Выше только звезды

– Пока не могу сказать. Вроде бы все на месте, только баллончики поменяли местами. Дело в том, что я вчера утром брала полироль, чтобы затереть царапину на бампере. А теперь это средство стоит у самой стены.

Не скрою, я тоже с интересом глазела по сторонам, но не в поисках каких-либо улик, а исключительно ради самого интерьера. Надо сказать, директриса дизайнерской фирмы приложила свою руку и к убранству этого помещения. На одной стене был нарисован ретроавтомобиль начала прошлого века, а на другой она оборудовала стеллажи, довольно-таки оригинальные. Охватив взглядом всю конструкцию, я увидела как бы вертикальный срез старинного здания с башенками.

– А это что еще такое? – Хохлова в недоумении протянула руку к початой бутылке водки. – Здесь этого точно не было.

– Не надо ее трогать, – предупредила я и подошла ближе. – Интересно, не та ли это «водка», которой Серый угостил Дмитрия Олеговича?

– Ну откуда же мне знать?

– Мне сказали, что ваш муж отравился метиловым спиртом. Можно отдать содержимое этой бутылки на экспертизу, хотя картина и так вырисовывается довольно четкая. Пока вы были в Курдюмском, Касаткины наведались сюда. Взяли одну улику, в смысле, ваш шейный платок, и подбросили другую. Если бы ваш муж умер от укола, подозрение непременно упало бы на вас… Все это, конечно, очень кинематографично, но что еще можно ожидать от двадцатилетних юнцов?

– Таня, я так больше не могу, я устала! – Хохлова обессиленно опустилась на табурет, стоящий в углу гаража. – Каждый вечер я засыпаю с вопросом: какие еще сюрпризы мне ждать от завтрашнего дня? Вы уже почти неделю занимаетесь этим делом…

Последнее замечание хлестко ударило по моему сыщицкому самолюбию, и я осведомилась:

– Вы хотите сказать, что я не справляюсь?

– Нет, я не о том. Вы очень многое сделали – нашли Диму в Уткине, меня вытащили из каменного мешка, вычислили Касаткиных… – Хохлова вдруг задумалась. – Таня, а вы были по тому адресу, который Машка указала в своей анкете?

– Да, я была в Кавказском переулке. Оказалось, что Касаткины в спешке продали квартиру.

– Они просто неуловимы! А какое у них богатое и одновременно извращенное воображение! Предугадать их следующий шаг просто невозможно. Мне кажется, что я живу в каком-то нереальном мире, где жуткие события следуют одно за другим. Что они еще придумают? А знаете, во всем тот детский дом виноват! Там спустили на тормозах давний случай с ведром краски, вылившейся на голову учительнице. Вот привлекли бы тогда Касаткина к ответственности, отправили бы его в колонию для несовершеннолетних, он, может быть, там и образумился бы! А Маша еще сто раз бы подумала – выходить за него замуж или нет. А теперь они словно слились воедино в этом порыве мстительности!

– Наверное, вы правы, криминальные наклонности Серого следовало погасить еще в зародыше. А в детском доме их только взращивали.

– Я уверена, что Маша сама никогда до такого не додумалась бы, это все ее муженек… Помнится, я ей кое-какие подростковые вещи отдала, моя мама такой запасливой была, ничего не выбрасывала. Но эта девочка оказалась из тех, кого с руки лучше не кормить. Вот чем она мне за все заплатила – решила меня изобразить убийцей собственного мужа! Ее необоснованные обиды всплыли откуда-то из глубины детской души на поверхность. Интересно, есть ли какой-то предел ее ненависти по отношению к моей семье? Татьяна, скажу вам честно, я уже подумывала о том, чтобы в милицию обратиться, – Хохлова в своем беспомощном смятении перескакивала с одной мысли на другую, – но теперь это совершенно невозможно. Не хватало еще одного скандала, теперь уже вокруг нашей семьи! Касаткины все против меня же и обернут. Таня, не знаю, как вы будете действовать дальше, но я очень вас прошу – не бросайте меня! Понимаю, вы молоды, это расследование совсем не оставляет вам времени на личную жизнь, но я без вас пропаду. Мы все без вас пропадем – и Дима, и Инна, и «Агафон»…

– Анастасия Валерьевна, да вы что, я и не думала вас бросать! Я никогда не останавливаюсь на полпути.

