Вышиванка для Маугли

И Карпуха не заметил, как уснул. И приснилось ему, что он стоит на Майдане. Вокруг эйфория, все кричат, машут прапорами, сделанными из удочек. А на трибуне - вождь. Он говорит что-то очень вдохновенное, что-то очень национально-патриотическое, а из-за его спины один за другим вдруг начинают вылетать белые червяки, порхая ядовито-оранжевыми крыльями. С каждым словом их становится всё больше и больше. Они разлетаются над Майданом, и всё, на что они садятся, тут же меняется – деревья становятся рыжими, как в чернобыльской зоне, крыши домов и автомобили покрываются ржавчиной, а люди тут же обрастают шерстью. Карпуха пытается от этих бабочек убежать, он хочет остаться человеком, но ноги не слушаются, они вдруг становятся ватными…

Карпуха проснулся с бьющимся сердцем – его спас звонящий телефон. За окном были уже сумерки. Он полулежал в кресле, заботливо укрытый пледом. «Приснится же такое! – подумал он. – Когда уже этот день кончится?»

Карпуха дотянулся до трубки.

– Привет! – услышал он голос сестры.

– Привет, Кэт, - ответил печально Карпуха. – Извини, но я ничем не смог помочь…

– Не скромничай! – сказала сестра.
– Я только что с родительского собрания – Васю оставили.

– Оставили? Странно… А что директор? Инфаркта с ним сегодня не случилось?

– Да нет. Наоборот, бодрый такой был, выступал долго, рассказывал много о будущем, о том, каким оно может быть непохожим на то, как многие сейчас представляют, и что нанотехнологии сильно изменят мир и даже людей, но главное – что все должны быть терпимыми друг к другу.

– Да ты что? – удивленно воскликнул Карпуха и чуть не выронил трубку. – А это точно был директор?

В трубке послышался хохот.

– Конечно, точно. Он и о тебе несколько слов сказал. Говорил, какие интересные люди встречаются среди родителей учеников, хоть и немного резковатые. И главное, он был уже в рубашке и в галстуке – представляешь, без привычной вышиванки. Многие родители были просто в шоке, а другие наоборот - заценили. Ну ладно, завтра поговорим – я сегодня утомилась. Пока.

Карпуха еще некоторое время задумчиво слушал короткие гудки, а потом повернулся на другой бок и, посчитав звонок продолжением сна, снова уснул.

4. Смирительная вышиванка

НА ЧЕМ КОНЧАЕТСЯ РОДИНА

КАРТИНА МАСЛОМ

– А это что за художество? – спросил я Карпуху, войдя в комнату и увидев собственную картину, красовавшуюся на самом заметном месте. – Какой варвар её подверг вандализму?

Я в юности немного рисовал и нередко дарил свои натюрморты друзьям. Один из них – перевернутый утюг, на котором жарится яичница, - достался Карпухе. Картина эта уже провисела не один год у него дома и воспринималась как декоративное пятно. Но то наглое новшество, которое он в нее внес, вдруг полностью поменяло суть. Безобидная композиция - после того, как он прилепил к ней фразу «Ще не вмерла Україна…» - приобрела зловещий и недобрый смысл.

– Да вот, - усмехнулся Карпуха, - немного творчески переосмыслил.

– Ничего себе - немного! – возмутился я.
– Ты из моей доброй картины пасквиль сделал! Да еще улыбаешься! Теперь желтая скатерть на ней и синяя стена стали смотреться, как державный прапор. Вилка стала похожа на трезуб, а растекшееся яйцо – и вовсе на саму Украину.

– Верно! – похвалил Карпуха, довольный ходом моих мыслей. – Я только еще добавлю от себя: утюг - это бездушная государственная машина, в которой всё поставлено с ног на голову. Искаженное отражение в нем – наша пресса, продажная и лживая. А пустая тарелка – бюджет для народа… Да ладно, хватит пялиться - не в галерее!
– пошли чай пить. Лемурка вон уже стол накрыла.

Лемурка – это его жена. Спокойная, тихая, улыбчивая женщина – мечта любого холерика. Карпуха в ней души не чаял – родом она была из Донбасса.

– Обожаю восточную красоту, - сказал Карпуха, одной рукой обняв супругу, а другой -помешивая сахар. – Хотя восток всё же дело тонкое! Терриконы – те же горы, а у горцев особая гордость!

– В чем же она особая?

– А дидька лысого они на мову перейдут! – сказал Карпуха.
– Они просто русский обогатят наиболее смачными украинскими словами - и всё!
– отчего великий и могучий станет еще более могучим и великим. Правда, Лемурка?

– Правда, - подтвердила Лемурка и задумчиво добавила: - А желток в центре белка мне напоминает Киев.

– Точно! Вот умница!
– обрадовался Карпуха.
– Конечно, это - Киев. Вон как раздулся, весь оранжевый такой - от нахлынувшего национального самосознания.

– А что означает капелька на столе? – задала вопрос его жена.

Но вопрос остался без ответа.

– Карпуха, - сказал я, отпив пару глотков из чашки. – А тебе не кажется, что вот в таком виде картина может оскорблять чувства граждан Украины?

– Да господь с тобой! Мы что – арабы, что ли? То мусульман можно всякими карикатурками на пророка взбеленить, а мы хоть и не совсем цивилизованные еще, но всё же более адекватные.

– Адекватные? Так ты же, мне помнится, националистов мауглями всегда называл…

– И теперь назову. Дикари, они дикари и есть – с архаическим мышлением. Но одно дело не видеть в других людях равных себе, а другое – чувство здоровой самоиронии. Оно у украинцев в крови!

– Далеко не у всех, - высказал я сомнение.
– Если с такой картиной стать на Андреевском спуске, то уже через час тебе ее наденут на голову - это же издевательство над государственными символами!

– Ну и что? – удивился Карпуха. – Я же этим не нарушаю ничьих прав.

– А причем здесь права?

– Да при том – символы не могут быть важнее живого человека. Поэтому чтобы я ни сделал с флагом, гимном и гербом - хоть в мусорное ведро совком их собрал и выбросил! – в этом нет преступления.

Я смотрел на Карпуху и думал – умеет же он нарываться на неприятности.

– Но ты же оскорбляешь этим чувства тех, для кого эти символы дороги!

– Допускаю, что такие фетишисты есть, и они могут обидеться. Ну так и что? Меня вон самого каждую секунду оскорбляют, – то пятой колонной называют, то в Россию зачем-то выпихивают (хотя я в ней ни разу не был), то историю мои дети такую изучают, что кажется я в каком-то параллельном, альтернативном мире живу, в котором победили не немцы даже, а полицаи и предатели! А мой родной русский язык – запретили жестче, чем язык нецензурный. А это уже не чувства – тут права растоптаны. Но что поделаешь, если для сегодняшней власти канадская диаспора, лопочущая на мове, ближе и дороже, чем собственные граждане, платящие здесь налоги, но говорящие по-русски.

РИСКОВАННЫЙ ЗАМЫСЕЛ

– А я поняла, что означает оторвавшаяся капелька, - обрадовано произнесла после небольшой паузы Лемурка. – Это - диаспора.

– Типичная!
– подтвердил Карпуха. – Есть такая пословица «Дай муравью залезть на ногу, так он …»

Но Карпуха не успел закончить фразу – в дверь позвонили – и Лемурка пошла открывать.

Это прибыл слесарь из ЖЭКа. Он был веселый и слегка нетрезвый. Обычный такой слесарь, если б не выглядывающая из-под спецовки довольно-таки поношенная вышиванка.