Вымышленные и подлинные истории Алекса

– Васька, хорош!
– сказал я и, взяв под руку вконец захмелевшего юнца, повёл его к выходу. Скоро приедут менты и начнут устанавливать свои законы, а нам с другом вовремя надо сматывать удочки. Мы вышли на свежий воздух, где близилось к закату весеннее солнце, на деревьях только распускались листочки, а начало мая выдалось таким тёплым! Самое время любви и дружеской попойки. Вася пьяно мычит - он просто бредит своею ненаглядной, а я, пошатываясь, вёл своего спутника, думая о своём прошлом...

После обучения в школе я покинул деревню, уехал в город и поступил в училище. Учился, проходил практику на электромоторном заводе и проживал в общаге, где пропивал почти всю стипендию, собираясь в комнате с шумной компанией однокурсников. Мы тискали местных девок, затаскивая их в постель, иногда из-за них выясняли отношения, бывало, дрались. Но это была счастливая жизнь, я радовался каждому моменту, пока не призвали в армию, а затем, отслужив во внутренних войсках и вернувшись, мне пришлось устроиться на тот же электромоторный завод по специальности. Профком выделил комнату в коммуналке, где я прожил много лет, а затем, встретив на том же заводе стройную, светловолосую деваху, работавшую табельщицей, вскоре женился. Мы долго жили в раздорах и вечных скандалах из-за моих пьянок и её гулянок, пока не разошлись, как в море корабли. Слава Богу, детей мы не нажили, с электоромоторного меня выгнали, хорошо не по статье. Теперь я живу в малосемейке, потому как давно умершие бабушка с мамой передали мне по наследству их домик в деревне. Чтобы получить благоустроенную квартиру в городе, я должен был подарить этот дом государству, что и сделал. Теперь можно было жить спокойно, а работу я почти сразу нашёл после увольнения с завода на овощной базе №2. Там, сколачивая ящики под консервы, я и познакомился с голубоглазым рыжиком Васей Рыбкиным.

Шёл 1983-ий год...

Вася Рыбкин работал со мной на одном предприятии, на погрузчике. Развозил из вагонов поездного состава фрукты и овощи в склады, а оттуда в мешках и ящиках грузил в фургоны автомашин, которые везли товар в овощные магазины по городу и чуть ли не всей области, кроме деревень и сёл. Парня часто оправляли работать в консервный цех, откуда он мог иногда унести банку маринованных огурцов или помидор. Охранник на проходной смотрел на это сквозь пальцы - начальство вывозило такой "груз" машинами. Однако любая пьянка на рабочем месте строго пресекалась - всё же андроповские времена! Подвыпивших мужиков вылавливала инспекция по надзору и отводила лично к директору или главному инженеру нашей базы. Те, вызвав непосредственного начальника или кладовщика, кому нетрезвые рабочие подчинялись, и давали всем взбучку. Руководителям влетало больше - они лишались стопроцентой премии на целый квартал; проштрафившихся тунеядцев и пьяниц выгоняли - бывало, и по статье.

– Санька!
– позвали меня за угол склада, - давай на троих!

Костя Троицкий, сорокалетний грузчик, вынимал из-за пазухи пол-литровку "андроповской", самой дешёвой по тем временам - по 4 рубля 70 копеек, и наливал в стакан. Васька подъехал на своём погрузчике как раз в тот момент.

– Налить ему пятьдесят грамм?
– спросил меня второй компаньон, двадцатипятилетний Эдик Полуэктов, состоявший на учёте в психоневрологическом диспансере. Он тоже работал грузчиком, ранее был пару раз судим, затем ему психиатры поставили вялотекущую шизофрению, освободив тем самым парня от уголовной ответственности. По сравнению со здоровым в теле Константином, Эдуард был высоким и худощавым, но жилистым. Васька перед ними был вообще птенец.

– Нет!
– запротестовал я.
– Он ещё молодой.

И, обернувшись к Васе, виновато сказал:

– Поезжай, Васёк, поработай. Тебе в рабочее время лучше не надо. После вмажем. Не обижайся.