– Значит, мне показалось… Татьяна Александровна, вы ко мне не подниметесь?

– Хорошо, – сказала я, решив, что Хохлова опасается очередной мстительной выходки Касаткиных.

Ее тревога оказалась ложной. В подъезде все было спокойно, в квартире никаких признаков присутствия посторонних также не наблюдалось.

– Татьяна Александровна, я пригласила вас сюда, чтобы произвести очередной платеж, – клиентка извлекла из ящика шкафчика-горки пачку новеньких купюр и протянула ее мне. – Берите, вы заслужили. Наверное, у вас еще никогда не было такого запутанного дела?

Я невольно улыбнулась. У меня практически не случалось простых дел, все преступления, которые мне довелось расследовать, можно было отнести к разряду повышенной сложности. И нераскрытых дел у меня тоже не имелось. Рано или поздно всех преступников привлекали к уголовной ответственности. И Касаткины отнюдь не станут исключением из этого правила. То, чем они занимались теперь, уже нельзя назвать детскими шалостями. Это четкие уголовно наказуемые деяния.

– Спасибо, – сказала я и убрала очередную порцию зарплаты в сумку.

Долго задерживаться в квартире Хохловых я не стала, попрощалась с клиенткой и поехала домой. Остаток субботнего дня не принес ничего интересного.

* * *

В моем воскресном плане пока что значился только один пункт – посещение клинической больницы. На всякий случай я решила изменить свою внешность. Зачем? Да все очень просто. Маша Касаткина могла видеть меня в офисе «Агафона» или еще где-нибудь рядом с Хохловой. Поскольку имелась вероятность нашего столкновения нос к носу в больнице, конспирация была просто необходима.

Самый простой способ изменить внешность – надеть парик. Но я его отмела сразу же. В такую жару (термометр показывал около тридцати градусов) в нем мне определенно будет некомфортно. Я не стала долго мудрствовать и изобразила из волос высокий хвостик, закрепив его широкой резинкой со стразами. К такой прическе так и напрашивался яркий макияж. Немного подумав, я решила сделать главный акцент на губах. Чтобы они казались пухленькими, я сначала обрисовала их контур карандашом, затем накрасила помадой, а сверху наложила перламутровый блеск. Открыв шкаф, я остановила свой выбор на самой короткой джинсовой юбке и яркой майке. Облачившись в отобранную одежду и посмотревшись в зеркало, я поняла, что образ мой получился вполне завершенным. Мне даже показалось, что я скинула лет пять и теперь вполне сойду за студентку.

* * *

На этот раз я оставила «Ситроен» подальше от входа. Вдруг мое красное авто уже успело кое-кому намозолить глаза? Вот, например, я сразу поняла, что Хохлова уже в больнице – по ее «Тойоте Камри», стоявшей на парковке. Вряд ли злодеи сунутся туда, пока Анастасия Валерьевна в отделении. Впрочем, мне там тоже пока что делать нечего. Я стала прогуливаться вокруг корпуса токсикологии, приглядываясь ко всем парням и девушкам, даже отдаленно напоминавшим Касаткиных. В этот воскресный день посетителей было много, они так и сновали между отдельно стоящими корпусами туда-сюда. Только никого подозрительного среди них вроде бы не было. На всякий случай я проверила окно курилки. Оно оказалось наглухо закрытым. Вероятно, поэтому некоторые больные покуривали в форточки прямо в своих палатах, а другие, те, что были в состоянии сойти вниз, дымили у входа. Я даже услышала такой разговор:

– И кому это потребовалось замуровать окно в туалете? – недовольно пробурчал кудрявый паренек.

– Говорят, сам главврач распорядился, – ответил ему лысоватый мужчина.

– Неужели он думает, что это кого-то заставит бросить курить?

– По-моему, не в том дело. Тут какая-то деваха прошлой ночью в окно вылезла. Наверное, засиделась со своим хахалем в VIP-палате допоздна, а через дверь-то ночью уже не выйти. Вот она, отчаянная башка, и полезла в окно.

– А ты откуда знаешь?