Выбор сталкера

Наверное, это у него уже от побоев ум за разум заходит, решил Логвинов. Что ж, неудивительно. Ему и самому начинало казаться, что он понемногу сходит с ума.

– Чем же тебя так… привлекло это место? – тщательно подбирая слова, поинтересовался Офицер.

– Ну а там – что? – почему-то ухмыльнулся незнакомец.

Он заморгал, часто-часто, будто в каждый его глаз попало по соринке, а потом и вовсе надолго зажмурился, уткнувшись подбородком в грудь. Когда Игорь уже решил, что сосед вновь потерял сознание, из груди мужчины вырвался разочарованный стон.

– Опя-я-ять… – протянул он, распахивая веки и мотая головой из стороны в сторону.

В исступлении бедолага заколотил кулаками в стены и зарычал, а потом дернулся вперед и вверх, однако ноги снова подвели, и бедолага просто ничком рухнул на пол. Игорь, вскинув брови и приоткрыв рот, ошарашенно смотрел на соседа.

– Ты… ты как там? Живой? – спросил он, глядя на застывшего мужчину.

Тот вздрогнул всем телом, опять застонал – тихо, на самой грани слышимости.

– Да, но… Мне уже… все равно… – донеслось с пола его неожиданно флегматичное бормотание.

Логвинов завороженно наблюдал, как бедняга медленно переворачивается сначала на бок, потом с явным облегчением прижимается к полу спиной и так замирает, расслабившись. Казалось, что он находится на вершине блаженства, по крайне мере, дыхание его постепенно восстанавливается и боль, судя по всему, отступает тоже.

– Я… там бы я умер точно, а тут… – закрыв глаза, пролепетал мужчина. – Здесь я все время… все время получаю какую-то надежду. Они мне дают… ну шанс.

Что у него за манера изъясняться, подумал Логвинов, хмуро глядя на соседа по палате. Как будто древний оракул, который совершенно не умеет изъясняться понятными простому человеку конструкциями; таких хлебом не корми, дай наплести чего-нибудь таинственного, чтобы каждый мог истолковать как захочется.

– Я до сих пор так и не понял, – признался Игорь, – почему ты здесь оказался? Ты говоришь, что сам сюда… захотел, так? Но ведь не просто так? Не на пикник же выехал в компании бандюков?

– Бандюков… – эхом отозвался мужчина. – Нет, они… они как эти… сопровождающие просто. Тут не только они, в смысле.

– А кто же еще?

– Доктора.

Ну точно сбрендил, с грустью констатировал Офицер. Невидимые доктора, которые бродят по коридорам заброшенной больницы и возвращают «пациенту» зрение и возможность ходить только для того, чтобы спустя несколько часов он их снова утратил.

Хотя, если минувшие пробуждения Логвинову не привиделись, может, он зря так поспешно отмахивается от слов соседа?

– Где ты докторов-то нашел? Тут, как мне показалось, головорезы с автоматами только.

– Головорезы-то конечно… Но и доктора… да… Они единственные за нас взялись… Но кто их просил?! – неожиданно зло выкрикнул мужчина, выгнув спину.

Воцарилась неловкая тишина, нарушаемая лишь сбивчивым дыханием соседа. Игорь попросту не знал, что сказать. Всплески агрессии у соседа, в общем и целом вполне объяснимые, вызывали у сталкера некоторое беспокойство. Находиться рядом с психопатами вообще не очень приятно, но, когда ты настолько слаб, что и встать не способен, это пугает вдвойне. Черт его знает, что придет на ум этому типу. Вдруг бедолагу переклинит, и он решит, что во всех его бедах виноват именно Офицер? Что тогда сделает Игорь? Завизжит, точно девочка-первокурсница, которую зажали в темном переулке гоповатые пацанчики с района?

Ну и, конечно, не стоило забывать, что сосед по палате – лишь наименьшая из его проблем. Как искать брата, как бежать из плена, если он буквально прикован к койке?

– А ты случайно не видел здесь кого-то… ну немного похожего на меня? – спросил Игорь, когда мужчина окончательно обмяк на полу, вытянув руки вдоль тела.

