Выключай телевизор, хэппи-энда не будет!

Мельник стиснул зубы. Помнят, уродцы, как он пенальти привез на ровном месте. И не объяснишь, что да, сглупил, но тогда показалось, что делает все правильно. А, хрен бы с ним! Играем.

Вскоре Данила первый раз получил мяч. Но сразу два защитника, которые приклеились к нему после выхода, насели с двух сторон и едва не оторвали парню ноги, выбивая круглого в аут. После этого еще дважды Мельник пробовал как-то обхитрить своих опекунов и вырваться-таки на свободное место, но… дело свое бакинцы знали туго. Все, что приобрел юноша за эти минуты – так это порванную после удара железными шипами гетру. Слава богу, что щиток голень спас.

Стрелка на часах безжалостно показала, что осталось играть всего минуту, когда отчаявшийся Данила отошел к центру поля, чтобы ускользнуть от преследователей, получил там передачу от своего защитника и решительно двинулся вперед, включив скорость на полную катушку. Короткая перепасовка с Масловым, крокета, переступы – перед ним осталось всего двое. Но времени катастрофически не хватало. Юноша буквально кожей чувствовал, как неумолимо истекают последние секунды этой игры. Вот-вот и прозвучит финальный свисток. И защитники, что заняли свои позиции перед ним, не торопились атаковать, а спокойно отходили назад. Видать, тоже надеялись, что рефери остановит эту последнюю атаку «Динамо».

Рискнуть? А что, собственно, остается. Мельник сделал еще шаг и, уловив момент, вдруг с места, без замаха, пробил по воротам. Мяч пулей пронесся между игроками «Нефтчи», по ломаной траектории обогнул перчатки Крамаренко и…

– Сука! – неверяще выдохнул Мельник. – Как же так?!

Кожаный снаряд ударился в перекладину, от нее отлетел вниз, но линию ворот не пересек, а выскочил обратно в поле. И вратарь бакинцев в красивом броске поймал его там. Причем, одновременно с сигналом об окончании матча. 0-0

– Дерьмо! – выдохнул рядом с Данилой Ларин. – Малой, - потрепал он по волосам товарища, безутешно глядящего на радостного голкипера «Нефтчи», - да не переживай ты так. Что поделать, бывает и такое.

– Он должен был залететь, - убитым голосом сказал Мельник. – Я ведь правильно все рассчитал. Какого-то сантиметра не хватило.

– Забьешь еще, - подбодрил товарищ. – О, смотри, чего это он? – Володя с удивлением показал на бегущего к ним со всех ног Эштрекова. – Володь, что случилось? Где пожар?

– Киевляне, - задохнулся от быстрого бега тот. – Киевляне с «Араратом» тоже по нолям сыграли. Какой-то болельщик репортаж по транзистору слушал, крикнул сейчас, когда я уже в раздевалку шел. Вот, решил вам сообщить.

– Подожди, - сообразил Ларин. – Выходит, у них по-прежнему перед нами в один балл разница?

– Ага. И теперь все в последнем туре решится. Мы с «Шахтером» играем, они – в Ростове-на-Дону со СКА. Так что, выше голову, Малой, еще повоюем!

Глава 17

1968 год. Ноябрь. Москва

– Это что? – Ленка с недоумением поворошила ногой кучу писем, которую Данила вывалил на пол прямо посреди комнаты. – Кто это тебе пишет, да еще в таком количестве?

– Ты ведь в журнале работаешь, - попенял ей Мельник. – Неужели никогда не работала с письмами читателей?

– Вот еще! – фыркнула Андреева и уселась на тахту, демонстративно вытянув длинные стройные ноги, затянутые сегодня в светло-синие джинсы с видом оскорбленной принцессы. – Делать мне нечего, как с текучкой разбираться. Для этого практиканты есть.

– А ты разве не практикантка? – удивился парень.

– Сейчас по шее получишь! – предупредила Елена, опасно сузив глаза. – Вообще-то я стажер. А когда закончу университет, то сразу перейду в штат. Мне и осталось-то всего два с половиной года.

