Выбранное
Шрифт:
9.03.85. Открытие. С утра, попив пива, отправились с Флоренским доводить дело до конца. Но уткнулись носом в замок. Поднялись в другую Серёжину квартиру, где вчера я встретил двух маленьких девочек лет шести. Кто-то спал на матрасе, а в соседней комнате спала Оксана. Хозяина не было. Оказывается, он ушёл в пять утра и ключ от выставки забрал с собой. Вскоре стали собираться посетители, и нам пришлось извиняться.
Квартира
Посетителей (вчерашней категории) – полным-полно. Поняв, что мы чужие на этом празднике жизни, я и Флоренский покинули экспозицию и направили стопы на лучшие поприща. Причём в разные стороны.
10.03.85. На следующий день я пришёл часам к трём-четырём. Триумф искусства полнейший: вакханалия в полном разгаре.
Художник Шинкарёв, забыв о присущей его опьянению грусти и даже с некоторой злобой, потребовал, чтобы я увёл всех со второй квартиры Чекменёва, ибо ему необходимо остаться наедине с одной дамой. Дама бегала по комнате очень взволнованная, в пальто, суетилась, но вскоре обречённо утихла. Я выполнил просьбу художника жизни, да так старательно, что увёл даже того молодого человека, с которым эта дама пришла.
Всех изгнанных я повёл на выставку, где встретил Флоренского. Спустились во двор. Навстречу из подворотни вышли две девицы: Оксана и Котлетка. Руки их были заняты бутылками портвейна, поэтому наши объятия были краткими. Мы как истинные джентльмены не могли позволить Девушкам нести такую тяжесть и овладели портвейном.
Долгие поиски места, пригодного для распития нашей неожиданной добычи, закончились на первом этаже знакомой лестницы. Здесь мы обнаружили заброшенную квартиру, где и расположились.
Посреди комнаты стоял буфет 50-х годов, в котором были две очаровательные баночки из тех, в которых в аристократических домах кухарки сдавали свои анализы. Одну из них Саша впоследствии подарил своей жене, а вторую я забрал себе, хотя у меня и нет кухарки. Мы пили портвейн, я опасаюсь, что даже и на брудершафт. Покинув наших молодушек (было им лет по семнадцать), всё же отправились в соседний дом (в котором, как оказалось, не так уж нас и ждали), где и заснули.
10.03.85. Отоспавшись, вернулись на выставку, где увидели поистине вавилонское столпотворение в обеих квартирах. Потребность в алкоголе усугублялась его наличием. Без семи девять начались гонки за лидером. Лидером выступал я, так как мне первому удалось собрать три рубля 10 коп. Я ринулся в темноту.
В магазине меня с распростёртыми объятиями встретила продавщица второго отдела и, хотя на витрине было вино только по три десять, выдала мне из-под прилавка бутылку за два семьдесят, да еще белого.
Тут вижу подбегающего к магазину Чекменёва, которого мне удалось втащить внутрь – магазин закрывался. Я взял еще три из-под прилавка, а он подхватил валявшегося у прилавка алкоголика странного вида, почти голого, и потащил его домой, хорошо хоть не к себе: только такого посетителя нам не хватало.
Я был перегружен бутылками, к тому же от штанов
оторвалась пуговица и передвижение мое было затруднено.Во дворе Серёжиного дома мы расстались: он понёс две бутылки на выставку, а я две – во вторую квартиру.
На лестнице меня встретила многочисленная делегация во главе с А. Флоренским, которая преградила мне путь в квартиру. Я не противился, и мы раскрыли первую бутылку на лестнице. Из квартиры доносился страшный шум: оказывается, там были танцы. Из двери изредка высовывалась чья-то любопытная голова, которую мы тут же впихивали обратно. На шум поднялись соседи снизу, яростно настроенные. Двух первых мне удалось успокоить, но за ними наступала старуха с веником в руках. Она страшно ругалась и пыталась веником ударить меня.
Далее в моём сознании всё происходящее смешалось в сплошную кашу. Поэтому последующее описание вечера воспроизводится с чужих слов, зачастую предвзятых.
После поединка с соседями распитие на лестнице продолжалось. Я, не обращая внимания на окружающих дам, стал приставать к другим окружающим дамам. Говорят даже, что я ущипнул Котлетку за то место, которое у других женщин называется попкой. Боже мой, и это в Великий Пост!
Затем проследовали на выставку, потеряв по дороге оставшуюся бутылку. Вакханалия продолжалась и там. Как вышел, не помню. Говорят, что пошёл в соседний дом, где меня уже и вовсе не ждали, в плаще повалился на кровать и уснул.
11.03.85. Снова у Чекменёва. Посредине комнаты – Серёжа за этюдником, рисует картинки и тут же раскладывает их на полу, множа экспозицию. Полкомнаты уже занимали его произведения, как вытащенные из запасников, так и только что выполненные. Пустые места на стенах тоже были завешаны его работами. Причём рисунок иногда продолжался на обоях и переходил в другую картину. Везде пестрели маразматические надписи о любви к ближнему и трёх десяти. Тут же валялась работа Шинкарёва, проткнутая гвоздем самим автором, а хозяином разукрашенная пастелью – кружочками и лучами. Под ногами увидел схему математического доказательства бытия Бога, выполненную Сережей с помощью тех же кружочков и линий. Налицо была, как впоследствии скажет А. Флоренский, буквальная материализация пословицы: «Заставь дурака Богу молиться – он и лоб разобьёт», хотя более полное её воплощение, насчёт лба, ждало Серёжу в будущем.
Первые сведения о загадочной истории, происшедшей вечером 12 марта, были получены от некоего Миши, семьи Касыма и девочки Любы, со слов которой я и рассказываю.
В этот вечер Серёжа был особенно необычен: много говорил, кричал. В его доме собралось много гостей. Часам к семи он объявил, что собрался сегодня жениться на девочке Свете. На вопросы гостей «а знает ли об этом невеста? а согласна ли она?» он отвечал, что невеста не знает об ожидающем её счастье, но если она откажется, то «будет просто праздник!». Под намеченную свадьбу занял он у Миши сто рублей и закупил к столу кучу продуктов. Гости произвели уборку в квартире, накрыли стол. Всё уже было готово, не хватало только невесты и цветов, за коими и отправились Миша и Серёжа. Естественно, начали они с цветов. Было уже поздно, Серёжа каким-то образом проник в закрытый магазин «Польский букет», взял цветы, положил деньги на прилавок и собрался уходить, но тут его повязали сотрудники милиции. Мишу, хотя он и не проникал в магазин, забрали как соучастника.