Вымпел мертвых. Балтийские стражи

С первыми лучами солнца в редком тумане американские моряки смогли разглядеть нечеткий силуэт приближающегося судна. Прекрасно зная, что изредка русские крейсера и шхуны появляются в этих краях, они принялись ставить паруса, но по первой же сдвинувшейся с места шхуне с борта уже хорошо различимого парохода ударили разом две митральезы и прочерченные ими перед ее носом водяные дорожки дали понять, что на сей раз никто с браконьерами шутить не собирается. Тем не менее, капитан "Карлотты" оказался из сильно упертых или сильно непонятливых, продолжая разбег, лишь немного отвернув в сторону. Следом за ним потянулись и остальные, но обрушившийся на стотонную шхуну град пуль заставил их резко передумать. Пусть их промысел и был весьма опасен, умирать не хотелось никому, а то, что русские начали просто убивать, было хорошо видно на примере "Карлотты". Не менее двух сотен пуль впоследствии выковыряли из борта и мачт шхуны. И это не считая тех, что ушли в молоко. Все же в отличие от пулеметов системы Максима, многоствольные митральезы не отличались особой точностью, особенно, на относительно больших расстояниях.

Пострадавшая "Карлотта", "Роус Спакс" и "Савил Тепел" в компании парусно-винтовой шхуны "Пандора" вынуждены были послушно встать на якоря близ лежбища, где они отстреливали морских котиков и принять досмотровые партии. Со всех четырех шхун на борт "Понто-Кэси" свезли шестьсот тринадцать шкур, что свидетельствовало лишь о начале их деятельности у островов, столь внезапно прерванной появлением русского судна. Полтора десятка винтовок и большую часть припасов так же перенесли на борт парохода, после чего Лушков с Зариным уединились в капитанской каюте с капитаном "Пандоры".

– Лови!
– совершенно неожиданно и резко выкрикнул Лушков, кинув в сторону насупленного американца изъятый у него же недавно револьвер. Правда, справедливости ради, надо сказать, что барабан его был пуст, но это уже не играло большой роли, поскольку поймавший на автомате летевший к нему предмет Френсис Уорд тут же оказался на прицеле двух Смит-Вессонов русских.
– Обратите внимание, Сергей Апполинариевич, - на хорошем английском произнес Лушков, - наш задержанный за браконьерский промысел гость оказался столь глуп, что предпринял попытку взять нас в заложники, выхватив из внутреннего кармана запрятанный там револьвер. Надо будет непременно сделать выговор команде не выполнившей приказ по отъему всего оружия у задержанных.

– Что все это значит?
– процедил капитан Уорд, переводя взгляд с одного русского на другого. Точнее с одного темного зрачка револьверного ствола на его двойника.

– Это значит, мистер Уорд, что сейчас я выстрелю вам в голову в качестве самообороны, а потом отдам своей команде приказ перестрелять всех ваших людей за попытку бунта. И ничего более.
– мило закончил объяснять складывающуюся ситуацию Лушков. Все же общение с Иван Ивановичем и его понимание служению отечеству сильно изменили воззрения самого отставного офицера. Скажи ему кто-нибудь еще год назад, что он будет угрожать человеку в целях откровенно пиратского отбора у того имущества, Николай Михайлович сразу же отвесил тому удар. А то и не один.

– Зачем вам это?
– очень медленно положив револьвер перед собой на небольшой столик, поинтересовался американец. По выступившим на висках и лбу каплям пота хорошо было видно, что он сильно взволнован, но продолжительная карьера браконьера достаточно закалила его характер, чтобы контролировать свой голос и что более важно - разум, даже в такой ситуации.

– В этом случае мы сможем сказать, что нашли ваши суда без команд в нейтральных водах. А еще лучше представим все так, что это вы друг-друга перестреляли, благо все ваше оружие и патроны теперь находятся в наших руках.
– все с той же милой улыбкой на лице пояснил Лушков.
– Все же если мы задержим вас как браконьеров, мы не получим ровным счетом ничего, кроме устной благодарности. А вот в случае обнаружения брошенного командой судна, оно перейдет в собственность нашедших. Впрочем, чего это я растолковываю вам прописные истины, мистер Уорд? Вы и сами должно быть знаете их не хуже меня.

– Я прекрасно понимаю, что потеряю судно в любом случае.
– старательно подбирая слова, начал говорить капитан "Пандоры", - Но при этом хотелось бы сохранить свою жизнь. Возможно ли нам договориться об этой мелочи, господа?
– криво усмехнулся Уорд, поглядывая то на один направленный на него револьвер, то на другой.

