Выключай телевизор, хэппи-энда не будет!
Шрифт:
Кто молодец? Данила – молодец! Блин, да что ж ко мне этот долбанный аутотренинг привязался?!
Глава 6
1968 год. Москва. Август
– Ты перед Сабо извинился? – строго спросил Бесков, когда динамовцы расселись по своим местам в автобусе.
– Да, Константин Иванович, сразу после игры зашел к ним в раздевалку и попросил прощения, - Данила виновато улыбнулся. В самом деле, не следовало так перегибать палку и оскорблять хорошего игрока.
– Тебя
– Ну, как, - смутился Мельник. – Встретили совсем не ласково. Но оно и понятно, продули ведь. В какой-то момент и правда уже приготовился отмахиваться, разве что не рычали. Потом, вроде, смягчились малость, когда узнали, зачем я пришел. Сабо как раз из душа вышел, ну я и извинился. Он побурчал немного – о, кстати, Валер, а он кто по национальности, ни фига язык не узнал?
– Венгр, - ответил за приятеля Аничкин. Капитан сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Можно было подумать, что он спит. Но нет, оказывается, внимательно слушает. – У них еще Медвидь тоже венгр.
– Так он же Федор? – удивился Данила. – Что за венгр с таким именем.
– Это его так переиначили. А на самом деле Ференц.
– Ничего себе, - изумился парень. – Спасибо, не знал.
– Век живи, век учись, - философски заметил Аничкин.
– Вот, к примеру, мы следующий матч с кем проводим?
– С ЦСКА.
– Правильно. Центральным защитником и капитаном у них Шестернев. В паспорте записано Альберт, но близкие его зовут исключительно Валерием. А почему? Он родился за два дня до начала войны. У матери еще двое к тому времени на руках. Поехала регистрировать, сотрудница ЗАГСа почему-то записала его Альбертом. Причем, мать даже имени такого не знала. А документы не проверила, потому что торопились со сборами – в эвакуацию уезжали. Так и осталось все, менять не стали. Вот ведь как в жизни-то оно бывает.
– Да, в войну и не такое творилось, - тяжело вздохнул Яшин. И, ссутулившись, отвернулся к окну. Видать, что-то свое вспомнил.
– О, в «Черноморце» еще Секеч, нападающий, Иштван, - вспомнил Маслов, заметив реакцию Льва Ивановича и, видимо решил отвлечь. – Хороший такой игрочок, забивной. Да ты его должен помнить, Малой, в Одессе же дебютировал.
– Какое там, - честно признался Данила. – У меня тогда все, как в тумане было. Руки-ноги трясутся, сердце вот-вот из груди выскочит. Боялся, жутко, что напортачу.
– Да это почти у всех так, - засмеялся Яшин, оттаяв. – В своем первом матче я такую «бабочку» со страху запустил, сейчас даже вспомнить смешно – от чужого вратаря.
– Как это? – обалдел Мельник. – Там же расстояние ого-го.
– Ветер сильный был, как раз в мою сторону, - начал объяснять Лев Иванович. – Плюс, я неправильно рассчитал момент выхода, столкнулся со своим же защитником. Упали оба, а мяч так в ворота и допрыгал. Хохоту на трибунах было, страшно вспомнить! Где же это было?
– Да со сталинградским «Трактором», Лева, - пришел ему на помощь Бесков.
– 49 или 50-ый год. Ты за дубль стоял. Мы тогда матч этот смотрели, действительно чуть со смеху не лопнули. По-моему, Вася Карцев тогда еще сказал, мол, ну и вратаря нам сосватали! А оно видишь, как все обернулось. Да, бывает.
– Старший тренер ностальгически улыбнулся. – А ты, Мельник, -
– Так он первый, - попытался оправдаться Данила. – Он ведь первый начал. Москалем обозвал, пообещал в кресло инвалидное усадить.
– Терпи! – отрезал Бесков. – Молчи и терпи. Кстати, это всех касается! – Константин Иванович повысил голос и повернулся к салону. Притихли даже картежники на галерке. – Игровая дисциплина…
– Ну, бля, началось! – тоскливо проговорил вполголоса Маслов и потихоньку потянул из кармана пиджака ватные шарики. Сидевшие с ним рядом футболисты завистливо вздохнули.
На следующий день Бесков лютовал на тренировке. Так, словно и не выиграли они у киевлян, а, наоборот позорно проиграли. Футболисты ворчали, но не слишком громко – попасть под горячую руку Константина Ивановича не улыбалось никому. А ведь с утра, хорошенько попарившись в баньке, все ожидали, что вечерняя тренировка пройдет на расслабоне.
– Малой, - обратился к Даниле Рябов. Дышал защитник тяжело, со свистом. – Подкинь Бесу идейку какую-нибудь, дай передыху. Пусть он отвлечется, загонял уже!
Идейку. Как там говорят, вам надо песен – их есть у меня!
– Константин Иванович, можно вопросик?
– Опять ты, - отозвался тренер с кислой миной. – Что на этот раз?
– Я вот чего подумал. Мы с Киевом когда играли, то обратил внимание, насколько у них нападающие острые, взрывные, все время перед нашими защитниками барражируют, ждут паса на выход.
– Ну, - Бесков посмотрел с легким интересом. – Дальше-то что?
Аничкин, который стоял у него за спиной, показал большой палец и беззвучно, одними губами, произнес: «Тяни время!»
Как дети малые, проснулся в голове тот, взрослый Данила. Так и норовят обмануть наставника. Словно шкодливые пацаны в школе перед строгой училкой. Правдами и неправдами сорвать годовую контрольную работу. Хотя, если без обид, у многих из динамовцев что за душой в плане образования имеется? Три класса, четыре коридора. Вон, Лев Иванович в войну на станке работал, как проклятый, когда ему университеты было заканчивать? Вот и ведут себя, порой, соответственно. Хотя и старается руководство футбольное отправить их учиться. Институт физкультуры есть, кое-какие иные заведения. Выбирай! Не, не хочу.
– Тут какое дело, - изобразил глубокую задумчивость Мельник. – Мы когда в со шведами играть ездили, нам Андрей Петрович рассказывал, как он однажды принимал участие в матче между сборными командами Москвы и Одессы. Давно, еще перед войной. И вот в этом матче одесситы раз сорок их поймали на выполнении искусственного офсайда. Вот я после вчерашнего матча сидел и думал, а что, если бы и мы киевлян в эту ловушку загоняли?
Все то время, что Данила излагал свои мысли, старший тренер слушал его с брезгливым выражением лица. Так, словно парень предлагал нечто неприличное. В конце концов юный форвард смешался и замолчал. Бесков смерил его недовольным взглядом и сказал, покривившись: