Вымышленные беседы
Шрифт:
Блажен, кто посетит сей мир
В его минуты роковые!
– Кстати, о литературе. Ведь и в Ваше время издавалось, полагаю, больше произведений, относящихся к легкому чтиву, а не к серьезной литературе. Хотя, как разграничить легкую литературу и серьезную? Мне доводилось и в приключениях и детективах встречать интересные высказывания писателей, а в серьезных произведениях и статьях известных писателей и экспертов в своей области знаний, ничего не значащие рассуждения, без конкретики, с оглядкой на ныне действующую власть – как бы не сказать чего лишнего, за что могут поругать или выгнать с работы.
Иван Алексеевич,
– Хотел высмеять пережиток рыцарства – и сделал Дон-Кихота, и уже не от жизни, а от этого несуществующего Дон-Кихота начинают рождаться сотни живых Дон-Кихотов. Хотел казнить марковщину – и наплодил тысячи Марков, которые плодились уже не от жизни, а от книги. – Вообще, как отделить реальное от того, что дает книга, театр, кинематограф? Очень многие живые участвовали в моей жизни и воздействовали на меня, вероятно, гораздо менее, чем герои Шекспира, Толстого. А в жизнь других входит Шерлок, а в жизнь горничной – та, которую она видела в автомобиле на экране.
– Говоря о героях романов и документальных повестей, которые произвели на меня большое впечатление, «участвовали в моей жизни и воздействовали на меня», трудно выстроить их по ранжиру. Это и Дартаньян, и Андрей Болконской, и князь Мышкин, и Алеша Карамазов, и молодогвардейцы, и защитники Брестской крепости, и Володя Дубинин, и Гуля Королева, и Алексей Маресьев, и Юрий Гагарин, и Сергей Есенин, и Ромео с Джульеттой, и Гамлет – принц Датский, и Владимир Высоцкий, и, конечно же, Иисус Христос… Среди них и вымышленные персонажи, и реальные люди, и живые легенды, живые герои – современники моего детства, юности, молодости…
– Когда выходил из дома слышал, как дворник говорил кому-то:
– А эти коммунисты, какие постели ограбляют, одна последняя сволочь. Его самогоном надуют, дадут папирос, – он и отца родного угробит!
– Как же, и в современных СМИ такая информация – не редкость. Об убийстве своих близких: отца и матери говорили и писали, когда широко практиковался игорный бизнес (игровые автоматы стояли на платформах вокзалов, в фойе магазинов и развлекательных центров, не говоря уже о казино со столами для рулеток и игры в карты). Один из высоких чиновников мэрии умер от сердечного приступа, узнав, как тогда говорили, что сын проиграл в казино все, заработанные отцом трудовые и нетрудовые сбережения.
В связи с развитием в мире игорного бизнеса, всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) даже ввела в классификацию болезней новое наименование – «лудомания» (зависимость от азартных игр). Эта болезнь, по мнению экспертов ВОЗ, в настоящее время не поддается лечению. Врачи научились лечить зависимость от табака, алкоголя и даже наркотиков, а вот от азартных игр – пока нет.
Некогда «самая читающая страна в мире» вдруг перестала быть таковой. До книги ли, когда надо заработать на пропитание, дотянуть до зарплаты или дня получения пенсии, да хоть как-нибудь помочь детям и внукам, а кому-то – быстро разбогатеть.
А что читали, Вы, кроме газет? Встречались ли в интересные высказывания?
– Потом читал Ренана: «Человек много лет был скотом, а затем много лет был дураком».
– Похоже, что в России и первый и второй периоды становления человека, описанные Ренаном, еще продолжаются, и без принятия специальной программы воспитания человеческого детеныша от рождения и до старости, боюсь, что не закончатся никогда…
– Шел и думал, вернее, чувствовал: если бы теперь и удалось вырваться куда-нибудь, в Италию, например, во Францию, везде было бы противно, – опротивел человек! Жизнь заставила так остро почувствовать, так остро и внимательно разглядеть его, его душу, его мерзкое тело. Что наши прежние глаза, – так мало они видели, даже мои!
– Отчаяние – не самый лучший подсказчик думам и поступкам человека. Мне несколько раз приходилось менять не просто место работы, а профессию. Чаще всего самому приходилось разрабатывать проекты, которые сам же и реализовывал. Чтобы не впадать в отчаяние или в ненависть, я дал себе установку – терпимо и снисходительно относиться к начальству и коллегам по работе, которых не всегда можешь выбирать.
А что было бы, если бы наши глаза смогли увидеть то, чего раньше не замечали? Что это изменило бы? По-моему, ровным счетом ничего. Они вон, сидящие в высоких кабинетах, не очень то обращают внимания на то, видит народ, что они вытворяют, или нет…
– Затем призыв Раковского, где, между прочим, есть такое место: «К сожалению, украинская деревня осталась такой же, какой ее описывал Гоголь, – невежественной, антисемитской, безграмотной… Среди комиссаров взяточничество, поборы, пьянство, нарушение на каждом шагу всех основ права… Советские работники выигрывают и проигрывают в карты тысячи, пьянством поддерживают винокурение…
– Бедная моя, Россия! Ничего в ней не меняется, кроме названий. Были комиссары, сейчас главы муниципальных образований и администраций. Была партия большевиков-коммунистов, теперь партии единороссов, справедливо-россов, либерал-демократов, которых давно пора объединить в одну. Только на кону у них не тысячи, а миллиарды рублей, предприятия и города, федеральные и региональные министерства и ведомства…
– Все дышат тяжелой злобой к «коммунии» и к евреям. А самые злые юдофобы среди рабочих и Ропите (Русское пароходное общество). Но какие подлецы! Им поминутно затыкают глотку какой-нибудь подачкой, поблажкой. И три четверти народа так: за подачки, за разрешение на разбой, грабеж отдает совесть, душу, Бога…
– И в этом все осталось по-прежнему. Подачки, поблажки, грабеж, разбой, рэкет, коррупция… И после всего этого не стыдно идти в храм и прилюдно креститься. Какой цинизм! А народ все на что-то надеется, на какое-то чудо. Может быть, это и правильно? Без надежды жизнь станет и вовсе невыносимой.
Евреев даже не ругают. Они заняли руководящие посты в правительстве, в администрации президента, в регионах, в государственных корпорациях; подмяли под себя все, что можно. Но народу до них нет никакого дела. Каждый занимается своим: кто строит дом, кто возится с машиной, кто ищет работу… Каждый живет сам по себе, ни на кого не надеясь и не на кого не жалуясь. Так иногда в разговоре махнет кто-нибудь рукой, дескать что о них говорить. всё равно без толку… На этом критика в адрес правительства и конкретных её членов и заканчивается.
– Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким высокомерием глумятся они над «непугаными интеллигентами», – точно решительно нет никаких причин пугаться, – или над «испуганными обывателями», точно у них есть какие-то великие преимущества перед «обывателями». Да и кто, собственно, эти обыватели, «благополучные мещане»? И о ком и о чем заботятся вообще революционеры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?