Высоцкий. Спасибо, что живой.

Зал загудел, послышались крики:

— Халтура!

— Высоцкого давай!

Кулагин заметил Фридмана, окруженного какими-то важными персонами, и бросился к нему:

— Леня! Леня!..

— Невозможно сейчас. Севочка! — Фридман недобро зыркнул на Кулагина: — После, после... все после.

Михалыч резко схватил Алимхана за горло и крепко сжал ему кадык.

— Ну что, джигит, яйца тебе отрезать?..

Али беспомощно дернулся в жилистых руках и еле слышно просипел:

— Я... Э... Э... Мил-ис-ия!

Татьяна осталась одна на остановке в неизвестном ей пыльном кишлаке... По трассе в сторону кишлака направлялся автобус.

Фридман залпом проглотил стакан коньяка. Бросил буфетчице на стойку пять рублей, несколько секунд постоял, успокаивая дрожь в руках...

— Лень, у тебя здесь знакомые в милиции есть? — спросил Леонидов.

Леня вздрогнул.

— Зачем ты спрашиваешь? Я никогда... Почему у меня должны быть знакомые там?

— Я не поеду, Володь. — сказал Сева. — Я. знаешь, домой, в Москву. Что мне тут делать? Смотреть, как ты себя гробишь?

Татьяна зажмурилась от солнца, которое вдруг наполнило комнату. Это Володя раздвинул занавески и открыл окно.

Татьяна была счастлива: она ехала верхом на ослике, заливаясь смехом от восторга и хлопая в ладоши... За ослом двигалась вся уставшая от жары компания.

Высоцкий, в халате и тюбетейке, остановился возле торговца коврами и начал кричать, добавляя в речь узбекский акцент:

— Вот сматри! Ничего говорить не буду, сам видишь! Лючше нет, бери и уходи!

С рынка они вернулись усталые. Кроме ковра, куплены были нож для Нефедова, кумган, керамическое блюдо, какая-то мелочь и огромный арбуз.

Володя лежал на полу в беспомощной позе.

Движения Нефедова вдруг стали экономными, быстрыми — профессиональными. Он метнулся к саквояжу, вынул нужную упаковку ампул, набрал адреналин в шприц.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не поверишь. Как новорозкденный.

— Как я испугалась... — Она придвинулась ближе и уткнулась Володе в плечо.

— Ты чего? — Сева изумленно посмотрел на Толика. — Плачешь. что ли? Тебя только коснулось — и ты поплыл... а он с этим живет... Каждый день. По-настоящему... И пять раз в день выходит на сцену — по-настоящему.

Татьяна открыла дверь и впустила поддатого Нефедова.

— Я пришел дежурить. Вдруг ты заснешь? Мы так с Севой решили ... Я вот тут...

Татьяна не успела возразить, как Нефедов уже плюхнулся в кресло.

Михалыч задумался. Пленка в магнитофоне кончилась, и безмолвно крутилась одна бобина.

— Да, пора нам в генералы. А, Витя? — Серый мечтательно взглянул на ночное небо.

Михалыч поморщился:

— В полковниках удержаться бы.

Из урны вырывались языки пламени. Обжигаясь. Фридман подсовывал бумаги в огонь... Комната наполнилась дымом.

Когда за Володей и Михалычем закрылась дверь с надписью «Служебное помещение». Татьяна бессильно опустилась на чемодан.

Михалыч стоял рядом со зданием аэропорта и смотрел на готовый к взлету самолет.