Вымышленные и подлинные истории Алексея Иксенова

– Тихо, падла!
– Дмитрию заткнули кляпом рот. Он чуть не задохнулся.

Ильина опустили сокамерники. Теперь он на всю жизнь с печатью позора.

Ночью Колба попытался вздёрнуться, но безуспешно. Подоспевшие тюремщики не дали ему уйти из жизни и вызвали психиатра.

Врач предложил полечиться в стационаре, но почему-то не настоял и уехал, прописав арестанту лекарства.

Колбу перевели в другую камеру, усилили за ним надзор. Елена Викторовна на допросы Ильина вызывала реже, старалась вести себя спокойней и сдержанней. Ей невыгодно стало, что подследственный не доживёт до суда (хотя до попытки суицида Колбы она втайне про себя этого желала).

– Я требую провести очную ставку, - медленно и отстранённо проговорил Ильин.

– Хорошо. Будет тебе очная ставка, - пообещала старший следователь.

Ольга выросла в детском доме, родители погибли в деревне при пожаре. Девочка в это время гуляла со старшими подружками в поле, а отец с матерью дома вовсю куражились, неосторожно пролив на пол остатки первака-самогона. Когда они, пьяные, завалились спать, Николай по неосторожности обронил окурок сигареты "Шипка" прямо в лужицу разлитой сивухи. Деревянный пол мгновенно вспыхнул, и дом загорелся. Дед с бабкой (родители отца) звали на помощь, пытались потушить пожар своими силами. Немногие деревенские жители решились помочь старикам - большинство людей не любили эту семейку - и было, видно, за что. Оля пережила серьёзное нервное потрясение, в одночасье потеряв своих близких. Бабуля с дедулей даже не подумали об осиротевшей девочке - каждый из них доживал свою жизнь по-своему, хотя государство всё же предоставило им жильё, пусть и похуже условиями. Пришлось Круглову органам опеки оформлять в детский дом на окраине райцентра. Жадные дед с бабкой, вечно копившие не пойми на что деньги, вскоре померли, а свои сбережения унесли с собой в могилу. Внучке-сиротке так ничего и не удалось получить с них, кроме развалившегося дома, да и тот растаскали по доскам деревенская алкашня. В детдоме девочке тоже пришлось несладко -моральных уродов хватало и среди воспитанников, и среди детдомовских работников. Воспитатели и учителя были ещё более-менее, а вот директриса - злющая баба, в роговых очках и некрасивой внешности. Кухонные работники постоянно воровали, накладывая детям маленькие порции, зачастую без мяса и без масла. Мясное и бутерброды с маслом появлялись лишь по праздникам, хотя были положены каждый день. Перед приездами комиссии из области директриса Марья Сергеевна вдруг превращалась в добренькую, улыбчивую тётю, а на кухне готовились изысканные блюда: в детдоме вдруг в столовой на столах появлялись фрукты, шоколад, печенье и конфеты. Довольные областные высокопоставленные начальники поощряли лживую лицемерку Сергевну и, отметив, что детский дом районного города один из лучших, уезжали обратно. После комиссии снова приходили чёрные деньки, которые тянулись месяцами.

Возле детского дома частенько собиралась окрестная шпана, притягивая к себе пацанов из старших классов. Ольге тогда уже шёл 17-ый год - она стала стройной и очень симпатичной внешне. Многие сверстницы начали курить и сбегать вместе со шпаной за город. Там было большое поле и озеро возле лесного массива. Весело накрывали поляну, откупоривали бутылки с красным вином и водкой. Пьяные крики и визги девчонок нарушали тишину. Оля тоже хотела в кого-то влюбиться. Однажды её позвали из компании местных. Главшпан Серёга Кузьмиченко (или Кузя) был здоровенным парнем, властным и жестоким в драках. Он рос в благополучной семье - отец и мать были большими начальниками в городе. Но после окончания школы Сергею учиться поднадоело, и он свою жизнь решил связать с уличной компанией, став в ней лидером. Дома он постоянно получал от отца за отказы от дальнейшей учёбы, а на улице вместе со своей компанией вымещал свою злость на случайных прохожих. Надо отдать Кузьмиченко должное - он никогда деньги не воровал у своих родителей, хотя дома их было достаточно: отец с матерью хорошо зарабатывали, имели не одну машину, ежегодно уезжали отдыхать на дорогие курорты.

Деньги приносили Кузе сами подростки. Суммы он называл им сам. А откуда им взять - их проблема. Если пацан по каким-то причинам не мог пополнить казну компании, он мог быть либо жестоко избитым, либо его заставляли все равно это сделать. Если его ловила милиция, он должен был всю вину взять на себя. Пусть даже ему за это грозил приличный срок в колонии.

Кузя внимательно смотрел на девчонку, которая робко предстала перед ним. Компания подростков на год или два моложе своего вожака начала прикалываться над Ольгой, громко хохоча. В руках Сергея появилась гитара, которую он обычно брал с собой, когда они с детдомовскими девками уходили к озеру. Местные шалашовки им давно надоели: из-за них приходилось драться на танцах, а потом торчать в милицейском отделении. А вскружить головы детдомовским было проще и выгоднее. Из-за них меньше неприятностей.

Главшпан велел остальным ребятам уйти, а сам остался с Олей наедине.

– Ну что, детка, погуляем?
– весело подмигнул он ей.

– Я не знаю... Меня будут искать, - неуверенно ответила девушка.

– Да ладно, забей! Айда со мной!
– Сергей повесил гитару за спину и взял Олю под руку.

По дороге они зашли в магазин - Кузьмиченко купил бутылку вина, конфеты, мороженое, лимонад.

– Тебя как зовут, куколка?
– спросил он.

– Оля, - ответила покрасневшая девчонка.

– Держи мороженое, Оля!
– улыбнулся главшпан.
– Меня Серёгой зовут.

– Очень приятно, спасибо за мороженое!
– наконец улыбнулась в ответ Ольга.

Главшпан и хрупкая девочка-подросток Оля долго сидели на берегу озера возле леса. Парень внимательно её слушал, перестав подкалывать и посмеиваться. Взгляд его был уже серьёзным, задумчивым. А Ольга чувствовала с собой рядом верного и сильного друга, в любую минуту готового прийти к ней на помощь и защитить её от обидчиков.

– А знаешь, - сказал Сергей, посмотрев на девушку, - я ведь тоже хотел найти себе именно такую девушку, как ты. А не оторву какую городскую - их у нас хватает с избытком. Достаточно разбить на танцплощадке в парке кому-нибудь рожу - сразу стелются, готовы прямо в кустах отдаться. А что толку с этих шмар? У меня батя-офицер всю жизнь одну только мать знает. И порвёт за неё кого угодно. Он и мне каждый раз вламывает, хотя мне уже восемнадцать. Мать надеется, что меня скоро в армию заберут и кончится вся моя дворовая жизнь.

– Зачем она тебе вообще нужна, такая жизнь?
– вдруг строго спросила его Ольга.
– Ты же не беспризорный, родители обеспеченные люди, денег хватает. Что ты со шпаной связался? Тебя же посадят! Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через месяц. Все равно кто-то сдаст.

– Замолкни, дура!
– вдруг крикнул Кузьмиченко.

– А что, неправда?
– Ольга сама не заметила, как её, робкую и скромную на вид девчонку, вдруг понесло и она не могла остановиться. – Неправда, скажешь? Твои дружки тебя и сдадут, или кто-то из них! Завяжи с ними. Прошу тебя!

– Заткнись, я сказал!
– в приказном тоне снова вспылил Сергей. Он вдруг увидел, как заплакала Оля. И не смог... Не смог, потому что не выдерживал женских слёз. Ему много раз приходилось заступаться за мать, поскольку она была ещё довольно привлекательной и даже красивой женщиной, занимавшей ответственное место на руководящей работе, от пьяного отца. Кузьмиченко-старший напивался редко, но превращался в жуткого ревнивца и набрасывался на свою супругу. Серёжа смело принимал удар на себя, хотя отец был гораздо сильнее. Несчастная женщина с рёвом готова была угодить пьяному чудовищу в чём угодно, но того невозможно было остановить, пока тот сам не вырубался.

Наутро, проспавшись, полковник подходил к плачущей жене, крепко обняв, целовал её и молча уходил к себе на службу. А Серёжа продолжал вести дворовую жизнь и иногда, поигрывая на гитаре и сидя на лавочке, пел блатные песни. Впрочем, не только блатные: были и лирические, хватающие за душу, были и весёлые, смешные и хулиганские. Главшпан много знал песен и хорошо владел гитарой, не оканчивая никаких музыкальных школ. Играть на гитаре его научил отец, когда Сергей перешёл в шестой класс. Борис Кузьмиченко участвовал в военных конфликтах, был несколько раз тяжело ранен, но свою солдатскую жизнь сопровождал музыкой, играя на нескольких музыкальных инструментах и участвуя в различных концертах ветеранов-афганцев.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, - сказал Сергей и вдруг обнял девушку, чувствуя свою вину - как его отец после пьяного дебоша.

Удивлённая Ольга посмотрела на парня молча - у неё не нашлось даже слов. А он ещё крепче прижал её к себе, погладил её мягкие, распущенные волосы.

– Давай лучше выпьем!
– предложил он девушке и принялся раскупоривать бутылку портвейна.

– Не надо, Серёжа, прошу тебя!
– умоляюще проговорила Оля.

Серёга вздохнул и выбросил так и не раскупоренную бутылку в траву. Он проводил до детского дома свою подругу и отдал ей конфеты.