– Если у сторон имеется намерение договориться, не вижу ничего невозможного в этом.
– впервые с начала беседы подал голос Зарин.
– Ведь порой случается так, что в темноте происходит столкновение двух шхун, одна из которых тонет сразу, а вторая получает слишком серьезные повреждения вследствие чего экипаж оставляет ее на произвол судьбы. И еще реже происходит так, что брошенная шхуна обнаруживается и спасается проходившим мимо судном, а бросившие ее моряки на имеющихся баркасах добираются до ближайшего берега. Но ведь случается! Вдобавок, когда происходит нечто подобное, у нас не возникает никакой возможности обвинить таких людей в браконьерстве и отправить их на каторгу. Они ведь не преступники, а просто попавшие в беду моряки.

– Я вас понял, господа.
– с трудом выдавил из себя Уорд.
– И быть потерпевшим крушение моряком мне нравится гораздо больше, нежели попасть на рудники в качестве каторжника. Но что будет со всеми остальными? Ведь свидетелями факта нашего захвата были экипажи четырех шхун.

– Ну, во-первых, не четырех, а трех. Ведь все ваши матросы являются потерпевшими крушение моряками, о чем вы дадите письменные показания, как только доберетесь до Никольского. А мы за этим как следует проследим. Во-вторых, даже не трех, а двух. Ведь должна же была ваша "Пандора" с кем-нибудь столкнуться. Полагаю, что "Савил Тепел" будет не плохим кандидатом на бесславную гибель. Отведем его подальше, пробьем днище и полюбуемся на ее погружение в морскую пучину. Частная прогулочная яхта "Роус Спакс" дней через пять сможет прийти в Никольское для пополнения припасов, и совершенно случайно обнаружив там соотечественников с погибших шхун, экипаж сможет взять их на борт и доставить на родину. А вот что делать с капитаном "Карлотты" и ее экипажем, я себе пока не представляю. Вот надо же было этому идиоту пробовать от нас убежать!

– Так может их тоже отпустить?
– предпринял попытку дать совет Уорд, чтобы потом стрясти с идиота Андерса хоть что-нибудь за защиту его шкуры и имущества перед этими бешенными русскими.

– Нельзя.
– скривился, будто съел лимон Лушков, - Рыбы засмеют. Он ведь непременно начнет хвастать во всех газетах, что ушел от русского крейсера, отогнав его огнем ружей. Вы, американцы, любите подобные фантастические и горячие истории. А в качестве доказательств произошедшего боя продемонстрирует полученные его шхуной повреждения. Сами понимаете, нам такая реклама, что продемонстрирует нашу слабость, не нужна. И даже ваши будущие вопли, о том, что у вас силой отобрали шхуну русские пираты, нас заботят куда меньше. В последнее время именно нас пиратами называли уже все кому не лень. К подобному мы привыкли, и правительство уже не обращает на эти вопли никакого внимания. Все же служба на "Полярном лисе" принесла нам весьма темную славу. Не находите, мистер Уорд?

– Так вы те самые, кто ободрал японцев до исподнего!?

– Ну, это вы преувеличиваете! Мы с них не то что штаны не сняли, даже в карманах толком не пошарили.
– как бы извиняясь за свою нерасторопность, развел руками Лушков.
– Но то, что мы не добрали с японцев, мы собираемся поиметь с вас, браконьеров. Пусть вы и не столь ценная добыча, как японские транспорты снабжения, но и подобным добром, что само идет к нам в руки, мы не побрезгуем. Так ведь, Сергей Аполлинариевич?

– Не побрезгуем.
– подтвердил слова коллеги Зарин.
– А что касается команды "Карлотты", то должны же мы сдать хоть кого-нибудь на каторгу. Сами ведь знаете, как быстро там мрут.
– решил еще немного припугнуть американца капитан 1-го ранга, - Так что такого понятия как "лишние рабочие руки" там попросту не существует. Надеюсь, среди спасенных моряков не окажется неблагодарных идиотов, что впоследствии будут давать ложные и противоречащие ранее данным показания о хищническом захвате их шхун русским сторожевым кораблем в территориальных водах империи.

– Что же, господа, я понял, с кем имею дело и осознаю, что со мной и остальными может произойти в случае вашего недовольства.

– Море оно такое.
– философски изрек Лушков, - Никогда не знаешь, где и кого приберет.

– Ну вы и актер, Николай Михайлович!
– стоило стихнуть звукам шагов выпровоженного из каюты американца, восхитился Зарин.
– Злодей! Истинный злодей! Даже я поверил, что вы со спокойной душой пустите бедолагу на корм рыбам!

– Как же это было муторно.
– не поддержал восторг напарника Лушков, - Сергей Аполлинариевич, не сочтите за труд передать мне бутылочку коньяка. Она там, в тумбочке.
– указал он рукой на дверки расположенные рядом с Зариным.
– А то нервы что-то расшалились.