Выдох

Одна секта посвятила себя цели обращения процесса выравнивания давления, и у нее нашлось много сторонников. Механики этой секты сконструировали машину, которая брала воздух из атмосферы и нагнетала его в меньший объём. Этот процесс они назвали «компрессией», их машина возвращала воздух к давлению, которое тот изначально имел в резервуаре. «Реверсалисты» возбужденно заявили, что их изобретение станет основой для заправочных станций нового типа, которые будут – с каждым заправленным лёгким – поддерживать жизнь не только отдельным персонам, но и самой вселенной. Увы, тщательное изучение машины выявило фатальный просчет. Машина приводилась в действие воздухом из резервуара, и для заправки одного легкого она использовала воздуха больше, чем требовалось для его наполнения непосредственно от дозатора. Машина не обращала процесс выравнивания, но, как и все остальное в этом мире, усугубляла его.

Хотя некоторые из приверженцев, разочарованные неудачей, покинули секту, «Реверсалисты» как группа были неудержимы и начали разрабатывать альтернативные конструкции, в которых компрессор приводился в действие раскручиванием пружин или опусканием груза. Новые механизмы оказались не лучше. Каждая туго закрученная пружина символизирует воздух, истраченный человеком на ее закручивание; каждый груз, поднятый выше уровня земли, символизирует воздух, истраченный человеком на его поднятие. Во вселенной нет источника движущей силы, который не проистекал бы в конечном счете из разницы давлений воздуха, поэтому не может быть машины, работа которой не уменьшала бы в итоге эту разницу.

«Реверсалисты» продолжают трудиться, уверенные, что однажды сконструируют машину, генерирующую больше компрессии, чем она потребляет, вечный источник силы, который вернёт вселенной потерянную энергию. Я не разделяю этого оптимизма. Я уверен, что процесс выравнивания необратим. В конечном счете весь воздух во вселенной распределится равномерно, не плотнее и не разрежённее в одном месте, чем в любом другом, неспособный толкать поршень, крутить ротор или шевелить листочки из золотой фольги. Это будет конец давления, конец движущей силы, конец мысли. Вселенная достигнет совершенного равновесия.

Некоторые нашли иронию в том факте, что изучение мозга открыло нам не секреты прошлого, а то, что в итоге ожидает нас в будущем. Тем не менее, я утверждаю, что мы действительно узнали кое-что важное о нашем прошлом. Вселенная началась, как огромный задержанный вдох. Кто знает почему, но какова бы ни была причина, я рад, что это произошло, потому что я обязан этому факту своим существованием. Все мои желания и размышления есть не более чем вихревые потоки, порождаемые медленным выдохом вселенной. И пока этот великий выдох не иссякнет, мои мысли продолжат существовать.

Чтобы продлить жизнь нашим мыслям как можно дольше, анатомы и механики разрабатывают замену для церебральных регуляторов, которая сможет понемногу повышать давление воздуха внутри мозга и тем самым поддерживать его неизменно выше, чем давление окружающей атмосферы. После такого усовершенствования наше сознание будет работать всегда примерно с одной и той же скоростью независимо от степени уплотнения воздуха вокруг нас. Но это не значит, что жизнь продолжится без изменений. В конце концов, разница давлений упадет до такого уровня, что наши конечности ослабеют, а наши движения станут вялыми. Тогда можно будет попробовать замедлить наши мысли настолько, чтобы физическое оцепенение меньше бросалось в глаза, но из-за этого внешние процессы станут казаться ускоренными. Тиканье часов превратится в щебетание, движение маятников в бешеное размахивание, падающие предметы будут хлопаться на землю, как будто запущенные пружиной, волнообразные движения промчат по канату, словно щелчок хлыста.

