Выход в свет. Внешние связи

Я опять поменяла ногу, поджав под себя, как птичка.

Решено. Дойду до первого же поворота и буду искать для бивака уголок потемнее и потеплее.

Пройдя метров тридцать и вывернув из коридора, я едва не натолкнулась на… двух мужчин в белых халатах, выходящих из двери. Тело отреагировало моментально, шмыгнув обратно и прижавшись к стене. Сердце забухало молотом. Заметили меня или нет?

Вот так номер! Время идет к полуночи, а кому-то не спится, как и мне. Наверное, это ученые, которые проводили важный эксперимент, потребовавший непрерывного многочасового наблюдения.

Мужчины переговаривались, голоса приближались. Коллеги по опытам шли в мою сторону!

Сдирая спиной краску, я заскользила вдоль стены. Забилась в первый попавшийся угол, где полумрак, и забыла, как дышать. В висках стучало, словно кувалдой.

Ученые показались из-за угла и остановились на перекрестке коридоров: один мужчина повернулся спиной ко мне, закрывая второго — повыше и покрупнее. Они не спешили разбегаться по домам, решив продолжить разговор там, где затормозили.

Неужели в лаборатории не начесались языками? — вспыхнула я раздражением и начала мысленно подталкивать товарищей в белых халатах. "Вам давно пора домой, к женам, детям и собакам, а я прокрадусь следом и выберусь из треклятого лабиринта" — внушала человеку, стоящему спиной ко мне.

Наверное, я как-то не так внушала, потому что мужчина уходить не собирался, а отодвинулся, открывая моему взору лицо коллеги. Приглушенного света хватило, чтобы по бородке и громоздкой конституции узнать Генриха Генриховича Стопятнадцатого собственной персоной. В это время ученый, стоявший спиной, сместил вес тела на другую ногу, и меня посетило озарение, что ночной спутник декана — никто иной как глубокоуважаемый профессор Альрик Вулфу.

Ну и встреча! Они-то что забыли в институте глухой ночной порой?

Первым желанием было кинуться к декану и профессору с воплями облегчения. Повезло, что ни говори! — возблагодарила я судьбу, хотя она здорово проучила меня за легкомыслие.

Но спустя секунду пришлось отказаться от первоначального порыва. Шутки шутками, а когда пройдет удивление от моего фееричного появления, я не смогу привести внятную причину ночного пребывания в институте и буду врать напропалую. Конечно же, мужчины почуют неправду, ведь Альрик умудряется видеть мою лживую натуру насквозь. Мне не поверят и не спустят на тормозах очевидное нарушение студенческого кодекса. Я лишусь доверия Стопятнадцатого, а ведь впереди маячит экзамен с нулевой степенью готовности к нему.

И все-таки фантастика — декан и Альрик в пяти шагах от меня. Застыв соляным столбом, я боялась пошевелиться, чтобы не выдать свое присутствие малейшим движением. Эх, надо было намазать лицо углем или сажей, — вспомнила о маскировочном шпионском трюке. Наверняка моя физиономия горит издалека семафором.

Зря нервничала. Мужчины не собирались тратить время на осматривание темных углов.

— Осточертело, — сказал зло профессор. — Отказываюсь. Сюда я больше я не ходок.

— Твои слова сгоряча, — в мягкой деликатной манере ответил Стопятнадцатый. — Уверен, ты скоро остынешь и признаешь, что у нас нет выбора.

— Выбор есть всегда! — воскликнул Альрик. По сжатым кулакам в карманах халата и раздраженному переминанию с больной ноги на здоровую было заметно, что он сердится. — Я дам подписку о неразглашении, обет, клятву! В конце концов, приму самое тяжелое зелье забвения!.. Что еще?… Обвешусь усилителями забывчивости! Но к скальпелю не притронусь.

При упоминании об острорежущем инструменте я обратилась в слух, позабыв, что притворяюсь стеной.

— Нет, Альрик, — пробасил декан, — ты прекрасно знаешь, что вернешься сюда. Тебе не позволит совесть. И сострадание.

— Сострадание? — изумился собеседник и, мне показалось, криво усмехнулся. — Звучит как издевательство. В сложившейся ситуации данный термин неуместен.

— Могло обернуться гораздо хуже. Нам невероятно повезло, что Первый департамент уступил, разрешив привязку в стенах института, — внушал Стопятнадцатый. — И подумай о них. В иных условиях их попросту изувечили бы, потому что не знают ни жалости, ни меры. А у нас лаборатории с новейшим медицинским оборудованием. Стерильность, анестезия, длительный реабилитационный период…

— Говорите так, будто здесь курорт, — процедил профессор. Вынул что-то из кармана и сунул в рот. Когда он повернулся в профиль, я разглядела какую-то палочку. Сигарета! Раньше от Альрика не пахло никотином.

Декан был солидарен со мной.

— Ты же не куришь, — напомнил, пока профессор судорожно чиркал зажигалкой. Та отказывалась работать, и мужчина бросил сигарету на пол, выругавшись под нос.

Чувствовалось, что он взвинчен донельзя. Помня о редкостной невозмутимости и хладнокровии Альрика, я в изумлении взирала на него из своего убежища.

— У тебя переутомление, — продолжил декан тоном заботливого врача. — Я тысячу раз говорил и еще раз повторю: как бы ты не предавался самобичеванию, мы поступили единственно правильно. И гуманно.

— Привесьте мне крылья и поставьте на аллее в теплой компании, — ответил с сарказмом Альрик. — Скорее, мы сгорим в аду за извращенную трактовку общечеловеческих ценностей. А ведь есть выход, Генрих Генрихович. Остановить, сломать гидру!

— Не нам с тобой решать…

— Я давно думаю над этим вопросом, — будто не слыша, продолжил профессор. — Набросал кое-что. В целом, несложно и без последствий: для института и для города. Для страны.

— В нашу сторону давно косятся. По министерству циркулируют слухи о неблагонадежности. Не стоит усугублять подозрения.

— Придумаем подходящее алиби. Спишем на естественный физический износ или на природные аномалии, — сказал собеседник и цинично усмехнулся: — Ведь их немало под фундаментом института, не так ли?

Стопятнадцатый покачал головой.

— Не сейчас, Альрик, не сейчас. Возможно, позже. Мне нужно подумать. Знаешь, что ректор поселился в министерстве? Старается ради нас, закрывает прорехи на подштанниках.

— Или подыскивает теплое местечко?

— Опять вылезла твоя мнительность, — ответил декан с укоризной.

— Разумная предосторожность. Пойдем, — профессор махнул рукой, и мужчины двинулись по коридору.

О, слава вам, высшие силы! Увлекшись разговором, собеседники не заметили меня, размазанную по стене. Однако, сегодня у Альрика отвратительное настроение. Попадешь ему случайно под руку — придушит и не заметит.

Голоса удалялись, и я, опомнившись, двинулась следом. Даже если меня застукают и схватят, пусть это сделают Стопятнадцатый или профессор.