Вымышленные и подлинные истории Алексея Иксенова

Сделает он больше.

– Не жалейте, люди,

Эту стерву-мать!

– Знать сучара будет,

От кого рожать!

...Мог ли знать мальчонка,

Что отец - бандит?

Что отец ребёнка

Здесь, в земле лежит.

Неожиданный осенний холодный ветер сменился проливным дождём. Промокшая до нитки Вероника поспешила с сыном на руках в деревню. Увидев свой сгоревший дом, женщина в ужасе заметалась. Отчаянно крича, она бросилась стучаться в остальные деревенские дома.

– Помогите! Я вас умоляю! Ну ради ребёнка прошу!

– Что тебе надо, подстилка бандитская? Убирайся отседова!

– Ради Бога, я вас прошу, откройте!
– стучалась Ника в другой дом.

– Проваливай, сучка бандитская!
– визжала из двери жирная и безобразная баба.

Дубцова барабанила в третью, четвёртую, пятую двери деревенских домов, но напрасно. Никто не открывал, никто не хотел помочь ей, несчастной женщине, которая была лишь жертвой обстоятельств, волею судьбы полюбившая Гришу Воронцова, сына раскулаченной семьи, ставшего особо опасным преступником и одновременно врагом народа.

Дрожа от отчаяния и холода, не обращая внимания на кричащего от испуга Семёна, Вероника побрела по дороге к городу. Ноги тяжелели, с каждым шагом было невыносимо идти, простуженное тело запылало от жара. Ах, был бы жив батюшка Тимофей... Не допустил бы он такого беспредела. От высокой температуры и страшной боли во всём теле девушка упала на дороге.

Пожилой отставной майор, бывший участник войны, подрабатывающий развозом в деревенские лавки продуктов и почты, седовласый Антон Трофимов гнал свой грузовик по размытой дождём дороге. У Антона Ивановича дома оставалась семья - жена и трое детей, их нужно было прокормить. Неожиданно Трофимов увидел лежащую на дороге девушку, прижимающую к груди маленького, годовалого мальчика.

– Мать честная!
– воскликнул седой мужчина. Он поспешил на помощь женщине, но та не могла уже встать.

– Ребёнка моего спасите, - запёкшимися губами прошептала она.
– Семёном его зовут. Сёмой Воронцовым.

Сильный отставной майор бережно взял малыша и отнёс его в кабину грузовика, затем поднял женщину. Вероника Дубцова умерла в возрате 20 лет от тяжёлой, двусторонней пневмонии.

Семён вырос в городском детдоме, был там очень агрессивным и непослушным мальчишкой. Жестоко избивал всех своих сверстников и мальчиков младше своего возраста. Дрался даже с теми, кто был старше и сильнее его, набрасывался на воспитателей, директора и других сотрудников детского дома. Строптивого паренька скручивали специальными вязками и увозили в психиатрическую лечебницу. Там его закалывали очень больными уколами и держали по нескольку месяцев, а иногда и по полгода. На какое-то время Сёма притихал. Но находились всегда те, кто мог его спровоцировать, и всё повторялось снова. Все праздничные дни и дни рождения мальчик встречал в психушке, поскольку в такие моменты обитатели детдома всегда старались от него избавиться. Сеня надолго забыл, что такое праздники. Никого не волновала его несчастная судьба - психологов в провинциальном городке тогда не было, а детского психиатра - старую, очкастую фурию в белом халате и вовсе эти проблемы не заботили. Она редко проводила обходы, плохо помнила своих пациентов в лицо, ориентируясь лишь по спискам, или с подсказки дежуривших таких же пожилых медсестёр - молодые на такую работу не приходили. Кормили в психбольнице ещё хуже, чем в детском доме.

Лишь с годами Семён Григорьевич Воронцов остепенился и стал поспокойнее. По понятным причинам он не прошёл военную службу в армии, не освоил никакой профессии. Все молодые годы Сеня сколачивал на заводе ящики в тарном цехе, государство предоставило ему после детдома комнату в общежитии.

Ни в детском доме, ни на заводе из женского пола никто с ним не дружил. Да и парни с мужчинами мало обращали на необщительного Сёму внимания, хотя многие слышали о его тяжёлой жизни.

Лишь к сорока годам Семён наконец познакомился с некрасивой, полноватой особой, которая сама нуждалась в общении с мужчиной.

