Выбор шатеры

Навязчивый вопрос «Правильно ли он поступает, ставя под удар себя и старших сыновей, отправляясь на Дарий?» вот уже который день не даёт покоя Иоанну. Вот и сейчас, стоя у огромной прозрачной стены рубки управления, наблюдая, как тёмная планета с каждой минутой становится всё ближе и ближе, императора Альтаира вновь начинают одолевать сомнения.

Впервые в жизни он поставил отцовские чувства превыше долга перед империей, за которую несёт ответственность. Анна Мария Илиандэлла всё же по-своему права: что он за правитель, если не в состоянии защитить даже собственных детей?

Худенький болезненный синеглазый двенадцатилетний мальчишка, - именно таким запомнился Иоанну его младший сын. Отец жаждал встречи с ним и в то же время боялся этого момента. Слишком глубока была его вина перед собственным ребёнком, которого он не смог защитить от жизни, от политики, от незавидной судьбы.

Что бы там Иоанн не говорил жене, сыновьям, окружающим, в глубине души мужчина прекрасно знает: он сам никогда не простит себе того, что отправил собственного ребёнка на чужую, далёкую, враждебную планету, прекрасно осознавая, что обрекает младшего сына на неминуемую смерть.

За все эти годы император Альтаира, в отличие от остальных членов семьи, лишь несколько раз осмелился поговорить с младшим сыном по межгалактической связи. В тех редких беседах они разговаривали, как правило, обо всём на свете, но только не о том, что действительно было важно для обоих. Иоанн так и не осмелился сказать сыну одно простое, но, в то же время, такое важное слово.

«Прости». «Прости за то, что судьбу империи я поставил превыше твоей жизни.»

Чувство вины перед собственным ребёнком никогда не покидало Иоанна, хоть он и старательно скрывал это даже от самого себя, надевая маску хладнокровия и безразличия. Чувство вины перед сыном, с которым так редко бывал вместе. Сыном, который, сам вызвался полететь на Дарий, когда в семье встал вопрос о том, кто из детей полетит к Дэмониону в качестве залога перемирия. И самое страшное и позорное было то, что отец в душе был так благодарен этому храброму мальчонке, за тот, пожалев отца, взял ответственность за это непростое решение на себя.

О да! Лишь сейчас, спустя столько лет, Иоанн понял: мальчишка пожалел его, избавив от тяжёлого выбора: кого из детей отправлять на враждебную планету. По всей видимости, его двенадцатилетний сын с самого начала чувствовал себя лишним в семье. Своим решением Эван, по сути, просто «освободил» Альтаирскую империю от ненужного престолонаследника. Жаль толь, что осознание этого к Иоанну пришло не сразу. Лишь спустя годы до него запоздало дошло, ЧТО для него сделал младший сын. И самое страшное – ПОЧЕМУ он это сделал.

Но кое в чём Эван всё же ошибся. Жаль, что у него – Иоанна не было возможности (вернее – не хватило смелости) сказать это младшему сыну. Да… мальчик родился слабеньким, болезненным, незапланированным, но… он не был нежеланным ребёнком. Наоборот! Эван всегда был живым напоминанием родителям, что помимо долга перед империей, у них были ещё и чувства друг к другу.

Да… В глубине души Иоанн искренне считал, что из младшего болезненного, излишне доброго и чувствительного сына никогда не вырастет ни воин, ни политик, и уж тем более наследник престола. Поэтому он и позволил супруге воспитывать ребёнка по своему усмотрению: вместо меча – скрипка, вместо своевременного поступления в военную академию – два дополнительных года домашнего обучения. И тем паче было его удивление, когда именно этот болезненный и слабый ребёнок сам изъявил желание отправиться на Дарий. Если бы Эван не сделал это, то на его месте был бы сейчас средний сын Иоанна – Грэгори. Высокий худощавый сероглазый юноша. Своим решением Эван взял на себя судьбу брата, потому что Иоанн в душе так и не отважился «пожертвовать» своим младшим ребёнком в угоду империи.

Грэгори. Император бросает взгляд на своего среднего сына, который стоит здесь же в рубке управления и разговаривает о чём-то с капитаном.

Светло-рыжие волосы обрамляют утончённое, по-аристократически правильное лицо двадцатилетнего парня. Великолепный политик, воин, подающий большие надежды учёный-физик. Лучший выпускник военной академии в свой линейке. Как бы ни цинично это прозвучало, но, с точки зрения престолонаследия, было бы стратегической ошибкой пожертвовать таким «ресурсом».

В отличие от отца, Грэгори при каждой возможности постоянно выходит на связь с Эваном. Мальчишки сумели сохранить дружбу сквозь время и расстояние. И это тоже было укором Иоанну. Ведь это именно Грэгори первым забил тревогу, когда младший брат не вышел на связь в назначенное время.

