Вымпел мертвых. Балтийские стражи

Не прошло и месяца после показательного изгнания из кабинета императора скандально прославившегося отставного капитана 1-го ранга, как ни разу не отдохнувший и лишь слегка посвежевший Иениш появился на пороге здания Императорского Русского Географического Общества расположенного в Санкт-Петербурге. Где, как не в сосредоточении знаний о самых дальних уголках мира, можно было найти информацию, а то и специалиста по землям, у берегов которых вскоре предстояло действовать его эскадре? Да, теперь уже эскадре пусть и разбросанной не только по миру, но и владельцам.

Дни, проведенные в библиотеке и в беседах с членами географического общества, позволили не только, насколько это было вообще возможно, ознакомиться с театром будущих военных действий, но и найти человека, чье участие могло в разы облегчить выполнение задания императора. Скромный дипломат, назначенный в прошлом году секретарем российского консульства в Багдаде - Виктор Федорович Машков стал именно тем человеком, который, благодаря своей настойчивости и даже упертости, положил начало официальным отношениям между правителями двух империй. Не оцененный по достоинству своим армейским командованием, но мгновенно прибранный к рукам разглядевшими немалый талант мидовцами, он был вынужден сменить мундир поручика на таковой титулярного советника. И не выживи часть экипажа броненосной лодки "Русалка", Машков смог бы построить неплохую карьеру дипломата. Однако, дело, с которым вскоре собирался навестить его Иениш, в очередной раз грозило серьезным поворотом судьбы этого неординарного человека. Но, сперва, требовалось слегка обчистить склады бывшего родного флота, доставить на немецкую верфь "Полярного лиса" и разобраться с забитой всевозможным вооружением и прочими трофеями "Находкой", что буквально на днях пришла в Кронштадт. Хорошо еще, что успели вовремя дать телеграмму в Суэц и возвращавшийся после заброски будущих членов экспедиции Иванова в Лоренсу-Маркиш "Владивосток" оказался именно там, где нужно - в водах Красного моря. Причем, оказался там с тем грузом, что должен был обеспечить успех запланированной Иенишем операции. Вообще, покинув общество императора, отставной капитан 1-го ранга еще и сам не знал, как именно будет осуществлять порученное дело. Но всплывшие в голове слова гостя из будущего о проблемах, что имела при переходе 2-я Тихоокеанская эскадра, заставили его крепко задуматься о необходимости создания базы, где русские корабли могли бы не только пополнить запасы топлива, но и произвести хоть какой-нибудь ремонт, не говоря уже о возможности дать экипажам отдых. Все же, положа руку на сердце, условия обитания нижних чинов на кораблях флота следовало признать откровенно ужасными. Не зря ведь командир любого вернувшегося из длительного похода корабля подавал рапорты о "не вынесших трудностей службы" и "отправившихся искать счастья в чужих землях", что в переводе с официального на русский означало - умерших на корабле от отравления, болезни, перегрева, переохлаждения и много чего еще, а также дезертировавших в иностранных портах. Люди были готовы отказаться от своей прошлой жизни и оказаться в незнакомой стране без знания языка лишь бы не возвращаться обратно на службу. И это в условиях мирного времени! Так что если не исправить существующие реалии обитания, то хоть дать людям возможность отдохнуть после длительного перехода, было необходимо. Сопоставив же будущую потребность флота и поручение императора, Иениш решился на авантюру, которую из всех знакомых мог бы одобрить разве что Иван Иванович. Естественно, разработать за считанные часы план будущей операции было бы не реально, но вот дать телеграмму Протопопову ему ничто не мешало. В крайнем случае, отправил бы следом еще одну с приказом продолжать путь. И надо сказать, спонтанное решение Иениша насчет отправки телеграммы возникло более чем вовремя, поскольку "Владивосток" пришел в Суэц всего через два дня, после ее получения местным телеграфом. И вдвойне повезло, что Суэц был одним из шести портов, в которых еще в Шанхае договорились проверяться как раз на случай направления срочных донесений. Не сумей Иениш перехватить судно там, отправлять их обратно пришлось бы от берегов Франции. Как бы ни хотелось поставить "Владивосток" да и "Находку" тоже на переборку изрядно потрудившихся машин, а также чистку и окраску корпуса, сложившаяся ситуация диктовала иные условия. По причине невозможности использования в ближайшие месяцы "Полярного лиса" в качестве боевой единицы, вся тяжесть предстоящего ложилась на плечи двух пароходов и их команд. Впрочем, поставленный на должность вербовщика новых людей боцман уже докладывал, что тысячи рублей в карманах вернувшихся из похода моряков минного крейсера лучше любых зазывал привлекали желающих подзаработать пусть и с некоторым риском для жизни. Все же отставных моряков, которые не смогли найти себе достойного места на гражданке, в Санкт-Петербурге имелось вдосталь.