– Ты, верно, издеваешься, – с вымученной улыбкой произнес бедолага. – Я вообще… вообще тут мало что видел.

Ответ немного разочаровал Логвинова, но отступать он не собирался: пока сосед снова не провалился в обморок, нужно хорошенько расспросить его об этом странном месте.

– Ты был болен еще там, в городе? – уточнил Офицер.

– Да, но… Черт, мне дали полгода. Представляешь? – Он нервно усмехнулся. – Полгода… чтобы успеть все.

– У тебя нашли какую-то смертельную болячку, верно я понял?

– Рак мозга, – подтвердил бедняга. – Четвертая стадия.

Он снова заплакал – видимо вспомнив тот день, когда врачи поставили ему страшный диагноз.

Игорь сглотнул подступивший к горлу ком и сказал:

– Мои соболезнования.

– Пустое. Это только моя вина. Я давно уже мигренями маялся, цитрамон глотал постоянно, думал, поможет. А к врачу идти не хотел, думал, на погоду башка реагирует, пройдет со временем… но не прошла. Собрался. Потом, уже как сказали, подумал еще – благо сам живу. Ни детей, ни плетей, ни родителей, царство небесное, ни жен с братьями… Никто плакать не станет… никого не расстрою… уйду, да и все…

Он закашлялся, да так сильно, что аж раскраснелся от натуги. Шумно выдохнув, охнул и продолжил рассказ:

– Доктор сказал – кранты. Я спросил – операция? Не, говорит, операция не катит уже. Поздно для операции. Вот если бы раньше! Предложили химию, правда, на ремиссию надежды мало. Ну вот и все, думаю. Заполнил анкету, условились созвониться, пошел домой… А через пару дней – они. Позвонили, я открыл. Говорят, из онкологии. Я впустил, отвернулся на секунду, а они мне, по ходу, тряпку с этим… ну который вдохнешь и засыпаешь типа?

– Хлороформом? – предположил Логвинов.

– Ну вот с ним, наверное, – согласился мужчина. – Потом я помню, что было, только урывками. Я даже сам не знаю, где мы? Больница какая-то… Ты тоже не в курсе?

– В Боровом мы, – мрачно произнес Игорь.

– В Боро… что? Так мы в Зоне, что ли? Ни хрена себе! – протянул мужчина и заохал, явно пораженный неожиданным открытием.

– А они тебе не сказали, выходит? – спросил Игорь.

– Да, может, и сказали… Но у меня с того момента, как они меня… ну вырубили… и до того, как тут очнулся, – ничего. Никаких воспоминаний, веришь?

– Так, а давно ты здесь?

– Знать бы мне… тут так – очнулся, снова отключился, потом растолкали – увели. Раз вот видел, как тебя вывозят.

– Вывозят?

– Ну да, вывозят куда-то, потом обратно привозят. Меня будят, водят, а тебя даже не пытаются, я так понял… ну разбудить.

– И что они потом с нами делают?

– За тебя не знаю, а у меня анализы берут… разные. Колют что-то, говорят, лекарства.

– Лекарства, значит… – пробормотал Логвинов задумчиво.

По всему выходило, что он невольно забрел в подпольную лабораторию, куда пригоняют неизлечимо больных отшельников, которых никто в городе не хватится. Но как под это определение подходит Серега? Будь у него рак, он бы, надо думать, вряд ли стал утаивать этот факт от брата.

Или все-таки стал бы?

– А они то помогают, то нет, – пробормотал сосед. – То помогают, то… нет…

Его словно заклинило. Интересно, этот тип по жизни такой заторможенный или все дело в уколах, которыми его пичкают здешние коновалы, подумал Игорь, хмуро глядя на бедолагу.

Голова снова раскалывалась. И пусть боль была не такая острая, как раньше, собрать мысли в кучу Игорю становилось все трудней. Вдобавок глаза начали слипаться, будто сталкер целый день вагоны разгружал, а ведь на деле он всего-то десять минут пошевелил языком и того меньше – шеей. Игорь не знал наверняка, колют ли и ему какие-нибудь препараты, но чудовищное утомление и слабость во всем теле указывали на то, что таки да, колют. И как в подобном состоянии он справится со своей миссией по освобождению Сереги?