Рыбкин послушно поехал к своему месту работы, а Костя налил мне первую порцию в стакан. Я выпил, закусив квашеной капустой. Потом налил себе Константин, затем выпил и Полуэктов. Мы закурили, завели неторопливый разговор. До конца рабочего времени оставалось ещё долго. О Васькиной влюблённости я умолчал.

Три дня после этого случая мы не общались с Васей, делая вид, что каждый занят своими делами. На четвёртый, в получку, парнишка сам пригласил меня в наше излюбленное место - привокзальное кафе "Ветерок".

– Саня, пойдём отметим!
– вкрадчивым голосом сказал он мне, держа в руке сеточку с банкой маринованных огурцов.

– Ну пойдём!
– хлопнув рыжеволосого парня по плечу, весело ответил я.

Мы поехали по привычному пятому маршруту троллейбуса к вокзалу, уставшие и вымотанные майской жарой на работе. Полученные восемь червонцев под расчёт приятно грели внутренний карман ветровки, а Васька и вовсе радовался, поскольку получал ещё больше. Теперь он точно замутит со своей девушкой, и та обязательно ответит ему взаимностью!

В кафе мы едва нашли два места в уголке. Несмотря на жару, местные пьяницы и не думали расходиться. Аннушка была сегодня одна: мама заболела и слегла после очередной ссоры с сожителем. Совсем не было покоя от отчима и девушке. Но она умела справляться с трудностями, не подавать виду другим и по-прежнему улыбалась посетителям. Местные ханыги лезли без очереди, однако пришёл Пашка-лютый, быстро поставив всех на место. Это был тридцатилетний блатняга и главшпан Вокзальной. Сильный и упитанный, в модном костюме, молодой человек вежливо попросил у стойки девушку дать бутылку марочного, две кружки разливного пива и шампанского. Одна из подвыпивших компаний быстро уступила место авторитету, покинув помещение. Мужчина выпроводил стоявших в очереди пьяниц на улицу и пригласил Нюрку к себе за стол.

– Работа твоя подождёт, - спокойно сказал он, - давай лучше познакомимся поближе.

Девушка, подчинившись местному авторитету, села рядом с ним. У них завязался долгий разговор, в процессе которого наливались в бокалы, специально приготовленные для блатного, марочное и шампанское вино.

Мы сидели, удивлённо поглядывая на эту странную пару – казалось, давно знакомых, близких людей, как-то быстро нашедших общение меж собой.

– А знаешь, Саня, мне вчера не повезло...
– задумчиво произнёс Вася.

– Почему, дружище?
– настороженно спросил я.

– Полина пришла, вытянула из меня последние три червонца, которые я хранил ей же на подарок, и ушла.

Я был шокирован наглостью юной брюнетки - в мои времена девушки были проще. А Вася продолжал.

– Она меня даже не поцеловала, как тогда, на прощанье. Я хотел её обнять и прижать к себе, но Поля вырвалась, сказав "потом", и убежала.

– А зачем ты ей денег дал? И вообще, зачем ты дал знать, ещё не разобравшись, что она за девушка, что у тебя есть деньги?
– вдруг на повышенном тоне возмутился я.

– Саня, мне кажется, я люблю её...
– виновато ответил мне Васька.

Я взял со стола бутылку "пшеничной", разлил по стаканам.

Мы выпили, захрустев огурцами из банки. Напротив продолжала общаться Нюрка с местным авторитетом. Нетрезвая девушка громко смеялась, а Паша-лютый уже вовсю прижимал её к себе.

– Саш, у тебя деньги есть?
– спросил через два дня после получки Вася.

– Ты же получил чуть ли не вдвое больше моего!
– удивился я. – Что, уже всё прогулял со своей девицей?

Васёк тяжело вздохнул и промолчал.

– Сколько тебе надо?
– добродушно сказал я и улыбнулся своему другу.

– Давай после работы в "Ветерке" поговорим!
– ответил Василий и пошёл к своему погрузчику.

Я поскрёб у себя в бумажнике, пересчитав бабло. Да, не густо! Но теперь моя очередь угощать - как-никак, друзья.

После работы, надев очки, я пошёл с Васей на троллейбусную остановку. Как назло, "пятёрки" не дождёшься... Поехали на "единичке" до вокзального спуска, спустились по лестнице.