницу воронам, аккуратно поднял её и положил в неглубокую могилу. Взял валявшуюся рядом лопату, наспех прикопал землёй и убежал.

Скелет ожидал меня у берега — лодка уже удалилась от острова на приличное расстояние. Я помахал троице рукой на прощание.

Мы пошли дальше патрулировать остров, но больше никого не встретили.

Вернувшись в наш лагерь, не стал докладывать все подробности. Меньше знают — крепче спят.

С кольцом пришлось расстаться этим же вечером.

Когда все намеченные на сегодня задачи были выполнены, и фазер отлучился немного поплавать перед сном, я сел отдохнуть на берегу около большого пня рядом с нашей палаткой.

Только закрыл глаза, чтобы немного расслабиться, как тут ко мне неслышно подошла Айка и ошарашила:

— Ты пошто, пустобрёх, про Вельзевеля блядословил?

— Чего???

— Всё ждала, покуда ты с дозору воротишься. Да вот узрела, как ты в кустах евойную личину рогатую да япончицу чёрную с себя сбрасывал. Нету Вельзевеля здеся! Пошто пужал и страшал меня до смырти?

— Ладно, извини, дурак был. Импровизировал … А ты пошто меня в кустах поджидала?

— Выспросить.

— Выспрашивай.

Айка помялась немного и задала свой вопрос:

— Вот Баско воскресился, а других так смогешь?

— Сколько времени прошло со дня их смерти?

— Година уж недалече …

— Нет, Айка, это точно не получится. Баско всего один час мертвый был, а когда его подняли, то у него уже зрачки исчезли. За год от мертвеца одни кости остаются — их что ли поднимать будем? Разумеешь?

— Сызнова брешешь, — махнула рукой Айка и заплакала без остановки. Я достал из кармана джинсов кольцо с рубином и протянул ей:

— Вот, возьми. Это тебе. Подарок.

Увидев кольцо, Айка прекратила реветь и начала истерически хохотать:

— Ай да господин, ай да добрый молодец! Нашёл, змий, расщеколду безголовую! Да мне бабка моя о таких, как ты, завсегда наказывала! — Айка вытерла слёзы и рассказала новую сказку, — ежели дева рыдает али в глубокой печали, то навечере приходит к ней огнянный змий-обаяльник в мужеском образе. Разумная его метлой поганой немедля прогонит, а глупой девке дарит змий поминки — перстни али монеты золочёные. Наутро гость в печную трубу улетает, а монеты, гляди-ка, оборачиваются черепками глиняными, а перстни — навозом лошадиным али курьим!

— Давай мы так поступим. Пусть кольцо ночью вот здесь полежит, — положил его в расщелину на пне. — А ты утром придёшь и заберёшь. Урядились?

— Не надобны чужие побрякушки — своих у меня полно! — взбрыкнула Айка и ушла.

Ночью долго не мог заснуть, потом кое-как беспокойно проспал часа три и окончательно проснулся. Вышел из палатки подышать свежим воздухом.

Уже начался рассвет, вокруг всё стихло — ни звука: не слышно ни птиц, ни животных, ни насекомых, ни ветра, ни шума волн у берега. Никого из наших здесь тоже не было — видимо, дрыхли ещё.