Справедливости ради стоило сказать, что полностью списывать со счетов "Полярного лиса" было никак нельзя. Все же он как был, так и оставался минным крейсером, не смотря на полностью демонтированное вооружение, включая минные аппараты снятые еще в Шанхае и упокоившиеся, среди прочего, в трюме "Владивостока". Но уже на подходе к Гибралтару окончательно скончался второй котел носового котельного отделения вслед за своим погибшим в бою собратом, так что последние три тысячи миль пришлось идти на всех оставшихся четырех котлах, чтобы поддерживать скорость в 12 - 13 узлов. Естественно, для котлов отслуживших уже десять лет и потрудившихся не меньше своих ушедших в мир иной собратьев подобный забег не прошел бесследно, и если у капитана корабля не имелось желания впоследствии ползать на жалких 8 - 9 узлах, всю начинку обоих котельных отделений требовалось менять подчистую. Огорчало, что в России подобные работы могли затянуться на многие месяцы, да еще и влететь в копеечку - все же русское судостроение считалось одним из наименее эффективных в плане удержания конкурентоспособных цен на свою продукцию и поддерживалось большей частью заказами от казны. Так что частникам куда выгоднее было обращаться к тем же немцам или англичанам, если их суда сохраняли достаточный запас прочности, чтобы доползти до верфей наиболее технически развитых стран. Но даже в такой ситуации отечественные судостроители никогда не простаивали. Правда, это была не их заслуга. Скорее, это была их беда. Весьма ограниченное количество эллингов и сухих доков, а также страшнейший кадровый голод вовсю делали свое грязное дело, неминуемо сказываясь на качестве работ и сроках их выполнения. Потому даже родной флот то и дело размещал заказы за границей, чтобы не остаться вообще без кораблей. Вот и пришедший на ум Иенишу "Казарский" являлся творением немецких верфей. На момент создания его никак нельзя было назвать прорывным кораблем, поскольку проектировался он на основании чертежей не один год бегающих по водам Балтики немецких дивизионеров. И к моменту закладки немецкими инженерами уже были разработаны более совершенные и быстроходные корабли. Но технические требования Российского Императорского Флота к недорогому минному крейсеру оказались столь невысоки, что хватило и этого. Про "Казарского" же Иениш вспомнил по той простой причине, что максимальная мощность его машины составляла те же 3500 лошадиных сил, что имели обе машины "Полярного лиса". И достигалась она при том же давлении пара, что были в свое время рассчитаны для его корабля, а, стало быть, в качестве основы проекта относительно быстрой переделки котельного отделения минного крейсера можно было взять уже хорошо отработанную и зарекомендовавшую себя модель.

