Выбор сделанный судьбой

— Так зачем ты пришла?

Я позволила Игорю ссадить меня со своего тела и подняться. Сама же осталась сидеть, и взяв изрядно измятую историю болезни попыталась её реанимировать.

— Хотела поговорить о том мальчике, которого перевели в палату интенсивной терапии.

Громов напрягся и пристально посмотрел на меня.

— С ним что-то случилось? Почему меня не позвали сразу же? — он даже на выход ломанулся.

— Всё с ним хорошо. Недавно подключили все нужные аппараты. Он, конечно, расстроился, что ему теперь нельзя вставать, но я пообещала, что в мою смену, он сможет любоваться на звёздное небо.

Игорь выдохнул и, подойдя ко мне, сел на диван.

— Он совсем недавно тяжело переболел. Инфекция дала осложнение на сердце. И пока он слишком слаб для пересадки, поэтому мы отложили операцию до лета, — ввёл меня в курс дела Игорь. — Если у меня не будет операций, то он будет под моим присмотром встречать звёзды, твоей же квалификации для это не хватает Ника, — он серьёзно посмотрел мне в глаза.

— Я могу брать с собой Петю, его же знаний хватит?

— Его хватит, но я бы предпочёл, чтобы без меня Данила от аппаратов не отключали.

В груди что-то странно ёкнуло.

— Кого?

— Пиздец, — выругался Громов. — Ника, просто занимайся своей работой. А мальчика оставь в покое. Хорошо?

— Как его зовут, Игорь? — злость разливалась по венам жгучей патокой. — Ты от меня его скрывал? Поэтому я не нашла ни истории болезни, не даже каких либо выписок о нём в журнале?

Мы стояли друг напротив друга, я прожигала его взглядом, Игорь продумывал ходы отступления. У меня даже создалось ощущение, будто я ощущаю его мыслительный процесс.

Он сдался первым. Зарылся пятерней в гриву своих волос, вновь заставляя меня немного отвлечься на неё. Вновь выругался, ворча, что меня нужно было отправить в гинекологию, чтобы не скрывать ребёнка. А я тупо пялилась на него с открытым ртом.

— Его зовут Данил Смирнов, у него пролапс митрального клапана, первый вариант был поставить ему ригидное кольцо, но состояние мальчика ухудшилось и сейчас речь только о пересадке сердца. После твоей истерики, я решил, что в детском отделении тебе будет намного лучше, смертность там почти нулевая. Твоё психическое состояние после похищения Кристины оставляло желать лучшего. Я постарался учесть всё и перестраховаться…

— Ты решил, что я могу… — я запнулась, не веря, в то, что сейчас говорит Игорь. — Только из-за имени? — я недоверчиво покачала головой. — Громов, да они как небо и земля, разные. Я могу видеть схожие черты в похожих людях, как это было с тем парнем, с аппендицитом. Но увидеть психа в маленьком ребёнке? Ты меня, кажется, за ненормальную держишь.

Ощутила солоноватый привкус на губах. Сама не заметила, как потекли слёзы. Да что это такое? Я почти двадцать лет не ревела, а теперь как плакса какая-то!

— Нет, Ника. Я не о том…

— А о чём, Громов? Что ещё можно подумать?

— О том, что ты обвиняешь себя в убийстве Ильева. О том, что взвалишь на себя чувство ответственности за постороннего ребёнка, посчитав, это искуплением! Вот о чём я. И не надо мне говорить, что услышав его имя, уже не продумала, как и чем ты можешь ему помочь! — прорычал Игорь мне в лицо, схватив меня за плечи.

Я хватала ртом воздух, понимая, что сказать мне нечего, и Игорь абсолютно прав. Он тоже изучил меня за время нашего общения. Слишком хорошо изучил. Слёзы всё ещё лились из глаз. И я никак не могла взять себя в руки, чтобы хоть немного успокоиться.

— Прости, — привлёк меня к себе Игорь, прижимая мою макушку к своему плечу, и целуя меня в висок. — Не хотел на тебе срываться. — От этого поток слёз ещё сильнее увеличился. — Ну, всё, хватит. Всё будет хорошо. Мы вместе поможем Дане. И я всегда рядом, ты можешь на меня рассчитывать.

Он так и обнимал меня, гладя по голове, успокаивая меня, говоря мне, какая я умница, сильная и храбрая. А я так устала, хранить в себе всё это. Впервые ощутила, что кто-то по-настоящему рядом со мной дарит душевное тепло, которым меня никто никогда не обогревал.

Игорь

Я смотрел в злющие глаза друга и понимал, что в таком темпе мы не придём к согласию. А если мы его не достигнем — грянет гром. У меня, конечно же, был ещё один рычаг давления, но хотелось, чтобы Саша разул глаза на своё тугодумие. Отошел от стола друга в его кабинете и сел напротив него в удобное кресло.

— Ты хотя бы представляешь, что тебе устроит Ника, когда узнает? — напирал я, используя пока обычные аргументы.

— Да мне плевать, — резко бросил Саша. — Она уже достаточно взрослая, чтобы всё понять. Поначалу, конечно, будет беситься, но потом успокоится.

— Слушай, а тебе парня не жалко? — не сдавался я. — Он жизнью рисковал, травму получил. Лечение затянется надолго, прежде, чем мы хоть что-то сможем сделать. И всё ради Ники…

— Я ему за это плачу! — не внял моим убеждениям Дамизов. — И со своей работой он не справился. Ника пострадала. А значит — он уволен. Лечение и прочее ему компенсируют.

Вот баран. Упёрся же как ишак. И чем ему парень не угодил? Хоть отдельно плати этому Платонову, чтобы Ника не заподозрила, что её зятёк лишил любимого охранника. А она ведь чуть ли не живёт подле Платонова.

— Ты ему платишь за охрану, а не за риск собственной жизнью. Его действия — это его добровольное решение. Боюсь, Александр, у тебя нет столько денег, чтобы купить чью-то жизнь! — подобные темы всегда меня бесили, а взгляд многих на это просто вымораживал. — И Ника тебе этого не простит.

Алекс лишь как обычно скептически приподнял свои брови — так, что мне захотелось украсить их ему парой фингалов. Иногда твердолобость друга именно к подобным желаниям и приводила. И как его Аня терпит столько времени? Я б — честно — не смог.

— Слушай, Саш, давай не будем пороть горячку, оставь парня в покое, пусть долечится, встанет на ноги, а там Ника уже сама решит. Вряд ли она после подобного станет рисковать его здоровьем. — Вновь попробовал я достучаться до друга.

— Это был его последний шанс. В первый, если ты забыл, он её потерял на Москве-реке. Теперь Ника пострадала…

— Если бы она не прикоснулась к его пиджаку, то и ни царапины бы не получила, а тут всего-то небольшое покраснение на коже.

— Это уже травма.