Выходи за меня

В уголках его глаз выступили слезы, он не мог поверить, что тоже будет удостоен правды. Порой создавалось впечатление, что именно Димке больше всех не хватает отца. Он нуждался в сильном мужском плече, ему требовалась строгость в воспитании и, наверное, будь в наших жизнях настоящий отец многое бы сложилось иначе. Как бы не тянулись к деду в детстве, но понимали, что он играет роль, он всеми силами пытается заменить нам родителя, хотя, возможно, наша вина тоже есть в том, что дед так и не смог построить личное счастье, нянчась с нами.

– Да, – кивнула Лена, и Димка тут же замолк, сосредоточив взгляд на маме.

Та устроилась рядом со мной и, сложив руки на столе домиком, тяжело вздохнула. Ей было нелегко, всем было непросто. Ведь разговор предстоял не о погоде, а столько лет хранить в тайне, чтобы в один момент поведать все… необходима была смелость.

Я смотрел на маму, на то, как пролегла складка между ее бровей, на опущенные уголки губ, как слегка подрагивали ее ресницы, и сердце заходилось в груди. Хотелось, как в детстве прижаться к ее коленям, положив на них голову, свернуться калачиком и сказать, что нет никого дороже. Она, будто услышав мои мысли, взглянула на меня, тихо улыбнувшись, и, начала говорить.

– Матвей, – ее голос дрогнул, словно вот-вот сломается пополам как тростинка.

Я сжал ее ладонь, давая понять, что рядом и что слышу ее. Понимаю и, наверное, приму все слова.

– Сынок, – продолжила мама, – твой папа жив.

Я выдохнул, прикрыв веки, стон сорвался с губ, хотелось закрыть лицо ладонями и дать волю чувствам.

– Где он? – тут же задал вопрос Димка, – где наш папа?

– Дим, – выдохнула мама, замолчав на мгновение, – я сейчас говорю об отце Матвея…

Глава 33. Лена

Люди любят драмы. Порой даже не желая сами того, они их создают.

Кажется, семья Ореховых была из разряда тех, где события в какой-то момент вышли из-под контроля. Все неслось под откос, и это чувствовала не только я, но и Лидия. На парней вообще было больно смотреть, что за мысли блуждали в то мгновение в их головах я даже не могла представить. Но слишком остро ощущала боль Матвея, который, сидя рядом, вздрогнул от слов матери. Его руки затряслись мелкой дрожью, а сам он перестал напоминать живого человека. В его глазах было непонимание, он не знал, как реагировать на правду. С одной стороны, конечно, был рад, что отец жив, но… С другой, получалось, что они с Димкой братья лишь по матери. Удивительно, даже несмотря на это, парни были чертовски похожи. И опять же вслед за одной тайной тянулась и другая, кто отец Димки, где он? И почему это скрывалось от ребят изначально?

– Кто мой отец? – произнес Матвей медленно, сфокусировав взгляд на одной точке.

Он рассматривал ободок фарфоровой чашки, цеплялась за нее, словно боясь посмотреть на нас. Опасался, что увидит в наших глаза жалость, черный омут печали и тоски.

А мне безумно хотелось его обнять, спрятать от всех туманов и вьюг, укрыть своим теплом и горечь его забрать себе, чтобы Матвею стало немного легче. Ведь мне было не все равно, что творится у него на душе в этот миг.

– Я не могу сказать, сынок, – сжав губы, произнесла Лидия, вызывая у Виктора Михайловича вздох сожаления.

– Мама, – стукнул Орехов кулаком по столу, – может, стоит все рассказать, всю правду целиком, а не кусками. Тут скажу, тут нет. А почему? Почему, мам? Я имею право знать. Мне познакомиться хочется с ним, мам, или он вообще не в курсе…. – осекся Матвей, а я сжала его ладонь под столом, боясь пискнуть лишний раз.

– Он знает о твоем рождении, сынок, – не знаю, успокоила ли Лидия этим его или нет, но она не врала в этот момент.

Похоже, отец Матвея действительно был в курсе того, что у него имеется ребенок, но тогда почему не принимал участия в воспитании? Он был женат на тот момент? Что мешало им общаться?

– Тогда почему его никогда не было рядом? – задал он вполне резонный вопрос.

– Не мог. Так было лучше для всех. Но он интересовался твоей жизнью.

– Заметно, – всплеснул руками Матвей, усмехнувшись с тоской.

– Не думай плохо об отце. Он нас не бросал, пап, ну ты скажи хотя бы ему, – обратилась Лидия к Виктору.

Тот плечами пожал, будто предоставляя дочери самой возможность все объяснить ребятам. Кажется, дедуле вмешиваться не хотелось в разговор, наверное, у него была своя правда. И точка зрения на все тоже, но он принял когда-то позицию своего ребенка и сейчас понимал, что пришло время отвечать за свои поступки. Лидии предоставлялся шанс все сказать сыновьям, открыться, впустить в свою душу.

– Мать права. Не бросал он вас. Даже больше, твой отец, – ткнул он пальцем в Матвея, – помогал финансово, когда отец Димки того, – сложил Виктор руки домиком, явно намекая, что папа младшего Орехова преставился.

– Моего, значит, отца нет? – робко поинтересовался Димка, который уже, похоже, ничего не понимал.

– Ну-у-у, – протянул дед, хлопнув того по плечу. – Да, внук, аккурат через год после твоего рождения. В общем-то, иного от него и не ожидали.

– В смысле? – нахмурив брови, переспросил Матвея, глядя на деда.

– Да пил он, – отмахнулся Виктор Михайлович, – беспробудно.

– Обалдеть у меня семейка, – почесал Димка подбородок, уронив голову на ладони.

– Нормальная у тебя семья, – фыркнул дедуля, – батя работящим был, пока ты не родился. А потом на радостях запил, ну и как-то так, – развел он руками.

Да уж, Димку было жаль по-настоящему. Но в этот миг братья могли объединиться, сплотиться, чтобы выстоять перед гнетом истины. Они были настолько похожи, насколько и различны. Им было о чем поговорить, что обсудить, необходимо было взвешено принять решение, чтобы двинуться дальше. Мне казалось, что Димке стоит отыскать могилу отца, а Матвею… Да он и без меня все уже знал, сделал выбор и обязательно ринется на поиски своего родного папы. Главное, чтобы крылья не опалил, но знала твердо и другое, что я буду рядом, подставлю плечо и не брошу, если сам, конечно, не прогонит.

– Мама, – обратился Матвей к Лидии, – у тебя есть хоть какие-то контакты отца? Где его искать? Ты знаешь, может, кого-то из его родственников?

– Да ничего она не знает, – снова вмешался Виктор. –Запрещал отец ей нос совать в свои дела, а то могла без носа и остаться. Побаивалась она его, но слушалась, а он мужик – кремень, но справедлив, зараза. И тебя не бросал, приглядывал, деньги слал, другое дело, что эта, – взглянул он на собственную дочь, – гордячка. Деньги не брала, назад отправляла, как он ей шею не свернул-то.

– Ничего себе, какие страсти, мам, – округлил глаза Димка, – вот чего вам не жилось вместе.

– Как его звали? – спросил Матвей, уже не зная, видимо, к кому лучше обращаться с этим вопросом.

– Неважно, – вскинула Лидия подбородок, поджав губы.

– Прекрасно, мам, – хлопнул в ладоши Димка, – из тебя вышел бы неплохой партизан. Моего-то как звали, а? Или тоже секрет?

– Твоего звали Григорий и фамилия у тебя по отцу Виноградов.

– Круто, – пожал плечами Димка, – хоть что-то. А фото покажешь?