Выход из Windows

Не могла же она отказаться!

– Основания у нас достаточные, - забеспокоился Нестеров, хрустнув суставами, и сам же ответил: - Даже в переизбытке. Вперед. Алтухову в ночь лететь, а нам с Женечкой его провожать, так что вы уж там сами.

Нестерову действительно нужно было проводить Алтухова, времени на ЦУ оставалось в обрез: до отлета - три часа.

Тем более что Женечка была женой Алтухова.

ЖИТИЕ ТАМОЖЕННИКА

Отряд быстрого реагирования, отданный в распоряжение Данилова, работал на другом объекте.

Юрий Алексеевич попросил его подъехать к дому Овечкина, как только ребята освободятся. Вдобавок ко всему у Братченко машина не завелась. А поскольку на стоянке ФСБ Братченко оставлять машину отказался наотрез, ибо до сих пор дрожал от волнения, посещавшего его в этих стенах, Серафимова оставила его разбираться с аккумулятором. Даже настояла, чувствуя нарастающее волнение. Отпустив свою машину, она подсела к Данилову, и они вдвоем поехали на Разгуляй. У Данилова была включена рация, он сосредоточенно глядел на дорогу, был серьезен и скован.

– Давно в таможне?
– спросила Серафимова.
– Откуда вы?

– Коренной москвич, начинал после института в Комитете. Владею французским, итальянским, румынским. Учитывая опыт работы на границе и за границей, взяли в таможню.

– А семья?

– С женой разошлись два года назад.

– Другая женщина?

Данилов усмехнулся, бросил на нее внимательный взгляд:

– Да, похоже, совсем другая.

Они проехали на Покровку, и через десять минут впереди зазеленел Богоявленский собор. А вот и дом Мусина-Пушкина. Данилов проехал вперед, почти к самой Елоховке, свернул вправо возле сквера и съехал вниз по темному заросшему переулку.

– Мои провели разведку. Вот этот дом, окна на нас выходят. То бишь во двор.

– Я наручники в машине забыла, - спохватилась Серафимова, ей стало неловко за свою беспечность.

– Ничего, у меня тут есть в бардачке, вот, - Юрий Алексеевич перегнулся через нее, чтобы открыть крышку.
– Только они малость барахлят, не открываются.

– Главное, чтобы закрылись, - улыбнулась она.
– Холодно у вас. Печка не работает?

– Да, машинка десять лет назад свой гражданский долг выполнила, теперь сверх плана работает... А вот и мои ребята. Видите, бежевая "четверка"?

– Нам лучше вон на той площадке остановиться, - предложила Серафимова, - под деревьями.

Началось долгое, затянувшееся ожидание. Свет в окнах Овечкина не горел. Данилов принял решение прозвонить квартиру, набрал номер.

– Алло, - ответил женский голос.

Данилов отшвырнул от себя аппарат:

– Женщина.

– Что ж вы так на женщин-то реагируете?
– воскликнула Серафимова испуганно.
– Прямо как на тараканов. Женщину случайно не Дашенькой звали?.. У меня есть одна на учете, представляется - "из московской интеллигентной семьи", стихи пишет. Ну, насчет "интеллигентной", думаю, здесь ее кто-то обманул...

Из дома то и дело выходили крутые качки в пиджаках прямо поверх футболок. К дому подъезжали блещущие в вечернем сумраке иномарки, огромные, длинные, вызывающие уважение.

Данилов тайком изучал следователя, поглядывал то на нее, то на подъезд, который был за ее спиной. Нонна Богдановна сидела лицом к Данилову и рассказывала ему про свое расследование.

Он с интересом слушал и все больше удивлялся, как эта холеная красивая женщина может расследовать убийства, гоняться за опасными преступниками и вообще ходить по острию ножа.

– Наверное, ваши близкие очень переживают за вас, - заметил он, чтобы узнать что-нибудь о ее близких.
– Я, наверное, никогда не смог бы в "мокром" отделе работать, не потому что опасно, хотя и поэтому тоже, а просто навыки уже сформировались другие - специфика.

– Я живу одна, а единственный, кто обо мне заботится и волнуется, это мой психиатр Миша Буянов. Он, кстати, предсказал мне сегодняшние события.

– Наверное, он влюблен в вас?

– Нет, что вы, у них, у психиатров, тоже специфика - в пациентов не влюбляться, все как в Америке...

– Профессиональная этика?

К дому всё подкатывали и подкатывали красивые машины: жулики и бизнесмены закончили рабочий день, их натруженные руки устало болтались веером, как батончики одесской колбасы.

– Куда же он делся?
– спросил своих Данилов.
– Вы же сказали - на месте?

– Был, Юрий Алексеевич, мы в квартиру с дороги звонили. Подъехали машины нет, свет не горит. Подождем, тем более в доме кто-то есть.

– Юра, посмотрите, - взглядом показала Серафимова.

Данилов оглянулся. Со стороны Спартаковской улицы спустилась красная спортивная машина, въехала во двор и остановилась у подъезда.

– Наша?
– запросил Данилов оперативников, дежуривших в своей машине за детской площадкой, с другой стороны подъезда. Дом был высокий, белый, постройки семидесятых годов. В окнах его уже горели люстры и лампы, и Серафимова иногда бросала взгляд на эти люстры, ей нравилось рассматривать, у кого какие люстры и какая мебель, какие занавеси и какие цветы на окнах. Но теперь она уставилась на двоих "лбов", вывалившихся из машины.

– Я их не знаю, - произнесла она.

– Я тоже, но машина Овечкина, номера те же.

– Они вошли в подъезд, - сообщил один из сотрудников Данилова, - идти следом?

– Терпение! Они похожи на телохранителей.

– А если они нам от Овечкина мокрое место оставят?
– спросила Серафимова.

У Данилова тоже екнуло сердце. Он подумал и придумал:

– Ребята, перекрываем выход этой "Ауди", подъезжаем все к дому.

ПОРОСЕНОК БОРЯ

В тот момент, когда Данилов повернул свою машину на дорожку, ведущую к подъезду, оттуда вышел Овечкин. Он был в красном спортивном костюме, кроссовках и нес на руках... небольшого розового поросенка.

– Ой, какой хорошенький!
– воскликнула Серафимова и поняла, что Данилов не обращает на Овечкина никакого внимания. Догадалась: он не знает Овечкина в лицо.
– Юрочка, догоняйте этого товарища.

– Некогда.

– Нет, вы не поняли, это и есть Валерий Васильевич Овечкин, дирек...

Данилов дернул руль, обогнул красный автомобиль, каким-то чудом избежал столкновения со своими, и уткнулся бампером прямо под коленки Овечкина.

– Ты что, мудак, ослеп?
– заорал на него Овечкин.
– Я же тебя сейчас урою!