Выкорчеванная

— Я ухожу на кухню.

— Отлично, — буркнул Дракон и устремился в библиотеку, но он терпеть не мог оставлять вопросы без ответа. Не успел мой куриный супчик довариться, как он заявился ко мне в кухню, притащив с собой новую книгу — громадную и элегантную, в бледно-голубой кожаной обложке с серебряным тиснением. Он положил ее на стол рядом с кухонной доской и решительно произнес:

— Ну хорошо. У тебя есть тяга к целительству, поэтому она помогла тебе интуитивно найти верное заклинание… даже если ты не можешь отчетливо его припомнить. Это может объяснить твою общую некомпетентность, поскольку целительство самая особенная из прочих волшебных искусств. Я считаю, дела пойдут гораздо успешнее, если мы сосредоточим наше внимание на предметах из области целительства. И начнем мы с простейших заклятий Грошно, — он положил руку на книгу.

— Ни за что, пока не пообедаю, — ответила я, без остановки нарезая морковку.

Он что-то пробормотал вполголоса про упорствующих идиоток. Я и бровью не повела. Пришлось ему довольствоваться тем, что я усадила его за стол и налила тарелку супа с толстым куском крестьянского хлеба, который пекла, мне вспомнилось… аж позавчера. Я провела вне Башни день и ночь. А казалось, прошла тысяча лет.

— Как поживает химера? — между ложками супа поинтересовалась я у него.

— Владимир, к счастью, оказался не полным болваном, — ответил Дракон, промокая рот вызванной из ниоткуда салфеткой. Мне понадобилась секунда, чтобы сообразить, что он говорит о бароне. — Сразу после того, как он отправил ко мне гонца, он постарался заманить тварь теленком как можно ближе к границе, не позволяя с помощью пикенёров ей сворачивать в сторону. Он потерял десяток людей, но сумел подогнать ее к месту, находящемуся всего в часе езды от перевала. Мне удалось быстро ее убить. Она была небольшой — размером с пони.

Рассказ прозвучал довольно угрюмо.

— Ну, так это хорошо? — уточнила я.

Он с досадой посмотрел на меня:

— Все это было ловушкой, — выдавил он, словно объясняя очевидные вещи непроходимому идиоту: — Меня должны были отвлечь как можно дальше, пока скверна не угнездится в Двернике и к моему возвращению поглотит его. — Он снова посмотрел на свою руку, сжимая и разжимая пальцы в кулак. Он сменил свою рубашку на шерстяную зеленую с золотой вышивкой на манжетах. Под тканью руки не было видно. Интересно, остался ли шрам.

— Значит, я все правильно сделала, — решила я.

Его выражение лица было сродни скисшему в летний зной молоку:

— Если можно так сказать, учитывая то, что ты выбросила пятьдесят лет моего труда, вложенного в самые ценные эликсиры, менее чем за один день. Тебе не приходило в голову, что если бы их было так просто достать, то я бы просто раздал с десяток каждому деревенскому старосте и избавил себя от необходимости появляться в долине?

— Но они не стоят дороже человеческих жизней! — парировала я.

— Жизнь перед тобой сейчас не стоит сотни жизней в других местах три месяца спустя, — ответил он. — Послушай меня, простушка. Сейчас в моем дистилляторе готовится еще одно пекло. Я начал его готовить шесть лет назад, когда король сумел выделить мне на это золото, и оно будет готово не раньше, чем через четыре года. Если до того мы израсходуем все мои запасы, как ты считаешь, Росия просто благородно откажется жечь наши посевы, зная, что прежде, чем мы сможем достойно ответить, мы просто начнем умирать от голода и станем умолять о мире? И каждый потраченный тобой эликсир стоит почти столько же. При всем при том, что у Росии есть три волшебника, способных приготовить такие эликсиры, против наших двух.

— Но мы же не воюем! — возразила я.

— Весной начнем, — ответил волшебник, — если они узнают про потраченное пекло, каменный эликсир и изобилие, и, полагаю, у них будет существенное преимущество. — Он сделал паузу и мрачно добавил: — Или они услышат о сильном целителе, способном исцелять скверну, и решат, что скоро, когда ты обучишься, чаша весов сместится в нашу сторону.

Я нервно проглотила ком в горле и уставилась в тарелку. Когда он рассказывал, что Росия может объявить войну из-за меня, из-за того, что я сделала или что они обо мне навыдумывают, это показалось невозможным. Но я вспомнила свой ужас, когда после его отбытия увидела сигнальные костры, зная, как мало я могу сделать, чтобы помочь своим любимым. И все равно я не чувствовала ни малейшей вины за то, что потратила его эликсиры, хотя не могла более делать вид, что всем все равно, выучу я даже одно-единственное заклинание.

