Выскочка

– Будет сила, будет все хорошо, - ответил Валет.
– Главное, чтобы Петропавел не жадничал.

– А чтобы он не жадничал, нужно побольше хорошего мяса, - сказала она, взглянув мельком на Макса.

Хотела ли она его подколоть или говорила серьезно? В старых лохмотьях, обросший и немытый он чувствовал себя отвратительно и уже успел пожалеть о скоропалительном и невзвешенном решении заявиться в Цивильный Район.

– Да где ж его возьмешь, - вздохнул Валет.

– Что говорят Регуляторы?
– спросила Лена.

– Регуляторам не до нас, ты же знаешь, - ответил Валет.
– Лишний раз к ним лучше вообще не суваться.

– Ден умел выбить из них то, что нужно, - резко сказала Лена и осушила бокал.
– Ищи подходы к Вербовщику, а то дела совсем плохи. Скоро самим придется действовать как сектантам.

Дверь в противоположной от арки стене открылась и из нее вышла молодая девушка с таким выражением счастья и облегчения на лице, какое бывает у студента, сдавшего последний экзамен.

– Добрый сегодня, - скзала Лена с улыбкой и пихнула Макса локтем в бок.
– Давай, заходи.

Постучавшись три раза, Макс вошел в кабинет.

Проспер сидел за большим столом темного дерева и что-то записывал в блокноте. Обстановка была богатая, с налетом старопетербургской дворцовой роскоши, и сам Глава Клана, в наглухо застегнутом черном кителе с золотыми гербами, органично в нее вписывался. Поднаторевшим четвертым глазом Макс распознал мощные вибрации чистой, исходящие от перстней, во множестве украшающих узловатые сухие пальцы Проспера, а так же от гербов, которые чуть ли не звенели от переполнявшей их силы.

– Ну, здорово!
– сказал Проспер, отрываясь от блокнота и внимательно оглядывая Макса. На лице отразилось унавание. - Жив еще? Ну что ж, молодец. Правильно я на тебя тогда поставил.

Макс поздоровался, неловко помялся у двери и, не дождавшись приглашения подойти ближе или присесть, сделал пару шагов к столу. Ноги в дырявых носках утопали в мягком, пушистом ковре.

– А я к вам с предложением, господин Проспер, - сказал Макс.

– Что предлагаешь?
– спросил Глава, поднимаясь с кресла.

Он подошел к буфету, украшенному цветными витражами, открыл створку и достал маленькую чашку тонкого фарфора. Открыл другую створку, за которой, к удивлению Макса, оказалась современная кофемашина.

– Я здесь меньше года, - начал Макс.
– И за это время не только остался жив, но и добился кое-каких результатов. На прииске у меня своя бригада из тринадцати человек, которая добывает ил с эффективностью плюс пятьсот процентов. И в скором времени будет еще одна такая же.

– Угу, - пробормотал Проспер и нажал кнопку на кофемашине.

Аппарат зажужжал, размалывая зерна. Потянуло терпким бодрящим ароматом.

– Можете спросить у Лабера. Я лучший работник с тех пор, как в той части реки обнаружили черный ил и организовали прииск, - продолжил Макс. Проспер налил кофе только себе и невозмутимо вернулся к черному кожаному креслу. Макс решил не обижаться, хотя от запаха свежесваренного напитка у него аж слюнки потекли.
– Често говоря, господин Проспер, мне здорово надоело жить в сыром бараке, и я не прочь применить свои навыки в каком-нибудь другом деле. Что скажете?

– Скажу, что город не любит выскочек, - отозвался Проспер, осторожно отпивая из чашки.
– Ты уже год здесь, а так этого и не понял. Печально, но в уме ты не прибавляешь, а значит проку от тебя ноль.

– Я всего лишь предлагаю свои услуги в обмен на скромное вознаграждение, - сказал Макс.
– Или вы любого, кто открывает рот, готовы считать выскочкой?

– Когда-то я был лучшим работником Ушаковского прииска, - сказал Проспер и улыбнулся.
– Лучшей, так сказать, говноройкой. Но лучшим я стал не потому, что нарыл этого говна больше, чем другие.

Макс смутился. Пожалуй, не стоило себя перехваливать.

– А почему же?
– спросил он.

– В те времена прииск атаковали каждый день, - сказал Проспер.
– С юга, запада и востока. Пока один копал землю на речном дне, двое других сидели с арбалетами на лодке, а еще двое с револьверами и подзорными трубами на берегу. Такие тогда были бригады, малыш.

– Почему же ваша бригада стала лучшей?

– Не бригада, а я, - ответил Проспер, причмокивая и смакуя густой черный кофе.
– Бригады приходилось менять, как перчатки. Жизнь добытчика не стоила и серебряка и дохли они как мухи. Самым безопасным местом считалось огневая позиция на берегу, потому что на ней можно было первым увидеть опасность, оценить ее масштаб и соответственно принимать решение, отстреливаться или бежать. Но я тогда уже усвоил главное правило города - выскочки долго не живут. Поэтому мне было спокойнее на дне. В тяжелом водолазном костюме, с большим баллоном воздуха, который я всегда таскал с собой. Конечно, это здорово замедляло работу, зато когда очередную бригаду вырезали или отстреливали, я просто уходил поглубже и пережидал. Так я и стал лучшим.

Проспер улыбнулся. Зубы его были коричневыми от кофе.

– Не сразу, конечно, - продолжил он.
– Это звание досталось мне после четырех лет тяжелых работ, поганой баланды и скрипучей койки в сыром бараке.

– При всем уважении к вашим достижениям, - начал Макс, но Проспер не стал его слушать и грубо перебил:

– Помолчи!

Макс благоразумно притих. Он давно понял, что из его затеи ничего не выйдет и мечтал только о том, чтобы спокойно уйти и добраться до своего барака. Но Проспер так просто отпускать его не собирался.

– Пока ты можешь похвастаться только тем, что не сдох, - продожил он, отставляя пустую чашку. Положил локти на стол и смотрел на Макса со смесью гнева и раздражения.
– Ты думаешь, что это достижение, но в городе тысячи крыс и собак, которые научились выживать, прячась в мусорных кучах и пожирая себе подобных.

Макс поежился от воспоминаний о своих друзьях, которыми он пожертвовал, чтобы выжить. И ради чего? Чтобы гнить заживо в сырой вонючей яме, унижаться и проситься в гости к этому выжившему из ума старикашке? Черт возьми, где была его гордость, когда он решил пойти к Просперу.

– Может городу и нужна еще одна крыса, - сказал Глава.
– Кому-то ведь надо убирать помои и удобрять почву. Но Цивильный Район - это костяк, и я слежу, чтобы каждая капля чистой силы, которая достается нам напрямую от Петропавла окупалась с торицей. Прихлебателей и халявщиков я вижу сразу.

Проспер встал из-за стола и поднял руку. На пальце блеснул белый камень.

– Чую вас по бегающим глазкам, по жадным, изголодавшимся ртам, - говорил он, сжимая кулак. Макс почувствовал, что какая-то сила обхватила горло и потянула вверх. Он встал на носочки и захрипел. Проспер продолжал: - По вонючим грязным ногам, которыми вы топчете мои ковры. По дешевым Предметам, при помощи которых вы надеетесь сюда проскочить.