Некрасивая, полная женщина имела однокомнатную квартиру, где одиноко проживала после смерти своей бабушки. Родители этой дамы были репрессированы: отца расстреляли, а мама умерла в лагерях от крупозной пневмонии. Дарья Васильевна Голубяткина много лет проработала прачкой, но с мужским полом отношений не имела, пока не встретила Сёму. Они быстро нашли общий язык. Дашу воспитывала бабушка, она росла молчаливой и замкнутой девочкой. Но бабушка получала хорошую пенсию, да ещё и умудрялась работать до последнего дня в школе учительницей, так что она смогла вырастить внучку и дать ей образование. Несмотря на сложный характер, подросшая Даша очень любила свою старую покровительницу. Получая стипендию в училище, Дарья покупала бабушке гостинцы, ласково прижимала старушку к своему полному телу, гладила её седые волосы. К тому времени Даша закончила училище и устроилась работать по специальности - поваром. Пожалуй, и была у Голубяткиной бабушка единственным любимым человеком. Однажды старушка задремала после очередного урока в учительской и больше не проснулась. Старую учительницу хоронила вся школа со всеми почестями, Дарья шла за гробом, окаменелая от горя, потеряв единственного, родного и любимого человека. До репрессированных родителей ей не было никакого дела, а вот уход из жизни бабушки - невосполнимая утрата. Похоронив добрую старушку, девушка впервые в жизни напилась водки. Бросила работу по специальности, устроилась в прачечную.

Семёна Дарья не любила - вышла замуж за него просто от одиночества, но в своей квартире прописала. Детей у них не было. Семён хромал - передалась болезнь от матери. Да плюс к тому состоял на учёте в психдиспансере. И, хотя в психушку больше не попадал после того, как покинул детдом, диагноз в ПНД психиатры с него не сняли. Поэтому вопрос о детях не стоял, а Дарья умело могла предохраняться.

Дарья была моложе Семёна и не глупа, но малодушна и равнодушна к чужому горю. Они прожили вместе не один десяток лет, но если Семён Григорьевич был добродушным и отзывчивым человеком, то полноватая Дарья Васильевна была скупа и необщительна с людьми. И несмотря на то, что Воронцов чуть ли не с первых дней знакомства перебрался к Голубяткиной жить, и поженившись они оставались в разных фамилиях. Однажды мимо их дома пробегал живший неподалёку Федя Смирнов, в те годы ещё мальчишка и, неожиданно поскользнувшись на льду, упал и сломал ногу. Мальчик громко кричал от боли, будучи не в силах подняться. На дворе был холодный февраль-месяц, на улице никого не было, чтобы помочь мальчонке. Взрослые работали, дети были на занятиях в школе. Мимо Фёдора прошла компания подростков, тупых и безбашенных, но те лишь посмеялись над кричащим мальчиком. У Семёна был отгул, и он сидел со своей бабой на кухне, распивая бутылку недорогого портвейна. Услышав внизу крик, Воронцов, несмотря на подвыпившее состояние, засуетился.

– Что ты как с цепи сорвался? – протянула, едва ворочая языком, захмелевшая Дарья.

– А ты не слышишь, парнишка орёт?
– резко ответил ей Семён.

– Да пошёл бы он на....
– баба грязно выругалась.
– Мало тебя в детдоме такие же били, а потом из-за них ты в дурдоме лежал?

– Ты бы лучше помолчала!

– А чё я?
– икнула толстуха, плеснув себе в стопку ещё вина. – Ты-то куда попёрся? Это ментовский сынок, мало тебя менты в вытрезвитель забирали?

– Не твоё дело!

– А, ну да... ну да...
– толстуха опрокинула полную стопку краснухи себе в рот.
– Ну и вали себе...

Но Семён Григорьевич уже не слушал её, а прихрамывая, торопливо спускался вниз по лестнице.

Воронцов попытался приподнять паренька, но тот закричал от боли ещё сильнее. Мужчина понял в чём дело и кинулся к ближайшему телефонному автомату, набрал номер скорой помощи. Диспетчер, услыхав подвыпившего мужика, хотела уже положить трубку, но вдруг, услышав вдалеке мальчишеский крик, быстро передумала и спросила у Семёна адрес, на который поедет "неотложка".

Скорая увезла ребёнка в детскую травматологию, а Семён на следующий день подал на расчёт на заводе. Он устроился дворником убирать свой и два соседних дома, в одном из которых и жил травмированный Федя. Воронцов в глубине душе желал заиметь своего ребёнка, но Голубяткина даже не хотела об этом слушать. Эта пассия жила только для себя, сытно питалась, пила вино и на здоровье не жаловалась. Она никогда не хотела иметь детей, тем более от такого поломанного судьбой простака Семёна Григорьевича. Про себя она лишь презирала его, но, чувствуя от него зависимость в половой жизни, оставаться одинокой не хотела.

Семён подружился со светловолосым пареньком, совершенно бескорыстно и по-мужски. Когда Голубяткина отлучалась по каким-то делам и уходила из дома, Семён зазывал Федю к себе в гости, угощал вкусными щами, которые варил сам, травяным очень полезным чаем с вареньем или мёдом, который покупал на рынке у знакомого пасечника. Родители Феди знали об этом, но, будучи благодарными Воронцову за оказанную их сыну вовремя помощь, не препятствовали их дружбе. Фёдор ещё долго похаживал к доброму и гостеприимному дядьке, но, закончив институт, затем устроился работать в полицию, женился и уехал на другой конец небольшого городка. А Семён продолжал трудиться уборщиком возле домов, пока трагически не погиб от рук пьяных отморозков.