Выкупи меня

— Говори!

— Кто всё равно должен умереть. Мучительно. Больно.

— Говори. Свои. Условия!

Дьявольский хохот, а потом — в воцарившейся тишине — требование:

— Жизнь за жизнь. Твою за её.

И ответ:

— Я согласен.

Согласен он! А вот я нет!

— Ни за что, Аристарх! — говорю и мотаю головой, рассыпая медь своих волос по его груди. — Я не приму такую жертву!

Он хмыкает, приподнимает мой подбородок, заглядывает в глаза, где — чувствую — набухают слёзы.

— Ты примешь, Ника, — строго, бескомпромиссно, не оставляя выбора.

— Нет! — упрямо стою на своём. — Не прощу!

— Грозный боевой котёнок, — улыбается Аристарх, наклоняется и целует. Жадно, отчаянно, как целуют в последний раз. Поцелуй горек — он пропитан моими слезами… И его виной. Я знаю — Арис корит себя, что привёз меня сюда. Но ведь он был под внушением. Он не виноват. Откуда этот разбитый в прах тёмный янтарь в его глазах?

Цепляюсь за плечи, а потом и вовсе — висну обезьянкой.

Не пущу! Не отдам! Мой!

Хозяин хлопает в ладоши:

— Какая сцена! Я сейчас расплачусь. У меня в голове прям «My heart will go on»[1] заиграла.

Аристарх оборачивается к нему, полный ярости.

— Тебе смешны чувства, ублюдок?!

Тот лишь ухмыляется:

— Ненавижу слащавость. Меня от неё тошнит. Мужик, а не можешь девку осадить?! Если ты выбор сделал — разве она может спорить?

— Свою жену будешь осаживать, недоносок, — взвивается Арис.

Повелитель «лотоса» хохочет, щелкает пальцами и на одной из тумб рядом с нами распускается серебряный цветок.

Кажется, я слышу его мелодию. Очень тихую, лирично-нежную.

Красивые губы Аристарха трогает блаженная улыбка, глаза стекленеют, он снова теряет себя.

— Правда же, Ника, так веселее?

— Ничуть не веселее, — злюсь я. Теперь, когда не привязана к креслу, у меня есть пространство для манёвра, для действий. Пожимаю руку Аристарху в надежде пробиться сквозь пелену наваждения и медленно отхожу в сторону «цветка».

Этот урод говорил, что мой отец сделал меня своеобразным ключом активации своей адской машины. Вот и проверим теорию на практике.

Бочком-бочком двигаюсь в сторону устройства.

— Чтобы ты не задумала, — говорит маньяк-похититель, — знай — ты уже проиграла, сладкая Ника.

О, это мы ещё посмотрим! Ведь смеётся тот, кто смеётся последним.

Я уже почти добираюсь до цветка, трогаю лепестки. Они чуть прохладные, шелковистые, тихо вибрируют. И только! Никакой реакции.

Ну же! Давай! Я же ключ! Открывайся, чёртов замок!

Бегаю пальцами по замысловатым узорам, что — подобно прожилкам — покрывают венчик.

Тихий таинственный звон не прекращается.

Папа… Это ведь послание? Ты ведь должен был оставить мне какую-то подсказку.

Есть! «Коробочка» этого лотоса весьма своеобразна. Там, где должны быть семена-орешки, под слоем зелёного силикона, мерцают кнопочки с цифрами.

Код! Здесь должен быть код!

Теперь осталось подобрать комбинацию. Но беда — что девять натуральных чисел дают огромное количество вариантов. И провозиться с ними можно ни одну жизнь.

Как же понять, какой код?

— Усложним задачу, — продолжает развлекаться хозяин. Нажимает какую-то кнопку и перед Аристархом вырастает постамент, на котором лежит… серебряный арбалет. — Ну что, маленький Арис, не пора ли вспомнить детское увлечение? Ты же хочешь ещё раз услышать, как поёт арбалетный болт?

Муж тянется к оружию, гладит чуткими пальцами, улыбается…

— Ты, наверное, не знала, Ника, но твой благоверный был чемпионом среди юниоров страны! Едва-едва не попал в лигу чемпионов Европы. Помешала одна досадная случайность, да, маленький Арис?

Тот кивает и произносит на автомате:

— Глупость, блажь, нелепость.

— Расскажешь? — ухмыляется эта тварь.

— И покажу, — Аристарх берёт оружие и вкладывает в него толстую короткую стрелу. Взводит рычаг, натягивает тетиву и принимает нужную стойку.

Взгляд становится ледяным и острым.

В прицеле — я.

— Нужно было стрелять по живым мишеням. Не знаю, кто это придумал. Я был ребёнком и не вникал. Нас привезли, раздали арбалеты и сказали стрелять… Там были маленькие волчата, несмышлёныши ещё, весёлые, как обычные щенки. Я не смог. Бросил всё, устроил скандал, в драку полез. Так моя спортивная карьера и прервалась.

Дрожу, буквально ощущая, как арбалетный болт вспорет кожу, пронзит мышцы…

Нет, Аристарх, нет!

— Я никогда не мог стрелять в живое. Не люблю причинять боль. Но… — он зло хмыкает… — всегда мечтал попробовать… особенно, когда передо мной такое искушение.

Он резко позицию, но перед тем, как отвернуться, подмигивает мне. Осознанно и дерзко.

Наш повелитель «лотоса» срывается и мчится к двери, сообразив, что сейчас произойдёт.

Но он не может двигаться быстрее арбалетного болта. Тот острым жалом впивается в спину мастера…

Раздаётся крик. Хозяин лесного дома падает лицом вперёд.

«Лотос» гаснет и будто замирает.

А здание сотрясает мощный взрыв…

Аристарх

Рано, Сева, рано!

И круто. По ходу, ракетами гасит. Значит, спровоцировали. Мы ждали и готовились. Теперь это дело Темникова и Драгина. Они лучше знают, что делать.

А моё дело выводить отсюда Нику.

Перекидываю через плечо арбалет, хапаю кивер с двумя десятками болтов — пригодится. Мы ж на войне, в конце концов. Тут с голыми руками нельзя.

Подхожу к Нике. Сгребаю сахарную в охапку. Она ещё вся дрожит, трясётся, плачет.

Наклоняюсь и осторожно целую зарёванные глаза, солёные щёки, распухшие от слёз губки.

Маленькая.

Как держалась!

Не истерила, не паниковала, слезинки не проронила. Ещё и где-то силёнки находила меня поддерживать, ободрять, успокаивать.

Уж не знаю, чем я такое чудо заслужил. Но сердце заходится от благодарности, нежности, восторга.

Приподнимаю личико за подборок, смотрю в глаза — сейчас, омытые слезами, они — словно чистейшие изумруды, сверкают, переливаются, поблёскивают.