Вырываясь на свободу

К тому времени, как она успокоилась, ее глаза опухли настолько, что едва открывались. Нос был забит, голова болела. Но из всего, что она теряла сейчас, больше всего ее сердце переживало за потерю Нолана. Только она, в любом случае, уже потеряла его.

Понимая бесполезность своих действий, девушка все равно набрала его номер. Ей просто в последний раз хотелось услышать его голос, вот и все. Но после, казалось, бесконечного количества гудков, телефон переключился на голосовую почту.

– Это Нолан. Оставьте свое сообщение.

При звуке его глубокого голоса, уголки ее губ приподнялись, и глаза вновь наполнились слезами. Его сообщение было таким лаконичным и повелительным. Как и сам Мастер Нолан.

Прежде чем Бет смогла остановить себя, она открыла рот и рассказала ему, как ей было на самом деле жаль. Попыталась объяснить... Все. Хотя теперь это не имело значения. К тому времени, когда он прослушает ее сообщение, она уже будет далеко отсюда.

* * *

Допив вторую бутылку пива, Нолан бросил ту на дно каноэ. Вздохнув, он наблюдал, как лунный свет отражается на небольших волнах озера. У лодки тихо плескалась вода, на берегу квакали лягушки. Мирные звуки, спокойное место. Жаль, что его разум сейчас находился в состоянии войны. В течение долгой ночи ему пока так и не удалось заключить перемирие с двумя аргументами, сражающимися внутри него.

Бет солгала ему. В этом не было никаких сомнений. Она была замужней женщиной, изменяющей своему мужу, и лгала об этом. Нужно быть дураком, чтобы доверять ей после такого. Но он должен был. В центре груди кольнуло, и он потер место рукой, пытаясь снять боль с помощью массажа, и задался вопросом, а не сердечный ли это приступ. Черт, с инфарктом было бы легче. Ну, в конечном счете, все бы тут же закончилось. Однако, эта боль не исчезнет.

От ее предательства было больно. Тут не может быть двух мнений, он чувствовал, что его предали. И, как ее Дом, он знал, что у Бет все еще были секреты, и что, в конце концов, они бы исследовали их. Вместе. И в процессе он бы больше узнал о себе. Это была улица с двухсторонним движением. Он знал, что у каждой сабы - каждой женщины - были скрытые области, которые она не хотела раскрывать… Одна ненавидела темные места, потому как однажды ее мама заперла ее в чулане. У другой первый любовник сказал ей, что она плохо пахла там, и именно по этой причине она ненавидела оральный секс. А еще у него была саба, у которой была не особо чувствительная грудь, но она имитировала свою реакцию, потому как думала, что у всех сексуальных женщин должна быть чувствительная грудь. Попытки раскопать эти тайны были одним из удовольствий - и разочарований - сущности Дома.

Однако в ситуации с Бет это не было секретом, это было сознательным обманом. Наклонившись вперед, он облокотился на колени, глядя сквозь воду на заросший кустарниками лес. От скопившихся облаков на горизонте, одна за другой, погасли звезды.

Бет знала, как он относился к супружеской измене. Он обозначил свою позицию предельно ясно. Почему она не отступила или, по крайней мере, не рассказала ему?

Потому что она знала, что он уйдет так же быстро, как успеет повернуться ее голова? Должно быть, эти отношения многое значили для нее? Уронив голову на руки, Нолан застонал. Конечно, значили.

Он имел для нее значение, причем большое. Он бы не чувствовал себя сейчас так, если бы она ничего не ощущала к нему. Да, между ними определенно что-то было. Но она солгала и уничтожила все это. Черт бы ее побрал.

Хорошо. Что сделано, то сделано. Он может вернуться в клуб и взять себе сабу на вечер, а она… Найдет себе другого Дома? Эта мысль, словно пуля, пронзила его грудь. Он должен будет смотреть, как кто-то другой берет Бет. Видеть чужие руки на ней, и как этот кто-то вонзается в нее. Смотреть на то, как она отвечает? Услышав рев в ушах, Нолан сжал руки в кулаки.

