Выпускной экзамен

— У вас что со связью с подземной станцией? — я подхожу к столу, где стоит старый, допотопный, дисковый телефон. Снимаю трубку с рычажков. В динамике — частые гудки. Словно линия занята. Но тут только два абонента. Два телефона. Вот этот и там внизу, у входа.

— Открывайте гермоворота, — приказываю охранникам. — У вас на станции возможно ЧП, у вас связь нарушена, а вы сидите баклуши бьете.

Человек гремя ключами, бросается вниз, к монолитным гермоворотам, у которых уже вьюном вьется Артем, торопливо вставляет ключ в паз, и толстая стальная плита, с протяжным, глухим звуком начинает подниматься вверх.

Скрипят подшипники, туго поднимается преграда, очень туго, в натяг. Кажется, вот — вот, и невидимые с наружи крепления оборвутся, и плита рухнет обратно, вниз.

Но нет, с воем, переходящим в скрип давно не смазанных механизмов, ворота пошли вверх.

И стоило им подняться на пару сантиметров, как оттуда, из темноты, наружу выплеснуло красным. Лужа крови, лениво вытекала на серую плитку.

Дерьмо!

Хватаю рвущегося внутрь Артема, и отбрасываю его за спину.

— К бою!

Сзади защелкало, заклацало.

Я присел на корточки, наклонился к самому низу. Достал фонарик и свечу под поднимающуюся плиту Нет, не видно ничего.

Затем на пол шлепнулось обезглавленное тело в мужской одежде. Его руки был кем то обглоданы, белые костяшки пальцев виднелись сквозь изжеванную плоть. Видимо он, защищаясь, прикрывал ладонями лицо, а тот кто его убивал, кусал прямо сквозь них.

Рядом выворачивало охранника. В лицо пахнуло кислым запахом рвоты вперемешку с сладковатым запахом крови и мяса.

Как этот охранник проходил участки развития? Там иной раз такие монстры попадаются, что на кровь просто перестаешь реагировать.

— Какой у тебя уровень? — шепчу я ему, попутно меняя магазин на дробовике. С пуль на картечь.

— Б-базовый, — утирая рот, оправдывается он. — Двадцатый.

Вот дьявол! Это совсем желторотыш. Нам он точно не подмога.

— А тот, второй? — спрашиваю я про охранника, оставшегося наверху.

— Т-тоже двадцатый. Мы сразу после учебки сюда.

Если сюда, на охрану людей, посылают пацанят, то дело плохо. Не хватает прокаченных бойцов…

— Ясно. Остаетесь здесь, контролите периметр. Никого не впускать, никого не выпускать. Задерживать до выяснения. Остальные — за мной.

И все так же удерживаю рвущегося во внутрь Артема:

— Да не спеши ты! Нельзя здесь торопится. Сам погибнешь и пуське своей не поможешь. Остынь, успокойся! Василий, — я киваю на мечника, — следи за парнем, не давай ему убегать вперед.

— Понял, босс, — прогундявил великан, и положил свою громадную ладонь на плечо Артема. Сжал так, что тот скривился.

Гермоворота, с трудом поднявшись на полтора метра, перекосились и заклинились. лишь где-то в глубине механизма жалобно скрипели шестеренки, в бесполезных потугах сдвинуть громадину с места.

Я пригнулся и держа дробовик перед собой нырнул в темноту. Тут мрачно, тихо и скользко. Под ногами хлюпают лужи крови, и я, время от времени, переступаю через обезображенные тела. У них то и дело отсутствуют конечности, а часть просто обгрызена.

Далекие красные лампы совсем не дают обзора и я включаю у себя ночное зрение.

Картинка изменилась. Стала более плоской, не богатой на цвета и оттенки. Сейчас больше преобладает серый и все его вариации. По которому лениво перемещается небольшой кружок прицела.

Кап-кап-кап.

С потолка где-то текла вода, и это действовало на нервы.

Словно находимся в каком-то фильме ужасов. Что, впрочем, не далеко от истины. Я покосился на очередной обглоданный мужской труп.

Долгий спуск по замершему эскалатору и мы спустились на платформу. Посреди станции, занимая все пространство, пред нами предстал лабиринт из грубо сколоченных, трёхъярусных нар, с которых свисали тряпки и трупы. С них тоже текла кровь, разливаясь липкими лужами

— Учитель! — шепчет мне Василий.

— Говори, — отвечаю ему, не отрывая взгляда от проходов между лежанками. Мне показалось, что там что-то мелькнуло и я ждал повторения.

— У меня встроенный тепловизор. Он умеет определять живое тепло. Так вот, тут его нет. В кругу радиусом пятьдесят метров, нет живых. Только остывающие трупы. И еще что-то.

— В смысле что-то? — я даже оглянулся на него.

— Ну что-то. — Шепот гиганта звучал все тревожнее.- Это выглядит черным расплывчатым пятном, которое иногда мелькает вдали. Словно давно закоченевший труп перемещается. Быстро перемещается.

Он заозирался, начал отступать, выставил свой клинок вперед:

— Вон он, — заорал мечник, тыча пальцем в темноту. — Вон он!!

Где? Я направил ствол в ту сторону, всматриваясь в мрак. Где?

Не вижу!

Я тыкался стволом в разные стороны, пытаясь хоть что-то увидеть, но, к сожалению, ничего их этого не выходило.

Василий же замер, слепо водя пальцем, пытаясь определить направление. Мы встали спина к спине, ощетинившись стволами, целились в темноту, ловили звуки.

— Пошли дальше, — сказал я через минуту ожидания.

Врубили фонари. Их яркие конусы выхватывали из тьмы ужасающие картины кровавой бойни. Оторванные руки и ноги, вспоротые тела, лужи засыхающей крови, вонь вывернутых внутренностей.

— Рита! — не выдержав, внезапно заорал Артем. От его крика мы все вздрогнули. — Ты где?!

Запшикали на него, заставляя замолчать, пригнулись, шарим стволами по черно-кровавому полу, по нарам, по драным тряпкам и картонным коробкам.

А где то вдали завыло, застонало, закричало. Страшно, протяжно, от чего душа стремительно ухнула вниз, схватив когтистыми когтями ужаса за сердце.

— Твою мать, — зашептал Василий, нервно переставляя ноги, облизывая враз засохшие губы, выбирая стойку поустойчивее, перехватывая меч из одной руки в другую.

Режим ноль.

Сознание прояснилось. Паника ушла прочь. Руки и ноги перестали дрожать. Мозги стали думать четко и ясно.

Это все первобытные страхи и суеверия. Никаких других монстров, кроме тварей Роя тут нет. А среди них призраков и других нематериальных чудищ не имеется. Значит, их можно убить. Обнаружить и убить.