— Как вы считаете, я смогу помочь Иржи, когда всему научусь? — Я спросила у него.

— Тому, кто полностью поглощен скверной? — нахмурился Дракон. Затем покорно признал: — Тебе не полагалось смочь и меня-то исцелить.

Я подняла тарелку и допила остатки супа, потом отставила ее в сторону и посмотрела на него через потертый и поцарапанный стол:

— Ну, ладно, — мрачно сказала я, — приступим.

* * *

К сожалению, желание овладеть искусством волшебства и успех в овладении им не одно и то же. Простейшие заклятия Грошно полностью меня вымотали, а колдования Метродора не желали колдоваться. Спустя три дня после начала обучения Драконом заклинаниям исцеления, которые все как одно как и прежде выходили у меня неловко и неверно, я утром спустилась в библиотеку в тоненькой книжицей в руке и положила ее ему под нос:

— Почему вы не учите меня по этому? — спросила я у него в ответ на его скривившийся вид.

— Потому что по такому учить невозможно, — буркнул он. — Я едва могу разобрать простейшие заклятья, переведя их в более-менее применимую форму, и ни одно из них не работает. Не смотря на ее широкую известность, на деле она ничего не стоит.

— В каком смысле известность? — удивилась я, оглядев книжечку. — Кто ее написал?

Он скривился и ответил:

— Яга, — сказал он, и я мгновение стояла, застыв и онемев. Старая Яга померла давным-давно, и, хотя о ней было сложено не так много песен и баллад, барды исполняли их совсем неохотно, и то только летом и в ясный полдень. Она умерла и похоронена пятьсот лет назад, но это не помешало ей появиться в Росии где-то сорок лет назад на крестинах новорожденного принца. Шестерых стражников, которые пытались ее задержать, она превратила в лягушек, еще двух волшебников заставила уснуть, а потом подошла к младенцу и долго хмуро его разглядывала. Наконец, она выпрямилась и растеряно объявила: «Ошиблась временем», — и исчезла в облаке дыма.

Следовательно, погребение не является для нее поводом, чтобы не появиться и потребовать назад свою книгу заклинаний, но Дракона лишь еще сильнее возмутило мое выражение лица.

— Хватит изображать из себя серьезную шестилетку. Несмотря на всеобщие суеверия, она действительно умерла, а что до всех этих ее блужданий во времени, которые она демонстрировала ранее, то уверяю тебя, у нее были цели куда важнее, чем подслушивать сплети о себе. Что касается этой книги, я потратил невероятное количество денег и усилий, чтобы ее раздобыть, и был рад ее приобретению, пока не понял, как до бешенства она неполна. Скорее всего она просто использовала ее для заметок. В ней нет стоящих заклинаний.

— Те четыре, что я испробовала, отлично работают, — ответила я, и он уставился на меня.

Он не мог поверить, пока не заставил меня показать ему с полдюжины Ягиных заклинаний. Все они были похожи: состояли всего из пары слов, нескольких жестов и капельки тех или иных трав и ингредиентов. Точное количество не имело значения. И строгого порядка прочтения заклинаний тоже. Теперь я поняла, почему он счел, что ее заклинаниям невозможно научить, потому что я почти не помнила, что именно делала, когда их выполняла, тем более не могла объяснить, почему поступала именно так, а не иначе. Но для меня после всех этих зажатых, сильно перегруженных заклинаний, которыми он меня пичкал, эти были невероятным облегчением. Мое первое впечатление о них оказалось верным: я чувствовала так, словно выбираю нужную тропу через кусочек незнакомого леса, и ее слова словно были идущим впереди другим опытным путешественником. Он показывал дорогу и выкрикивал мне: тут на северном склоне растет черника; О! А там, в кустах отличные грибы; или — проще всего обойти колючие кусты левее. Ей не было дела до того, как именно я соберу чернику. Она всего лишь подсказывала точное направление, где ее найти и предоставляла мне самой до нее добраться, щупая ногой тропинку.

Его такое объяснение бесило, и мне было почти его жаль. Наконец, когда я произносила последнее заклинание, он решил просто стоять надо мной, записывая все мои действия в мельчайших деталях, даже мой чих оттого, что я слишком сильно наклонилась в процессе к корице. Когда я закончила, он решил все повторить самостоятельно. Было очень странно наблюдать за ним, словно в далекое и льстящее тебе зеркало: он повторял все в точности за мной, но делал это грациознее и с большой точностью, воспроизводя все слоги, которые я скомкала, но не успел еще дойти до середины, как я уже могла сказать, что ничего не выйдет. Я дернулась, чтобы его прервать. Он бросил на меня уничижительный взгляд, так что я заткнулась и позволила ему забрести подальше в чащобу, и когда в результате, как я и думала, ничего не произошло, я сказала: