Выкрутасы

– Тебе не нужно делать этого.

– Нужно, - уверяет Аквамен, ступив ближе, пока сжимает спортивную сумку. Он идет через входную дверь и исчезает в темной ночи. Я следую за ним, направляясь прямо к своей маленькой машине и она пиликает. Аквамен, или Тэлон, нужно привыкнуть называть его по имени, скользит на пассажирское сидение, бросая свою сумку назад. Я сажусь на сиденье водителя и вставляю ключ в зажигание.

– Прежде чем ты начнешь спрашивать про Мэддокса, Вульфа и их злость, и почему я не злюсь как они, это потому, что осознаю, что это не твоя вина. Мои братья всегда были вспыльчивыми. Я, с другой стороны, - он ухмыляется, моргая мне, - всегда был голосом разума. Вот поэтому у меня больше друзей, чем у них двоих вместе взятых и вот поэтому я чувствую, что это моя обязанность отвезти тебя домой.

Я смотрю в окно и завожу машину.

– Ну, вообще-то, я не собиралась тебя об этом спрашивать. Так что, может, ты просто просветишь меня о тех деталях, о которых хочешь рассказать.

Спустя десять минут Тэлон произносит:

– Наша мама погибла в автокатастрофе.

– Ох, - рассеянно отвечаю я, затем осознаю, как равнодушно это, должно быть, прозвучало, поэтому быстро добавляю: - Мне так жаль.

– Спасибо, - ворчит он. Могу поспорить, он много раз это слышал.
– Это было уже давно, конечно, ты не сможешь когда-нибудь пережить потерю родителя, но мне приходилось говорить это множество раз.

– Хм, когда это случилось?

– Первого апреля. Это всегда было похоже на какую-то дурацкую шутку, что мы потеряли ее на день дурака. Если бы только это было правдой.

***

После того, как высаживаю Тэлона у его дома, который, я думаю, больше никогда не увижу, возвращаюсь назад в кампус. Всю дорогу мой телефон в заднем кармане сходит с ума, но я игнорирую его, слишком хорошо зная, что это мама. Она разбила семью? Брак. Теперь эта женщина мертва? История поганая, и каким-то образом, я умудрилась попасть в этот водоворот драмы, в который была решительно настроена не совать даже палец. Информация плавает кругами в моей голове, угрожая затопить. Единственный человек, с которым я хочу говорить прямо сейчас, это папа. У меня есть чувство, что он может пролить свет на эту туманную ситуацию.

Я врываюсь в свою комнату, бросая сумку на другую сторону, прежде чем плюхаюсь на живот на матрас. Мне нужно накопить достаточно энергии, чтобы встать и позвонить папе, но усталость погружается в мои кости, и я проваливаюсь в глубокий сон.

На следующее утро меня будит громкий хруст гранолы. Я открываю глаза и вижу Лейлу, набивающую рот.

– Знаешь, ты спала целых десять часов. Я впечатлена.

Я хихикаю, опуская руки на одеяло. Щурюсь от яркого утреннего солнца, которое пробивается сквозь раскрытые шторы.

– Ну, я лучше посплю. Боже, моя простая семейная жизнь только что стала полной неразберихой.

Она прекращает жевать и наклоняет голову.

– Ты хочешь поговорить об этом или запить это?

Я еще больше ерзаю под одеялом и смотрю на нее.

– Нет, Лейла, именно из-за алкоголя все это и началось. Я действительно не хочу говорить об этом прямо сейчас. Может быть, позже.

Она идет на свою пару, а я возвращаюсь ко сну. Без вариантов, что я смогу встретиться с миром без еще нескольких часов сна.

– Бро, тебе нужно разобраться во всем этом дерьме. Я серьезно, - говорит Тэлон, блокируя мой удар.

Я подпрыгиваю на ногах, разминая шею.

– Почему, Тэлон? Не то, чтобы ты был в чертовой машине!
– я отбросил локоть назад и ткнул его прямо в челюсть.

Один, два, три. Комбинация ударов немного жестокая. У него нет шансов. Брат поднимает руки вверх, чтобы блокировать мои удары, но спотыкается и падает на задницу. Я вращаю плечами и жестом показываю ему встать.

Он качает головой.

– Нет, черт побери, мужик!
– снимает перчатки и бросает их через ринг.

Мы у папы, тренируемся в гараже, который переделали в спортзал для единоборств, когда были в старшей школе. Неровный по краям, но он наш. Когда я был просто стеснительным тринадцатилетним парнем, мой папа вышвырнул расписание моих тренировок и бросил меня в профессиональный спортзал, в тот, которым руководит мой тренер. Я тренировался шесть дней в неделю, в течение четырех лет, прежде чем начал участвовать в подпольных боях. Сначала тренер не знал. Но когда он в один прекрасный момент выяснил это, вышвырнул меня и именно так был создан «Скар». Лично я бы назвал это «Муфаса», но какая разница. Здесь есть груши, свисающие с потолка и большой ринг, сделанный из веревок и мягких матов. Есть три беговые дорожки, несколько скамеек и чертова куча гирь. Зал не выглядит роскошно, но оборудование сделало свою работу. Сейчас я снова занимаюсь с тренером. Когда прекратил с нелегальным дерьмом - прямо перед тем, как закончил школу - тренер принял меня назад. Это то место, где мы тренируемся, когда мы дома, и я все еще предпочитаю это место роскошному спортзалу в городе.

– Вставай, ты становишься слабаком, - дразню я, ухмыляясь Тэлону.

Он отмахивается от меня.

– Пошел к черту, мистер «Я непобедим».

Я проскальзываю через канат и беру свою бутылку воды со скамьи. Делаю глоток, затем вытираю рот тыльной стороной ладони.

– Я не могу смириться с этим. Она чертовски задела меня.

– Еще бы!
– кричит Тэлон, вставая на ноги. Брат неторопливо подходит ближе и кладет руки на канаты, его голова свисает между плечами.
– Я понимаю, бро. Ты был там с мамой, когда это случилось. Ты был ее радостью и гордостью…

– Мы все черт побери, были, Тэлон. Проклятье, - я вдыхаю и выдыхаю, в попытке утихомирить свой гнев.

Знаете тех мам, которые были просто идеальными? Дом всегда чист, всегда есть свежее печенье или в духовке печется пирог, ужин всегда подан с улыбкой и поцелуем в щеку. Такой была моя мама. Я не могу осмыслить, почему мой отец когда-либо изменял ей, и честно, меня так чертовски злит то, что это случилось прямо у меня под носом и до сих пор происходило, а я даже не осознавал этого. Я понимаю людей и все их ошибки, но Джессика определенно не была ошибкой. Больше ощущалось так, будто он думал, что ею была моя мама.

– Поговори со мной, брат, - бормочет Тэлон, рассматривая мое лицо.
– Не лезь в ту черную дыру в своих мыслях. Несмотря на все это, не Аметист здесь проблема, а наш отец. Мы не можем наказывать девчонку за решения ее матери. Она невиновна в этом так же, как и мы… черт! Она еще в худшем положении.

Я наклоняю голову.

– Как ты это выяснил?

– Как я выяснил что?
– он спрашивает, вылезая из ринга.

– Что она в худшем положении?

Я бросаю бутылку на пол и сажусь на лавочку. Мне понадобится сделать пару упражнений так как этому дураку не хватает выносливости.

– Она одна, брат. Мы есть друг у друга. Аметист единственный ребенок.

Я ненавижу, когда этот придурок оказывается прав.

Глава 7

Я ОТКИДЫВАЮ НАЗАД СВОЮ КЕПКУ от Тони Хока и позволяю длинной розовой косе упасть через плечо. Стоя на доске одной ногой, отталкиваюсь от бетона другой и балансирую на доске. В наушниках у меня играет песня «More Than a Feeling» от Boston (прим.: американская рок-группа), и мне нравится быть здесь, вдали от всего. Я ощущаю себя свободной. Мягко улыбаюсь, когда солнце своими лучами ласкает кожу и от воздуха жужжат колеса, подталкивая меня к опьяняющей скорости. Я на своей территории. Направляюсь прямо к хафпайпу (прим.: сооружение, специальная вогнутая конструкция из различных материалов, используемая в экстремальных видах спорта, таких как сноуборд, скейтбординг, лыжный хаф-пайп), поднимаюсь и делаю трюк в воздухе. Легкий ветерок разносит выбившиеся пряди из моей косы, и по коже бедер пробегают мурашки. На мне рваные, немного мешковатые, короткие шорты и красный верх от бикини под белой майкой. Я могу кататься в чем угодно, но чем одежда свободнее, тем лучше.