Высокий, Загадочный и Одинокий

– Нет, милая, никто так не привлекает меня. Ты сирена, которая зовет к берегу. Ты мой маяк. Ты – все, чего я желаю.

– Я не понимаю, ведь это всего лишь кровь, – прошептала она.

Ефраим тяжело вздохнул, и она снова почувствовала тепло на своей коже.

– Да, ты не понимаешь, я вижу. – Ефраим провел губами по ее шее сзади. Она так хорошо пахла.

– Я не боюсь тебя, – твердо сказала Медисон.

Запах женского возбуждения окутал его. Ефраим застонал.

– Нет, ты определенно не боишься. – Он поцеловал ее шею. – Я не хочу, чтобы ты меня боялась. – Еще один поцелуй.

– Потому что тебе нужна моя кровь, – выдохнула она.

Его поцелуи заставили ее извиваться. Было так хорошо. Ей нравилось в нем все. Это сводило с ума.

Она не хотела чувствовать подобное к мужчинам. Чтобы не быть как ее мать, которая западала на каждого парня, взглянувшего в ее сторону, и посвящала ему всю свою жизнь.

Медисон не могла потерять себя, а с Ефраимом она очень боялась, что так и будет.

– Ефраим, если хочешь моей крови я могу поделиться. Это должно решить твою проблему.

Он слегка покачал головой у сгиба ее шеи и провел губами по коже еще более соблазнительно.

– Никогда не будет достаточно.

– Я могу делать это раз в неделю, – добавила девушка с надеждой в голосе.

Он взял ее за руки, переплетая пальцы.

– Для меня никогда не будет достаточно. – Он жадно поцеловал ее в шею.

Медисон закрыла глаза, и непроизвольно запрокинула голову.

– Когда, – она облизала губы. – Когда будет достаточно?

– Когда ты станешь моей, – прорычал он.

Медисон ахнула, почувствовав прохладный воздух на шее, и осмотрелась в изумлении. Ефраим ушел.

– Хорошо, что все так закончилось, – пробормотала она.

***

Слова Ефраима звучали в ее голове. Что он имел в виду, когда сказал "когда она станет его"? Он ожидал, что она станет его коровой? Доступной для кормления, когда он захочет?

Может, он имел в виду, что сразу же иссушит ее досуха. Если вся ее кровь будет в его животе, то, безусловно, она станет его.

Медисон взбила подушку, пытаясь сделать ее удобнее и снова перевернулась. Если он сказал это, чтобы заставить ее всю ночь не спать, что ж ему удалось. Она внезапно села, отбросив одеяло.

– Хватит! – Если она будет бодрствовать всю ночь, то он ответит на все ее вопросы. Он по-прежнему задолжал ей два часа.

Она распечатала эти картинки и увеличила, как обещала. Медисон даже приобрела рамку и повесила в его комнате. Он обязан ей, и собиралась забрать долг, сейчас же.

Ефраим не выходил сегодня вечером. Она бросилась к двери в ванную комнату, распахнула ее и ахнула.

Он стоял в дверном проеме. Каждый мускул его тела казался напряженным. Глаза пылали огненно-красными, Ефраим выглядел чрезвычайно опасным. Медисон шагнула назад.

– Я сказал себе, что если ты откроешь эту дверь, – он посмотрел на дверь, затем вновь на нее, пробежался глазами по ее розовому топу и таким же трусикам, – то я возьму, что желаю. Я ждал три часа… Не мог уйти, Медисон. Мне пришлось ждать… Мне пришлось… – Ефраим зашел в комнату.

Впервые после инцидента в столовой, она испугалась его. Он сказал, что ее кровь – его слабость, а она не обратила внимания.

Думала, что в безопасности, пока держала дверь закрытой и избегала его, но ошибалась. Она так сильно ошибалась.

Медисон медленно отступала. Нужно выйти отсюда. Он слишком быстрый, она это понимала. Пистолет. Ей необходим пистолет. Медленно, медленно двигалась. Она сделала еще один шага назад, в сторону шкафа.

– Уходи, Ефраим, – произнесла Медисон, надеясь отвлечь его разговором на достаточно долгое время, чтобы успеть схватить оружие.

Также она попросила об этом на всякий случай, вдруг он на самом деле послушает.

Ефраим сделал еще один шаг к ней.

– Не могу, Медисон, разве не видишь этого? Ты нужна мне.

– Нет, все, что тебе нужно, пинта крови. Иди в свою комнату, Ефраим, и пей из пакетика.

Он покачал головой.

– Нет.

– Ефраим, подумай о том, что делаешь. Ты же не хочешь этого. – Она отошла еще на один шаг и затем еще на один.

Спасибо Боже, что Джил рылась в кладовке до этого. И оставила дверь открытой.

– Хочу, разве ты не поняла, Медисон? Я хочу тебя так сильно, что не могу дышать. Не могу думать. Каждая мысль о тебе. Днем и ночью я не могу думать ни о чем кроме тебя. Это отвлекает, раздражает и подвергает опасности. Разве ты не видишь? Я больше не могу сдерживаться. Отчаянно хочу тебя, Медисон, – сказал он страстным голосом.

Она пододвинулась к шкафу ближе. Ей просто нужно потянуться и схватить пистолет. Затем выстрелить. Это выведет его из строя, причинит боль, но он останется жив, как и она.

– Я хочу, чтобы ты ушел, Ефраим. Сейчас же. – В данный момент она стояла в дверях кладовки.

– Нет, я знаю, что ты тоже этого хочешь. Могу почувствовать запах каждый раз, когда ты рядом. Ты хочешь меня также сильно, как и я тебя. С играми покончено, Медисон. Я пришел, чтобы взять, что по праву мое.

– Я не твоя, Ефраим! – закричала она и потянулась за оружием. Он схватил ее, оттеснил на несколько футов, пока спиной не прижал к стене. Медисон сильно сжимала пистолет в руке.

Она могла разглядеть очертания Ефраима и его красные глаза.

– Ты моя, Медисон. Ты всегда была моей. Ты просто не понимала этого, как и я, но ты моя, дорогая, вся моя, и я никогда не отпущу тебя. – Ефраим медленно покачал головой и наклонился над ней.

О Боже, он собирается укусить ее!

Звук взведенного курка пистолета стал единственным предупреждением, что у Медисон оружие. Он должен был понять, но не мог ясно мыслить. Медисон прижала дуло пистолета к его боку.

– Отойди от меня. Кухня закрыта, тебе придется найти еду где-нибудь еще, – предупредила она холодно.

Ефраим медленно приподнял голову.

– Медисон?

– Я сказала отойди, ты не осушишь меня сегодня ночью!

– Ты об этом подумала? – бросил он. Ефраим разозлился. Он так сильно её хотел, а она решила, что это из-за гастрономического интереса.

Разве она не понимала, насколько сильно он её хочет? Разве не хотела его также сильно, как и он?

– Отойди.

– Нет, я не хочу твоей крови!

Она усмехнулась.

– Лжец.

Он схватил ее за свободную руку, притянул к передней части брюк и затем медленно направил к своему возбужденному члену. Ефраим тихо застонал.