И пусть в результате подобной модернизации "Полярный лис" получал те же локомотивные огнетрубные котлы, что рядом судостроителей уже считались вчерашним днем, рисковать, экспериментируя с водотрубными, не имелось ни малейшего желания. Во-первых, это неизменно влекло бы за собой удорожание ремонтных работ, в том числе за счет увеличения их сроков, а вкладывать в пусть добротный, но уже устаревший минный крейсер лишние средства, Иениш не собирался. Прекрасно зная о скором скачке скоростей относительно крупных миноносных кораблей до 30 узлов и более, выкидывать десятки тысяч рублей ради лишнего узла скорости, при том, что теоретический расчетный максимум его "яхты" составлял 22 узла, не имело смысла. Во-вторых, будучи установленными на минный крейсер "Капитан Сакен", водотрубные котлы системы Бельвиля показали себя с наихудшей стороны. Что было тому виной - просчеты в конструкции котлов, несоблюдение техпроцессов при их производстве на русском заводе или отсутствие знаний и навыков у эксплуатирующих их моряков, осталось неясно, но черноморский собрат "Полярного лиса", являясь технически более современным и совершенным, даже в молодости не давал более 18,5 узлов. А сейчас, по слухам, вообще имел максимум в 15 узлов. Но по той простой причине, что он являлся вообще единственным крейсером Черноморского флота, никто переводить его в учебные корабли или ставить на капитальный ремонт не собирался. Тем более что последнее было весьма не дешевым мероприятием, а отпускаемых из казны средств едва хватало на постройку столь необходимых флоту броненосцев и больших крейсеров.

Вот и приняли еще на последнем общем собрании в Шанхае решение сохранить "Полярного лиса" как хороший сторожевой корабль, пригодный, как для охраны берегов, так и противодействия ночным атакам вражеских миноносцев военно-морских баз. К тому же, после смены шести старых котлов на два новых и демонтажа становящейся ненужной первой дымовой трубы, корабль обещал сбросить почти тридцать тонн веса, что вкупе с увеличением давления вырабатываемого котлами пара с 11 до 12 атмосфер, позволяло надеяться на максимальную скорость в 20 узлов, даже с учетом износа машин. Вдобавок, появлялась куча свободного места, что, наконец, позволило решить проблему скученности экипажа в жилых помещениях, да и возможность, принять на борт на пару десятков тонн угля больше, была для столь небольшого корабля более чем желаемой. Но пока все это было лишь голой теорией.

Полагая, что у него весьма плотный график "отдыха", Иениш осознал, насколько сильно он ошибался, когда все тот же пожелавший остаться безымянным жандармский полковник, на сей раз одетый в гражданское, поздоровавшись с отставным офицером, как со старым знакомым, передал ему пакет и пожелания всего наилучшего от господина подписавшего в свое время одну телеграмму двумя литерами "А". Едва удержав себя, чтобы не сорваться с места в ту же секунду, дабы поскорее очутиться дома, где в тишине и, главное, без лишних глаз можно было ознакомиться с ответом императора на его откровенно авантюрное предложение, Иениш спокойно закончил трапезу и покинул ресторан, в котором питался во время посещения столицы. Поскольку до квартиры было куда ближе, чем до дачи, именно в ней и был вскрыт пакет опечатанный личной печатью Александра III. Добро! Ему давали добро на приведение в жизнь всего задуманного! Но с одной значительной оговоркой. Никакой прямой военной помощи от государства ждать их веселой компании не следовало! Точнее, не следовало ожидать прямого военного вмешательство, начни кто сравнивать их с землей или пускать на дно. А вот в плане поддержания политическими мускулами, подсобить обещали. Но опять же если господа авантюристы смогут довести запланированную акцию до необходимости ее разрешения именно политическим путем. Ну и естественно оружие. Нельзя было сказать, что на разграбление арсенала Балтийского флота им давали карт-бланш, однако все указанное еще в первой записке Иенишем должно было быть предоставлено ему по первому требованию. Даже более того, команда на приведение всего потребного в рабочее состояние уже была дана. А это в свою очередь означало, что пришла пора собирать новую команду к выходу. Ну и, наконец, можно было отогнать "Полярного лиса" на ремонт. Ранее Иениш не мог себе позволить отбыть столь далеко именно по причине ожидания ответа от государя.