В какой-то момент наши члены перестанут двигаться вообще. Я не могу быть уверенным в точной последовательности событий в самом конце, но представляю себе сценарий, согласно которому наши мысли будут продолжать жить, так что мы останемся в сознании, но застывшие, неподвижные как статуи. Возможно, мы сможем разговаривать какое-то время дольше, потому что наши голосовые боксы работают на меньшем перепаде давлений, чем наши конечности, однако без возможности посетить заправочную станцию каждое высказывание будет уменьшать объем воздуха, оставшийся для мыслей, и приближать нас к моменту, когда наши мысли остановятся навеки. Будет ли предпочтительнее молчать, чтобы продлить способность думать, или говорить до самого конца? Не знаю.

Возможно, кто-то из нас в те дни, когда мы перестанем двигаться, сумеют подключить церебральные регуляторы напрямую к дозаторам заправочных станций, фактически заменяя свои лёгкие мощнейшими легкими мира. Если так, то эти немногие смогут оставаться в сознании вплоть до последних мгновений, когда давление окончательно выровняется. Последние единицы давления, оставшиеся в нашей вселенной, будут израсходованы на поддержание мыслительной деятельности.

А потом вселенная перейдет в состояние абсолютного равновесия. Вся жизнь и мыслительные процессы остановятся, а с ними и само время.

Но я питаю слабую надежду.

Даже если наша вселенная замкнута, возможно, она не единственная воздушная камера в бесконечной протяженности хромовой тверди. Я делаю предположение, что где-то еще может существовать другой воздушный карман, другая вселенная наряду с нашей, и даже, может быть, более крупная по размеру. Возможно, эта гипотетическая вселенная имеет такое же или более высокое давление воздуха, чем наша, но предположим, что давление воздуха в ней гораздо ниже нашего, может быть даже настоящий вакуум.

Слой хрома, который отделяет нас от этой предполагаемой вселенной, слишком велик, слишком трудно его пробурить, поэтому у нас нет никакой возможности пробиться к ней самостоятельно, чтобы сбросить избыточное давление атмосферы и таким образом восстановить движущую силу. Но я фантазирую, будто бы эта соседняя вселенная населена людьми, чьи возможности превосходят наши. Что, если бы они сумели создать канал между двумя вселенными и установить клапаны, чтобы отбирать воздух из нашей? Они могут использовать нашу вселенную как резервуар повышенного давления, питающий их дозаторы, от которых они заправляли бы свои легкие, и они могут использовать наш воздух, чтобы приводить в движение свою цивилизацию.

Приятно вообразить, что воздух, который однажды питал меня, может питать других, верить, что дыхание, которое позволяет мне гравировать эти слова, потечет однажды сквозь тело кого-то еще. Я не обманываюсь, думая, что таким образом буду жить снова, потому что я не этот воздух, я узор, форму которого он временно принял. Узор, который есть я, и множество узоров, которые есть весь мир, в котором я живу, исчезнут.

Но я питаю еще более слабую надежду, что эти обитатели не только используют нашу вселенную как свой резервуар, но что однажды, опустошив его, они сумеют открыть проход и даже проникнуть в нашу вселенную в качестве исследователей. Они могли бы бродить по нашим улицам, смотреть на наши застывшие тела, разглядывать наше имущество и задаваться вопросами по поводу жизни, которую мы вели.

Именно поэтому я написал отчет. Вы, я надеюсь, один из этих исследователей. Вы нашли эти медные страницы и расшифровали слова, выгравированные на их поверхности. И приводится ли ваш мозг в действие воздухом, который однажды приводил в действие мой, – или нет – в результате чтения моих слов воздушные узоры, формирующие ваши мысли, становятся имитацией тех узоров, которые однажды формировали мои. И таким образом я оживаю, благодаря вам.

Ваши коллеги-исследователи найдут и прочтут книги, оставшиеся после нас, и через совместную работу вашего воображения вся моя цивилизация будет жить снова. Когда будете гулять по нашим безлюдным округам, представьте, какими они были: с башенными часами, отбивающими полдень, заправочными станциями, переполненными сплетничающими соседями, глашатаями, декламирующими стихи на площадях, и анатомами, читающими лекции в аудиториях. Мысленно представьте всех их, когда в следующий раз будете смотреть на застывший мир вокруг, и он оживет в ваших головах.