– Подожди, - задумался Данила. – Но ведь ты на дневном учишься. Как же тебя стажером оформили? А, я, кажется, догадался. Папа, небось, позвонил?

– То есть, ты считаешь, что я ни на что сама не гожусь, - прошипела Андреева. – И все мои достижения яйца выеденного не стоят? А в редакции меня держат исключительно из желания угодить отцу. Так? – И, не дожидаясь ответа, запулила в голову юноши одну из подушек. – Какая же ты скотина, оказывается, Мельник!

Ленка вскочила и ринулась в прихожую. Сопя и пыхтя от злости, натянула сапоги, надела пальто, намотала шарф и полезла с ожесточением крутить замки на входной двери. Данила молча сидел на полу, наблюдая за ее действиями с видимым интересом.

– Не звони мне, сволочь! – Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.

Вот и поговорили. Мельник тихонько вздохнул. Разыгрывать сценки из индийского кино с уговорами, клятвами, песнями и плясками он не собирался. Пусть за ней другой кто-нибудь другой бегает, словно комнатная собачонка. И так уже не раз ловил себя на мысли, что несколько переборщил в общении с девушкой, позволив ей плотно так вскарабкаться ему на шею, свесить ножки и указывать, куда идти. Хватит. В конце концов, в ЗАГС он пока точно не собирался. А, соответственно, роль покорного и смирного подкаблучника покамест не актуальна.

Вот, кстати, задумался Данила, а почему именно сегодня он осознанно пошел на обострение ситуации, прекрасно понимая, что его, якобы, неосторожные слова вызовут бурную реакцию у девушки? И сам себе ответил: письма! Да-да, вот эти самые многочисленные письма, которые ему вручил комендант новогорской базы. Попросил зайти после тренировки и вручил с некоторым раздражением небольшой мешок.

– Сам давай разбирайся со своей корреспонденцией, - ворчливо заявил он. – Каждый день с почты приносят. Мне их уже складывать некуда.

– В смысле? – растерялся Мельник. – Это что, все мне?

– Нет, папе римскому! – вызверился комендант. – Конечно тебе. Забирай и вали с глаз моих. И чтоб раз в три дня за следующими порциями заходил, я за тобой больше бегать не буду. Понял?

– Понял.

А уже дома, глядя на разношерстные конверты, Данила вдруг отчетливо понял: худо-бедно, но он заработал себе имя в советском футболе. И теперь уже не является никому не известным салажонком из дубля, каких в каждой команде вагон и маленькая тележка. Эдаким китайским фейерверком, который выстрелил, поднялся в небо метров на двадцать, хлопнул там с негромким треском и быстро погас. Нет, его, похоже, взвесили, оценили и признали достойным внимания. И какого, спрашивается, черта, он должен вести себя, как бедный родственник?

По-хорошему, еще очень большой вопрос, что думают об их отношениях с Еленой ее родители. И нужен ли им в матримониальных планах футболист. Обычно в номенклатурных семьях советской элиты не приняты мезальянсы. И, наверняка, уже давно взят на заметку какой-нибудь молодой и перспективный вьюнош из семьи дипломата, партийца или, на худой конец, военного. Почему, спрашивается, не пресекли их общение? Ну, вариантов, разумеется, может быть несколько, но Данила склонялся к тому, что папа или, скорее всего, мама Андреевой решила, что пусть, мол, дочка немного погуляет, перебесится, поймет, что связалась с парнем не ее круга, и тихо-мирно вернется в родные пенаты. Всплакнет на груди родной мамули и покладисто пойдет под венец с тем, на кого укажут. А что, вполне себе рабочая версия. И если в ближайшее время ему не предъявят, что, дескать, как посмел обидеть нашу драгоценную кровинушку - а ну-ка, быстро метнулся заглаживать вину! – то его предположения верны. И их размолвка воспринята с облегчением. Давно пора и все такое.