Выпусти бурю

— Может, и для всех нас, — сказал Раум. — Мне не нравятся слова этой Элиады о нем.

Холодок пробежал по спине Пайпер. Его хотели убить ради общей безопасности. Что это значило? Что знала Элиада о том драконе? Пайпер сжала руку Эша.

— Кому есть дело до слов карги? — прорычала Сейя. — Они пытались казнить его.

— Но мы не знаем, почему, — напомнил Раум. — У них могли быть причины…

— Они пытались его казнить. Как бы они ни объясняли, им нельзя доверять. Нам не стоит связываться с ними.

— Нельзя решать за всех нас, — прорычал Раум. — Эш выбрал рамки своей верности годы назад.

Сейя впервые оторвала взгляд от Эша, пронзила Раума взглядом, как кинжалом.

— Уже давно пора перестать дуться на него, — ее слова дрожали от сдерживаемого гнева. — Ты отвернулся от своей семьи после смерти Талии. Эш никого не предал, пытаясь сбежать со мной. Никто на него не обижается, кроме тебя.

Раум тяжело посмотрел на нее, неловкая тишина наполнила палатку.

— Сейя, сейчас не время, — сказала Махала. Ее тихий голос было едва слышно.

Сейя нахмурилась и посмотрела на крыло Эша. Пайпер глядела на нее и Раума. Раум не давал Эшу отдохнуть последние недели, но, может, он еще и вымещал обиду.

— Судя по словам Пайпер, эти драконианы не держат на нас зла, — продолжила Махала. — Но их желание убить Эша делает их нашими врагами. Мы не позволим им убежать своего. Они убьют и нас, если мы попробуем защитить его?

— Нужно отступить, — Раум звучал устало, словно смирился с неизбежным. — Если Пайпер права, драконианы придут за Эшем. Мы уйдем в безопасное место подальше от их территории, а потом попробуем связаться.

— Зачем связаться? Чтобы дружить? — Сейя посмотрела на Раума и Пайпер. — Если бы ты не закрыла его от меча палача, он был бы мертв. Я не прощу их.

— Как и я, — сказала Пайпер.

— Ваш выбор, — сказал Раум. — Я не буду бросать свой народ без попытки наладить мир. Но важнее безопасность детей. Мы вернемся в предыдущий лагерь, когда Эш и Пайпер выздоровеют.

Раум встал, пригнулся у верха палатки. Он холодно посмотрел на Пайпер и Сейю.

— Еще одна причина связаться с драконианами. Нам нужно узнать, что им известно о драконе… и что с Эшем.

Он вышел наружу, позвал Кива и Сивана — наверное, собирался облететь долину и проверить, нет ли преследования.

И хотя она не видела погони, Пайпер была уверена, что Элиада придет за ними. Она не могла забыть холодный, но сожалеющий взгляд женщины. «Если боги милосердны, он умрет». Эш не умер, он был жив и набирался сил. Что будет, когда его лихорадка пройдет?

* * *

Она связала ткань палатки в сверток, стараясь не выглядеть сломлено, как себя ощущала. Женщины двигались по лагерю, лишь отдавая указания по собиранию вещей. Разочарование было горьким в воздухе.

Первое солнце уже пропало за Перискиосом, второе тоже скоро скроется, но его свет пока еще озарял поляну. Их лагерь выглядел печально и пусто, они складывали вещи у холодных углей костра. Два строения ждали, когда их достроят, в тени утеса у водопада. Кто знал, смогут ли они вернуться и достроить их?

Раум, Кив и Сиван проверяли, не видно ли Элиаду и ее воинов или дракона. Эш все еще был в последней стоящей палатке, отдыхал после исцеления. Цви спала с ним, ее исцеляли еще сильнее. Махала постаралась. Когда Эш проснулся после исцеления, она вложила Цви в его руки и с дрожью в голосе и слезами на глазах сказала то, чего Пайпер боялась, обнаружив раны дракончика.

Цви вряд ли сможет летать.

Пайпер не могла забыть, как Эш притянул дракончика ближе и уткнулся лицом в ее гриву, опустив плечи в невероятном горе. Цви заплакала, ее голосок был высоким от страха и отрицания. Махала взяла Пайпер за руку и вывела из палатки, оставив их одних с болью. Пайпер ушла к краю лагеря, чтобы поплакать в одиночестве, но ее нашел Лир и обнимал, пока она плакала от боли и вины. Она не должна была вести Цви в бой с драконом. Она должна была сделать что-то еще, нечто большее.

Она сглотнула, не давая горю сокрушить ее. Скоро затмение, Раум хотел отправиться, как только тьма сможет укрыть их. Она подняла сверток, мышцы дрожали от слабости. Ее тело болело от усталости, но она хотя бы была исцелена. Махала сделала для Цви все, что могла, и исцелила ожоги Пайпер, довершила грубое исцеление ран на ее руках. Шрамы были страшными, ее кожа неприятно натянулась, но она могла двигаться.

Она прошла к груде вещей и опустила сверток. Голос Эша тихо звучал в палатке, низкий тон гудел, и она не могла разобрать слова. Ответил голос Лира, тоже тихий, но выше. Она подавила боль из-за того, что ее не включили в разговор, о чем бы он ни был.

Эш что-то сказал, и слова Лира стало слышно:

— Но, Эш…

Он замолк, но Пайпер услышала, как дрогнул его голос, словно их разговор причинял ему физическую боль. Ее сердце нервно колотилось. Эш ответил слишком тихо.

— Это твоя вина.

Горькие слова отвлекли Пайпер от палатки. Жезель стояла перед ней, сжимая в руке шесты от палатки.

— Это твоя вина, — повторила Жезель тихо, но едко. — Ты притащила Эша в тот город, заставила других драконианов ненавидеть нас, а теперь мы уходим из-за тебя.

Горло Пайпер сжалось. Она сглотнула, но не могла говорить. Она согласилась. Как она могла отрицать?

— Молчи, Жезель, — Раиса появилась рядом с Пайпер, яростно хмурясь. — Молчи. Ты ничего не знаешь. Ты жаловалась и скулила все время, стоило нам уйти из Асфодели.

— А она только делает все хуже, — рявкнула Жезель. — Она — жалкий чеймон, желающий быть деймоном, но из-за своей слабости она портит жизни всем остальным.

— Пайпер старается помочь. Ты ничего не делаешь. Ты эгоистка, таким был и Ярон.

Жезель охнула, побледнев. Она нахмурилась, развернулась и ушла. Раиса скрестила руки, глядя своей сестре вслед. Лир вышел из палатки без эмоций на лице. Он ушел, не взглянув на нее.

Она моргнула и повернулась к Раисе.

— Эм, спасибо. Кто такой Ярон?

— Мой отец, — ответила Раиса сухим тоном. — И папа ребенка Коби. Он не был как Эш и Раум, Самаэл испортил его. Он напал на Жезель, и Раум чуть не убил его. Он умер, но Коби успела забеременеть.

Пайпер робко спросила: