Выпускник

— Марина была его любовницей, — глухо произносит он. — Хотя у Звонарёва есть семья — жена и две дочери.

Я удивлен и даже не скрываю этого.

Дед, заметив, ухмыляется.

— Вот адрес, где он жил, — он берёт листок бумаги, пишет на нём адрес и протягивает мне. — Больше ничего не знаю. Постараюсь узнать больше и тогда сообщу тебе.

Замолкает, ждет, когда я пойду к нему.

— Мне самому важно узнать причину убийства Максима. Боюсь, не копают ли под нас конкуренты, — задумчиво добавляет он.

Конкуренты? А вот с этого места поподробнее.

Но подробностей нет.

Дед встает, давая понять, что разговор окончен.

Приближаюсь к нему.

Он молчит, его глаза блуждают по комнате, как будто он ищет что–то, чего не может найти.

— Ладно, — наконец говорит он. — Но предупреждаю, что это может быть опасно.

Поднимается и идет к старинному комоду, вытаскивая из него кожаную папку. Дает её мне.

— Здесь копии документов, все, что я знаю, — говорит он. — Но будь осторожен, в этом деле замешаны люди, которых лучше не трогать.

Я открываю папку и вижу фотографии, документы, письма.

Зачем он все это даёт мне?

Тупо втравливает меня в это дело поглубже.

Все как пауки в банке, не поймешь, кто какие плетет сети.

— Спасибо, — сухо бросаю я.

Дед кивает, и я направляюсь к выходу.

— Марина никогда не говорила тебе, что у нее есть ребенок от Звонарева? — догоняет меня в спину хриплый голос хозяина кабинета.

Замираю на месте, ощущая, как холод пробегает по спине.

Это меняет весь расклад дела.

— Нет, не говорила, — отвечаю, поворачивая голову через плечо. — Почему вы решили сказать это сейчас?

Дед пожимает плечами.

— Думаю, тебе нужно знать, во что ты ввязываешься. Этот ребенок может быть ключом ко всему. Фотография ее сына есть в этой папке, — буднично произносит он.

— Даже не знаю, как вас благодарить, — дежурно говорю я.

— Не спеши меня благодарить. Ты должен знать, что это дело опаснее, чем кажется.

— Я готов рискнуть.

— Тогда ты должен быть готов ко всему, — его голос становится серьёзным. — Те, кто стояли за смертью Звонарёва, не остановятся ни перед чем.

— Понял.

Медленно иду к двери, берусь за ручку.

Что я имею в сухом остатке?

Дед отдал мне важную папку в надежде, что я выведу их на убийцу Звонарёва?

Решил сделать приманкой… меня.

Тайны Макса Звонарёва оказались связаны не только с контрабандой и теневыми сделками, но и с личной жизнью.

Встреча с Дедом добавила новые фрагменты в пазл.

В голове крутится один вопрос. Зачем Королева использовала втемную Ольховскую?

С какой целью?

Хотела выдавать сенсации, не сходить с радаров ТV и первых полос газет?

Успешная умная талантливая журналистка. Вероника Королева.

Жаренные факты — получать с пылу, с жару напрямую из криминального мира, используя других.

Круто придумала.

Но тут явно что–то пошло не так.

У ее подопечной журналистки Ольховской закрутился роман с ключевым клиентом.

И все вышло из–под контроля Королевой.

Выхожу на улицу, солнечный свет бьет прямо в глаза, жмурюсь.

Я покидаю дом, но не могу избавиться от чувства, что за мной следят.

Кто?

На следующий день решаю навестить Королёву в редакции и серьезно с ней поговорить.

Едва выхожу из университета, как тут же вижу двух типов, сидящих на скамейке недалеко от входа и поджидающих явно меня.

Их оживление при моем появлении на ступеньках парадного входа, не оставляет никаких сомнений.

Не знаю, кто их послал, но я люблю работать один.

Ускоряю шаг.

Петляю, сажусь на один маршрут автобуса, потом пересаживаюсь на троллейбус в другом направлении. Потом перескакиваю на трамвай.

Наконец, оторвался от хвоста. Оглядываюсь по сторонам. Сажусь на автобус и доезжаю до редакции.

Стою у входа в редакцию, в руках сжимаю свежую газету. Уже в который раз прокручиваю в голове вчерашний разговор с Дедом.

Люди выходят из дверей редакции, кто–то переговаривается, кто–то спешит к метро. Наконец, появляется Королёва, держа в одной руке сумочку, а в другой — свой неизменный блокнот.

— Ника! — зову её, и она останавливается, удивленно поднимая брови.

— Макар? Что ты здесь делаешь? — её голос звучит настороженно.

— Нам нужно поговорить, — спокойно говорю я. — О Марине и её ребёнке.

Ника бледнеет. Она оглядывается по сторонам, словно ищет спасения.

— Не здесь, — шипит, хватая меня за руку и тащит к ближайшему кафетерию.

Кафетерий больше напоминает какую–то забегаловку, но, наверное, это лучше, чем разговаривать прямо на улице среди толпы людей.

Садимся за столик в углу. Ника нервно дергается, её глаза бегают по залу.

— Что ты знаешь? — наконец спрашивает она, и я вижу, что её руки дрожат.

— Узнал, что у Марины есть ребенок от Звонарёва, — говорю прямо, наблюдая за её реакцией.

Ника закрывает лицо руками и долго молчит. Я не тороплю, спешить некуда.

— Это все очень сложно, — говорит она наконец, убирая руки от лица.

Она тяжело вздыхает, её глаза блестят от слёз.

— Марина никогда не хотела, чтобы кто–то знал об этом ребёнке, — говорит она, глядя в стол. — Она любила Звонарева, но знала, что у него есть семья. Она не хотела разрушать его жизнь.

— Почему ты молчала о таком важном факте? — жестко спрашиваю я. — Почему я узнал это от чужих людей?

— Потому, что Марина боялась за своего ребёнка! — глаза Ники сверкают. — Она знала, что, если правда всплывёт, то ее сыну будет угрожать опасность.

— При чем здесь ее сын? — сверлю взглядом Королеву.

— При том! — фыркает и отворачивается.

— Все, хватит. Я выхожу из игры.

— Как выходишь? — удивленно смотрит на меня, словно не ожидала такого поворота дел.

— Молодые люди, брать что–нибудь будете? Только зря столик тут занимаете, — кричит продавщица из–за прилавка.