Размышления императора Альтаира прерываются появлением в рубке рыжеволосого зеленоглазого Радиэля – старшего двадцатитрехлетнего сына Иоанна. Наследник престола просто поразительно походит на мать.

Среднего роста, коренастый, накаченный. В отличие от Грэгори, Радиэль скорее воин, постоянно рвущийся в бой, чем политик. Бескомпромиссность и отсутствие нужной степени гибкости в политических вопросах последнее время нередко заставляют Иоанна задуматься о том, насколько мудрым правителем станет Радиэль после его ухода. Успокаивает лишь одно: рядом с братом всегда будет верный спокойный рассудительный Грэгори, способный вовремя осадить его, правильно объяснить ситуацию. Вдвоём они идеально дополняют друг друга. Жаль только, все эти качества не соединяются в одном человеке.

Последнее время эмоции слишком часто берут верх над наследником и это откровенно не нравится императору Альтаира. Иоанн уже понял: Радиэль, как и его мать перестал делать инъекции эмоционального стабилизатора, утверждая, что препарат притупляет эмоции, не давая ему ощутить полноту жизни. Доводы отца по поводу того, что будущий император должен жить разумом, а не эмоции, похоже, так и не дошли до своехарактерного наследника.

– Отец, я всё же настаиваю! Позвольте нам с Грэгори вдвоём отправиться на Дарий. Зачем Вам рисковать и лететь лично на Тёмную планету? Мы сами найдём брата, чего бы нам это не стоило! – верный и преданный Радиэль. Как и отец, он чувствует вину перед младшим братом. За то, что не смог занять его место на Дарии. А ведь он рвался. Да ещё как! Но наследником престола нельзя было рисковать.

– Если Дэмониону так важна встреча с Вами пусть сам прилетит на базу Наоки. Мы совсем близко от неё. Это удачная точка пересечения, - в унисон брату вторит рассудительный Грэгори.

В словах сыновей есть доля логики, но отступать, даже от не слишком верного решения, не в правилах императора Альтаира. Слишком поздно. Решение уже принято.

– Я ценю вашу заботу, но нам с Дэмонионом надо перейти на новый уровень политических взаимоотношений. Пора превращать затянувшееся перемирие в стабильный мир. Моё посещение Дария – это… - Иоанн пытается подобрать наиболее верное, точное слово. – … символ перемен. Показатель того, что мы готовы к сотрудничеству. В том числе и к экономическому. Дэмонион не глупец. Он прекрасно понимает: второго такого шанса уже не будет. Поэтому не думаю, что возникнут проблемы с моей безопасностью. Покушение будет сразу приравнено к возобновлению войны, а это сейчас Дарию не выгодно.

Упрямый Радиэль не прочь поспорить с отцом, но в этот момент из динамиков раздаётся голос командира крейсера.

– Всем занять свои места. Идём не сближение. Готовность семнадцать минут.

Император с сыновьями садятся в кресла, которые автоматически фиксируются невидимыми магнитными «ремнями безопасностями».

С каждой минутой жёлто-оранжевая планета-спутник, испещрённая многочисленными кратерами, становится всё ближе и ближе, постепенно заполоняя собой всю огромную прозрачную стену рубки управления крейсером. По мере приближения к Наоки сердце императора Альтаира невольно сжимается, ускоряя свой ритм. Рой навязчивых вопросов с новой силой обрушивается на Иоанна: сумеет ли он найти младшего сына на Дарии? И если да, то хватит ли у него мужество посмотреть в глаза собственному ребёнку, которого, словно разменную монету, бросил в одиночестве на этого чужой, враждебной планете? Но главное: сможет ли сын когда-нибудь простить его за это?

Дарий. Адейра. Подземный город

Ненавижу! Ненавижу закрытые пространства! Стою в небольшом кабинете, где нет даже окна, в ожидании Эвана и отца Марка. Нервно отстукиваю пальцами по столу незатейливый ритм. Как же меня всё-таки нервирует это подземелье! Да, здесь превосходная вентиляция, но мне всё равно не хватает воздуха, пространства. Хоть бы окошечко какое-нибудь чисто для видимости организовали, всё легче бы дышалось!

Из кухни доносится голос Дэрэка. Толстяк-землянин объясняет Анигаю, нажатием каких сенсорных кнопок кухонное пространство превращается в гостевую комнату со спальным местом. В отличие от брата, Мэд не приходится ломать голову, где и на чём ей спать. Шатера с наглым видом оккупировала для нас с ней спальню Эвана и уже полчаса как не вылезает из душа, пытаясь отмыться от дорожной пыли.