Выход из Windows

– Изымаю, - вздохнула следователь.

– Да не надо, берите так, - обреченно махнула рукой Галочка и продолжила:

– Пришел Финк во вторник в обычном настроении. В светлом костюме, без куртки, уже повесеннему. Мужчины вообще верхнюю одежду не любят, особенно кто за рулем. Да, Финку полагается служебка, он на ней и ездит. Утром его водитель на работу привозит, а вечером он сам за рулем. Потому что по-разному день заканчивается, когда в пять, а когда и в двенадцать. Руководство, например, сидит, и ты сиди, жди, вдруг понадобишься. Мало ли выезды какие. А иногда он и не домой с работы едет, а еще куда-нибудь...

– Например?

– Ну, молодой же еще человек, неженатый, завидный жених. Рекспек-репсе-рексебентабельный.

– Да хороший человек был, - громко проговорила со своего места понятая, допивая свой чай с пряником.
– Поорет иногда, но с кем не бывает? А кто теперь его заменит... Галь, под кого ты теперь?..

Серафимова строго попросила понятую подождать своей очереди, а потом высказываться.

– Какие функции у него были в Комитете?

Что конкретно от него зависело?

– Ну, если по-простому объяснять, он был представителем от государства в акционировавшихся предприятиях торговли. Вот, скажем, какой-нибудь там универмаг государственный говорит, что хочет приватизироваться, то есть коллектив хочет выкупить у государства свой универмаг.

Адольф Зиновьевич от начала до конца эту приватизацию контролирует. Участвует в комиссии по оценке основных фондов, подписывает план приватизации, договор с трудовым коллективом или там с лицом, которое этот универмаг покупает. Обычно государство говорит, что в течение трех лет универмаг или магазин свой профиль менять не имеет права и в его ассортименте обязательно должны быть такие-то и такие-то наименования.

Но это не главное. Когда предприятие приватизируется, сразу оно все выкупить себя не может.

Обязательно какая-то часть акций у государства остается. Вот управляющим этой частью и является государственный чиновник. В большинстве случаев Фиик, ну и другие управляющие, его замы.

Это только торговли касается.

– Хорошо объяснили, толково. Вы, Галочка, ценный специалист.

Не надо было это говорить, опять у нее нос покраснел и ноздри расползлись и запрыгали.

Слава Богу, косметикой не пользуется, сейчас бы потекло все и размазалось. Потому что на французскую денег нет, а наша... размазывается.

– Мне нужен будет весь список таких предприятий, - заметила Серафимова, - вся надежда на вас, Галя. Дальше, пожалуйста.

– Вот. Приехал Финк, выпил свой "Гербалайф". Я начала его соединять: кто сам прорывался по телефону, кого я вызванивала. Потом приехал кто-то, кажется, из ФАПСИ, знакомый его, приятель, очень любезный, бывший полковник ракетных войск. Шоколадку подарил. Я им чаю подала с этой шоколадкой, у Финка настроение поднялось, больше никто не приезжал, потому что в середине дня Финк уехал, сказал, что на встречу с Овечкиным, в ресторан.

– На обед?

Обедают они обычно вместе, в старой "Октябрьской". Это не очень близко, да отсюда вообще неудобно никуда добираться. Особенно на маши

не. Галочку пару раз туда возили пообедать, там нища домашняя, даже пирожки, даже бульон, и то домашний.

В уютных холлах на этажах диваны, столики, искусственные цветы. Охрана из госбезопасности, пропуск Овечкину и Финку - всегда пожалуйста. Цены на номера, против ожидания непосвященных, очень низкие, хотя апартаменты выдающиеся, в них все по-домашнему: обои в цвет обивке мягкой мебели и занавесей, в спальне мебель карельской березы, а в ванной - все сияет чистотой, везде полоски бумаги с надписью:

"desinfacted". У Торгового агентства на пятом этаже три номера. После обеда можно забежать, вздремнуть часок. Некоторые из членов команды девок таскают в почтенную гостиницу, но остальных это не беспокоит. Посмеиваются.

– После обеда Финк вернулся очень мрачный, работал с бумагами. Звонили ему, там записано кто. Я всех записываю, даже тех, кого сразу соединяю. Мало ли. Потом, часа в четыре, позвонила Катя. И он уехал.

– Какая Катя?

– Последнее время звонила очень часто. Кто такая, не знаю. Номер телефона у меня где-то есть. По первости записала. Звонила часто. Настойчивый голос, требовательный. "Здрасьте"

никогда не скажет. Просто: "Адольфа Зиновьевича", я как всегда уточняю: "кто, мол, его спрашивает?" Она: "Катя". Адольф Зиновьевич сразу трубку брал. Уж я-то приметила это. Никогда не скажет: "Я занят" или "Пусть перезвонит".

Словом, или эта Катя очень важная шишка, или зазноба. Я думаю, последнее.

Галя опустила глаза, и Серафимова поняла, что даже теперь, после произошедшего, она ревнует его к этой Кате. Где-то глубоко, как первая раковая клеточка, засела в ней эта ревность и боль.

Следователь пожалела, что этот вальяжный Финк не понял, не приметил, не распознал, какой клад работал рядом с ним.

– Вы не замужем?

– Почему вы спрашиваете?

– Вы очень привязаны были...

– Исключено. Я свое место знаю. Я уважала его очень сильно, - и вдруг она посмотрела прямо, открыто.
– А врагов у него не было. Таких, чтоб убить...

Серафимова сказала Гале, что Финк был убит вчера в девятом часу чем-то вроде топора.

Понятые вскочили на ноги. Прямо Пат и Паташон, маленький до сострадания сухарик и грудастая эта, объевшаяся пряников, слушая про Финка, подступили к следователю:

– Это кто же в Госкомимуществе работать станет, если за взятки теперь топором будут убивать?! Что за безобразие! Ведь теперь разбегутся все, да и платят здесь не ахти! Ладно там из пистолета, но топором! Беззаконие!

– А много взяточников у вас числится?
– уточнила Серафимова.

Понятые потупились и сели: а что тут такого!? Вон им можно все, а кто рангом пониже, на две тыщи не проживешь!

Серафимова отложила разговор о коррупции и обратилась к Галочке:

– Вам знакома фамилия - Похвалов?

– Нет. Не помню. Нужно в книжке посмотреть, в телефонной, я могла забыть.

– Наталия Леонидовна, Наташа, Наталья, Виктор Степанович, - как?

Галя принесла телефонную книжку, составленную ею самой за долгие годы работы с Финком. В ней были все телефоны, но которым хоть раз звонил начальник, с именем и должностью, чтобы не попадать впросак. Похваловых там было трое.

Один без инициалов. Номер телефона был четырехзначный, наверное, номер правительственной связи.

– Наташ много, конечно. Все ведь через секретарей звонят. Многих секретарей но голосу узнаешь уже, со многими заочно знакома, а какие их фамилии - не знаю.