Немецкая "Машинная и локомотивная фабрика чугунолитейного завода и корабельной верфи Ф. Шихау в Эльбинге, Западная Пруссия", за весьма короткий срок ставшая одним из основных игроков на мировом рынке военного кораблестроения, встретила нового клиента более чем радушно. Не смотря на наличие постоянных заказов от флотов большинства ведущих стран мира, по которым, как горячие пирожки, расходились миноносцы, минные крейсера и канонерские лодки, к 1895 году она потеряла монополию на создание превосходных небольших быстрых кораблей, поскольку и англичане и французы, наконец, смогли создать аналогичные удачные проекты сходные по всем характеристикам с лучшими моделями немцев. И потому, не смотря на полную загруженность мощностей, каждый клиент ценился на вес золота. И для каждого заказа находилось как время, так и рабочие руки, что значительно отличало их от русских конкурентов.

К тому же, у данной фирмы к России и ее подданным было особое отношение. Мало того, что миноносная эпопея, длящаяся уже два десятка лет и прославившая компанию на весь мир, началась с заказа на одиннадцать миноносок именно для Российского Императорского Флота, так еще одна из дочерей основателя компании была замужем за русским немцем, родившимся и проведшим все детство в Москве. Именно Рудольф Александрович Цизе являющийся инженером Шихау отвечал за работу с русскими заказчиками и всегда старался предложить максимум возможного за выделенные казной средства. И всегда принимал близко к сердцу, когда заказчики вынуждены были отказываться от тех или иных улучшений, способных серьезно поднять боевые возможности корабля, из-за нехватки средств, а то и косности мышления самих заказчиков.

– Прошу располагаться, господин Иванов.
– проводив явившегося точно к назначенному времени гостя к креслу и убедившись, что тот расположился со всем возможным комфортом, а также отдал дань превосходному терпкому чаю, сделав пару глотков, Циез проследовал на свое рабочее место и подготовив бумаги, пододвинул их в сторону отставного русского капитана 1-го ранга. Технические расчеты и чертежи к прибытию заказчика уже были подготовлены, поскольку его представитель, пребывавший в Германии уже почти месяц, оказался достаточно сведущим, чтобы максимально подготовить все к прибытию своего работодателя и непосредственно самого корабля.
– Благодаря неоценимой помощи господина Керна мы со своей стороны смогли сделать предварительный теоретический расчет будущих работ. Естественно, как только вы передадите яхту в руки наших инженеров, мы проведем более тщательные замеры котельных отделений и осмотрим паропроводы, дабы убедиться, что они выдержат будущее предполагаемое давление. Но поскольку Георгий Федорович уверял меня, что все предоставленные им данные по размерам собирались с максимально возможной точностью, я предполагаю, у нас не возникнет каких-либо проблем с ремонтными работами.

– Искренне на это надеюсь.
– слегка улыбнулся в ответ Иениш и раскрыв подготовленную для него папку, погрузился в изучение бумаг, благо все они были выполнены на русском, хоть и в непривычной метрической системе измерения. Потратив на изучение технической документации и текста договора чуть более часа, Иениш попросил внести ряд правок и как только представитель верфи уверил заказчика, что изменения непременно будут внесены, перешел ко второй части беседы. Так сказать, малость криминальной.
– Рудольф Александрович, не могли бы лично вы посодействовать мне в решении одного неоднозначного вопроса, за отдельное вознаграждение?

– Боюсь, Виктор Христофорович, я не смогу дать вам положительный либо отрицательный ответ, пока не узнаю суть вашего предложения. Прошу понять меня правильно, я, как и все прочие сотрудники, в ответе за репутацию нашей компании. И прошу меня простить, если мои слова показались несколько бестактными. Я ни в коей мере не имел в виду, что вы можете предложить что-либо, что запятнало бы и мою и вашу честь. Просто имеются процедуры, которые никто не имеет право нарушать. Орднунг.
– как бы извиняясь, развел руками Циез.