Выбор сталкера

– Почему ты стал сталкером? Ну, в смысле, почему ты вдруг решил, что в Зону ходить – твое призвание?

– Можно я не буду отвечать на этот вопрос? – криво улыбнулся Костя.

– Да, конечно, – закивал Рома.

Он помолчал немного, а потом снова разлепил губы и сказал:

– Просто я вот посмотрел, что с Дэном стало, и задумался: а ведь сколько таких случаев было? Сколько тут погибло уже? А все равно лезут сюда, как будто тут что-то такое, без чего ну никак не проживешь! Лаборатория вот эта… зачем ее тут вообще устроили?

Смычок молчал. Он был не старше Ромы, когда впервые очутился в Зоне. Тогда все казалось чужим, пугающим, таящим в себе опасность, и, что интересно, с годами ничего не изменилось. Как боялся Костя Зону, оказавшись тут впервые, так и продолжал бояться до сих пор.

Но ни тогда, ни сейчас он не врал себе, зачем пришел в Зону.

За артефактами, на продаже которых можно неплохо подзаработать.

Всё.

Никакой романтики в прогулке по минному полю не бывает. Радостное облегчение наступает лишь тогда, когда это поле покинешь.

– Хочешь понять, зачем люди сюда идут? – сказал Костя, устав от сбивчивых рассуждений оперативника. – Ну вот у тебя есть зарплата, которую ты стабильно получаешь. Но денег этих вряд ли хватает на то, чтобы жить как тебе вздумается, верно?

– Ну можно и так сказать, – признал Рома.

– А теперь представь, что есть место – опасное место! – где находятся некие предметы, которые можно очень выгодно продать, может быть, так выгодно, что не придется больше работать. Никогда. Рискнул бы ты за ними отправиться? На кону всего-то – твоя серая жизнь, большую часть которой ты проводишь на работе. Так что, рискнул бы?

Рома замялся.

– Вот видишь, уже засомневался. И многие другие – так же. Посомневаются-посомневаются – и пойдут. Потому что разбогатеть хотят все. Причем разбогатеть быстро, в одночасье.

– Я бы, наверное, все-таки не пошел, – покачал головой оперативник.

– Да ты уже ведь в ней! – усмехнулся Костя. – Только ты отправился в Зону – по работе. Ирония судьбы в том, что прямо сейчас ты рискуешь жизнью не меньше, а может, даже больше иного сталкера, но получишь за это в итоге только свою зарплату. Потому что это часть твоей работы – сопровождать меня и его. – Смычок кивнул в сторону спящего Картуза.

Рома молча смотрел в пол перед собой.

– Подвох в том, что никто из сталкеров так и не стал богатым, – добавил Смычок, и в голосе его на сей раз слышалась бесконечная грусть. – Потому что ни одна лотерея не бывает бесплатной. Кто-то умер, так и не найдя чего-то по-настоящему ценного, кто-то нашел ценное, но заболел сам или… – Он запнулся, вспомнив Веру. – Или узнал, что болен его ребенок, и потратил на лечение все, что успел накопить. «Зона дала – Зона взяла». Замкнутый круг.

– Но, если все это бессмысленно, почему же люди продолжают сюда ходить? – спросил оперативник, подняв взгляд на сталкера.

– Потому что надежда умирает последней, – пожал плечами Костя. – Сразу после жадности.

На этом их разговор закончился. Смычок все-таки забылся тревожным сном, а Рома продолжал раскачиваться на табурете, пока одна из ножек не надломилась.

Дождь за окном перестал ближе к полуночи.

* * *

Так уж повелось, что сталкеры, точно коты, воды в Зоне сторонились. Объяснить подобную фобию было вполне легко: вон в Бердском заливе можно составы растворять, и, хоть говорят, что с человеком ничего в той воде якобы не случится, сама по себе навевает она жуткую тоску и вызывает невольное желание наложить на себя руки.

Все перечисленное вполне можно было отнести и к речке с красноречивым названием Раздельная, единственный мостик через которую, казалось, развалится от легкого дуновения ветра. Идти по такому – безумие в чистом виде, но имелся ли у них вообще выбор? Закусив верхнюю губу, Костя огляделся по сторонам, но иных мостов поблизости не обнаружил.

Может, и вправду заложить крюк, подумал он. Времени это отнимет немало, да, но по крайней мере никто не плюхнется в сомнительную речную воду.

Как же лучше поступить?

– Ну и какие будут предложения, Смычок? – спросил Картуз.

Уперев руки в боки, «красный» сталкер скептически разглядывал хлипкий мост.

– Идем вперед, – пожал плечами Костя.

– По… этому? – удивленно выгнув бровь, уточнил старик. – А тебе не кажется, что он малость… ненадежен?

– А какие у нас варианты? – развел руками Смычок. – Я другого пути не вижу.

– Может, все же по суше как-то? – осторожно вставил Рома.

– Смотря куда нам, опять же. – Картуз хмуро покосился на Костю. – Ты, надо думать, так и будешь отмалчиваться?

– Нам надо пересечь речку, – упрямо произнес Смычок.

Картуз сплюнул под ноги и отвернулся.

– Упертый, как баран… – проворчал он негромко, но так, чтобы Костя все же услышал.

– Так, значит, идем по мосту? – спросил Рома.

– Да. Я давайте первым, – вызвался Смычок. – Если все нормально, пойдете за мной.

Не встретив возражений, он устремился к хлипкой переправе. Ладонь легла на перила. Сердце бешено заколотилось. Черт побери, там, под мостом, всего лишь вода, не бездонная пропасть, так почему же он так взволнован?

Да потому, что в Бердский залив как-то ружье уронили, хотели выловить, да только уже нечего было вылавливать. Старая байка про утяжеленный куском рельса труп, который всплыл, потому что рельс растворился, и домой пошел, пользовалась в «Радианте» оглушительным успехом. Но одно дело хохотать над анекдотом и совсем другое – окунуться самому. Хорошо – выгребешь. Замечательно – если на организме это никак не скажется. Ну а если канешь в пучине, будто в луже «зеленки»?

Смычок сжал перила что есть силы, аж костяшки побелели. Лицо его, до того слегка растерянное, мигом посуровело, губы сомкнулись. Нет, не для того он вытаскивал Замятина с Бердского кладбища и до последнего торговался с Разуваевым, чтобы умереть на этом дурацком мосту.

Первый шаг. Сердце буквально замирает в груди. Доска под толстой подошвой ботинка ощутимо играет, но все-таки пока держится. Лоб Смычка блестит на солнце, робко выглядывающем из-за туч; сталкер утирает лоб тыльной стороной ладони и делает следующий шаг.

Теперь – по-настоящему опасно. Прежде, если бы что-то пошло не так, он мог попятиться, перенести вес на опорную ногу или же просто завалиться назад без риска плюхнуться в речку Но сейчас, когда берег остался позади и под обеими подошвами лишь гнилые доски моста, ему стало действительно страшно.