Пытаясь вытолкнуть картинки, заполнившие его разум, он сосредоточился на волнах, задевающих каноэ. Плохо, Нолан, очень плохо. Он никогда не чувствовал подобной ревности к своей жене. И он не чувствовал ее до сего момента, потому как Бет принадлежала ему; она делилась с ним своим удовольствием и разделяла его. Но больше нет. Увидеть ее в “Царстве теней” с кем-то еще... Он ощутил, как от этой мысли исчезают последние крохи его самоконтроля.

Как он мог одновременно не хотеть видеть ее снова и по-прежнему желать ее настолько, что в любую минуту был готов сорваться с места и пойти за ней? Он знал, что она уничтожила все, что было между ними, но в то же время его мозг продолжал возвращаться к ее лицу: бледному, с опущенными глазами, дрожащими губами; к ней, сгорбившейся. Каждая клеточка его тела хотела защитить Бет от того человека, который заставил ее чувствовать себя подобным образом.

Он горько рассмеялся. Этим человеком был он сам.

Нолан хмыкнул от полученной пощечины вины. Это было безнадежно. Его мысли вращались по кругу, как гребаная лодка с одним веслом. Подняв его, Дом повернул к доку. Подул порывистый ветер, и мужчина посмотрел вверх. Сквозь черные тучи, которыми было охвачено сейчас полнеба, зловещим красным цветом светила луна. А на востоке, над пальмами, просматривались первые отблески рассвета, стирающие последние очертания ночи.

* * *

Нагрузив чемоданы, Бет отнесла их к трейлеру. После чего, заполнив коробки, взятые в супермаркете, она поставила те у двери своей квартиры. Окинув взглядом помещение, она подумала о том, что ей определенно были нужны еще коробки. У нее накопилось вещей даже больше, чем она предполагала. Горшок там, картина здесь, Африканская фиалка там и подушка тут. Да, ей нужны еще коробки.

Ее шторы засверкали, когда утреннее солнце осветило их. Стоя в центре квартиры, Бет потянулась и зажмурилась, испытав неприятное чувство, словно в глаза насыпали песка. Никакого отдыха, много слез, много упакованных вещей. Да ее можно будет считать счастливицей, если она не заснет в дороге.

Хорошо. Ей нужно найти еще больше коробок и наконец покончить с этим. Бет еще предстояла встреча с хозяином квартиры; обслуживающую же компанию она может уведомить и позже, по крайней мере, уж они-то точно могут подождать. Возможно, это было и глупо: нервничать из-за Кайлера, который обнаружил, что она живет в Тампе, учитывая, когда это было - в прошлом месяце - но все внутри нее просто кричало о том, что ей нужно поторапливаться.

Она уже хотела было, бросив все, отправиться на север прямо с пляжа.

Но не могла себе этого позволить. Ей нужны были все садовые инструменты в трейлере и все те домашние вещи, которые она купила за последний год. На это она потратила каждую свою накопленную копейку, поэтому нужно все спасти, чтобы не начинать с самого сначала. Снова. Почувствовав сдавливание в груди, Бет покачала головой. Больше никаких слез. Не сейчас.

Взяв сотовый телефон, лежащий на кухонном столе, девушка вздохнула. Она проверяла его каждые несколько минут, надеясь, что тот зазвонит. Это означало бы, что Нолан прослушал ее сообщение. Довольно глупо.

От тихого стука в дверь ее тело наполнилось радостью. Нолан. Положив телефон, она подбежала к двери и распахнула ее.

– Элизабет, моя дорогая.

Кулак ударил ее в лицо с такой силой, что она почувствовала, как кожа на щеке содралась кольцом на одном из пальцев, а затем Бет упала на пол. Ошеломленная, она начала отбиваться вслепую, что есть силы размахивая кулаками. Она попала по нему, и он выругался. Что-то впилось ей в бедро. Поняв, что это была игла, она изо всех сил попыталась сесть, но он снова ударил ее, толкая на пол. Его нога опустилась на ее грудь, и он всем своим весом прижал ее к деревянной поверхности.