Выпуск 2. Пьесы для небогатых театров

ПЕТР. Мы не оправдывали тебя, Мария, когда ты стала жертвою сфабрикованного прощения.

ИОАНН. Твоя рухнувшая прожженность была отменным снадобьем против недугов нашего разношерстного братства.

МАРИЯ. Мир тебе, Иоанн, счастливый, безукоризненный, верный.

ПЕТР. Когда я тебя еще не знал, Мария, я знал уже, что ты выберешь Иоанна.

МАРИЯ. Я не могу пойти с вами обоими, когда пути ваши разминулись.

ИОАНН. А мы не можем пойти вместе оттого, что ты все равно будешь для одного из нас.

ПЕТР. Аминь.

Мария встает и некоторое время стоит неподвижно.

МАРИЯ. Пойду подберу несколько сучьев, которые видела неподалеку.

ИОАНН. Не ходи.

МАРИЯ. Почему?

ПЕТР. Лучше огню сему погаснуть, чем согревать нечестивых, закосневших в их безыскусных горестях.

МАРИЯ. Если огонь нужен хоть одному беспокойному, не лучше ли ему никогда не угасать от самого сотворения мира и до конца времени?!

ИОАНН. Пищей огню угасающему служат упования тысяч, они же измельчившиеся разжигают пожары.

МАРИЯ. Ныне свинцом приземистым душа моя утруждена.

ПЕТР. Когда мы уйдем, один ветер будет соглядатаем исчезнувшего огня.

ИОАНН. Ты говорил, Петр, что ждал хоть какого-то знака, хоть одного намека или знамения. Но не дождался.

ПЕТР. Другим братьям повезло не более. Но они же от нас теперь ожидают решимости.

ИОАНН. Если бы они еще вдохнули в нас силу!..

ПЕТР. Тела наши устали. Дух наш притупился.

МАРИЯ. Мне кажется, что кто-то стоит сзади и дышит мне в затылок.

ПЕТР. Рядом?

МАРИЯ. Ногами стоит за горизонтом и тянется ко мне рукой.

ПЕТР. Мы не можем пренебрегать никакими ощущениями, из которых складывается наше скорбное сегодня.

ИОАНН. Возможно, это кто-то из тех, кто хочет оттеснить нас от света.

ПЕТР. Ныне мы сами носим в себе свет и славу, и скрытные соки земли.

ИОАНН. Нас одних недостаточно. Когда мы желаем славы, она открывается нам в исступлении толп. Когда мы ищем покоя, тот настигает нас извне.

ПЕТР. Куда ты пойдешь, Иоанн?

ИОАНН. Если ты снова отправишься в Самарию, я отправлюсь в Антиохию. Если ты пойдешь в Антиохию, я, пожалуй, в Эфес.

ПЕТР. Так я и предполагал.

МАРИЯ. Здесь Иуда. Можно ли ему войти?

ПЕТР. Разве нельзя нам проститься с землей этой без Иуды?

ИОАНН. Ночь все равно испорчена.

ПЕТР. Все ж таки жаль потерять такую концентрацию печали.

Входит Иуда.

ИУДА. Сарказм стоит над землей Израиля.

ИОАНН. Оказывается, это кроткий Иуда был нашим соглядатаем.

ПЕТР. Наши опасения были ложными.

МАРИЯ. А чего ты опасался, Петр?

ПЕТР. Просто я подумал, что это может быть Тот, кого мы ждали и кого уже не надеялись увидеть.

МАРИЯ. И ты сказал «опасения»?

ИОАНН. Оставь его, Мария. Иуда, что ты хочешь сказать?

ИУДА. Полубожественный Иуда приветствует его божественных друзей.

ИОАНН. На подступах к тебе содрогается дружба.

ИУДА. Знаете ли вы, что я изобретатель нового лобзания?

ПЕТР. Для чего ты пришел?

ИУДА. Повидать тебя, мужественный Петр. Поговорить с тобой, разумный ИОАНН. Взглянуть еще раз на тебя, прекрасная Мария. Иуда сладок, как нектар; Иуда едок, как кислота. Иуда как дым над миром молодым; в начале печали Иуда как молния, радостью полон я.

МАРИЯ. Иуда, будь осторожен. Петр может убить тебя одним ударом. Иоанн готов сразить тебя своим отточенным словом.

ИУДА. А чем со мною, Мария, можешь справиться ты?

МАРИЯ. Я ждала твоего появления, Иуда.

ИУДА. Вот как. А ждали моего появления остальные братья? Ждали моего появления другие двенадцать?

ПЕТР. Мы ждали не тебя, но исполнения предначертанного.

ИУДА. Если будет тебе, Петр, предначертано смерть свою на дереве принять, ты и того ожидать станешь так?

ПЕТР( вздрогнув). Тебе ли, Иуда, об этом говорить?!

ИУДА. Почему же не мне?!

МАРИЯ( Иуде). Напрасно я позволила тебе прийти.

ИУДА. Не бойся, тихая Мария, мне не удастся возмутить сих бесчувственных.

ИОАНН. А сам ты, Иуда, не без чувства?

ИУДА. Так ты догадался, Иоанн? Но это только полдела. Действительно: меня нет.

МАРИЯ. Место ли для шуток твоих, Иуда?

ИУДА. Вы жизнь свою всегда принимали за чистую монету, так много сил расходуя на надежду.

ПЕТР. Опять это вечное Иудино шутовство!..

ИУДА. А разве ты не ощущаешь аромата разложения, Петр? Взгляни, вот след на моей шее, он так и не сошел, хотя я долго массировал это печальное место.

Иуда приближается к Петру, предлагая ему потрогать свою шею.

Петр замахивается, чтобы ударить Иуду, тот проворно отскакивает от Петра.

И это наш Петр, добродушный и терпеливый.

Небольшая пауза.

У меня вывалился язык, но я кое-как сумел затолкать его на место. Да, конечно. Я тогда еще обмочился. Но моча, разумеется, давным-давно высохла, оставив только едва заметный след на моих штанах. А если бы у тебя, Петр, были чуткие пальцы, ты смог бы прощупать сломанные позвонки у меня на шее. У меня посерело лицо, высохла и потемнела кожа.