Высокий, Загадочный и Одинокий

Лучше находиться от него подальше, чтобы ясно мыслить. Его присутствие очень сильно на нее влияло. Существовал только он. Было бы намного легче если бы она его боялась.

– Ты опять это делаешь! – сказал он, следуя за ней.

Медисон неуверенно усмехнулась.

– Нет, я смотрю на… на… – Она замолчала. На что, черт возьми, она смотрит?

Ха! Она все еще стояла в женском отделе, хотя одежда казалась больших размеров.

– И когда ожидается рождение ребенка? Я полагаю, мы имеем дело с непорочным зачатием.

Она покраснела. Ужасный, ужасный мужчина.

– Я ищу для подруги, – солгала Медисон.

– Как мило с твоей стороны, – сухо прокомментировал он, – Я думал женщины обычно покупают подарки для ребенка.

Она пожала плечами и решила продолжить лгать.

– Никто не запрещает покупать что-то милое для подруг.

– Конечно. Как ее зовут?

– Эм… Бетти.

– Бетти очень повезло, что у нее есть такая подруга как ты.

– По крайней мере, она не преследует меня.

– Кто тебя преследует? – спросил он, перебирая рубашки.

Она обернулась, положила руки на бедра и прошипела:

– Ты!

Он запрокинул голову и рассмеялся.

– Перестань!

– Сожалею, но… – усмехаясь, сказал он.

– Ты и должен сожалеть.

– Я пришел сюда за рубашками. Я понятия не имел, что ты здесь и я не слежу за тобой. Ты просто параноик, – солгал он, частично. Ему и правда были нужны новые рубашки. Но когда Джошуа сказал ему, где сейчас Медисон, эта необходимость стала срочной.

Прищурившись Медисон спросила:

– Так ты говоришь, что не преследуешь меня?

Он постарался выглядеть как сама невинность.

– Конечно нет.

Она бросила красноречивый взгляд на его пустые руки.

– Тогда где рубашки?

Черт.

– Я увидел тебя и не успел ничего подобрать.

– Через какой вход ты вошел?

– Это что испанская инквизиция?

– Просто ответь на вопрос.

– Отлично, через главный вход.

– Ха!

Женщина с маленьким ребенком вздрогнула и поспешила прочь.

Он усмехнулся.

– Тише, ты пугаешь местных.

Медисон спокойно указала на главный вход.

– Если бы ты действительно вошел через главный вход, то нашел бы рубашки и не заметил меня.

Черт побери.

– Мне не нужно тебя видеть, Медисон. – Он наклонился к ней, почти прикасаясь губами к уху. – Твой запах взывает ко мне. Манит меня.

Она сглотнула.

– Это… это мог быть кто угодно.

Ефраим выдохнул, искупав кожу Медисон в горячем дыхании. От этого мурашки побежали по ее позвоночнику.

– Нет, милая, никто так не привлекает меня. Ты сирена, которая зовет к берегу. Ты мой маяк. Ты – все, чего я желаю.

– Я не понимаю, ведь это всего лишь кровь, – прошептала она.

Ефраим тяжело вздохнул, и она снова почувствовала тепло на своей коже.

– Да, ты не понимаешь, я вижу. – Ефраим провел губами по ее шее сзади. Она так хорошо пахла.

– Я не боюсь тебя, – твердо сказала Медисон.

Запах женского возбуждения окутал его. Ефраим застонал.

– Нет, ты определенно не боишься. – Он поцеловал ее шею. – Я не хочу, чтобы ты меня боялась. – Еще один поцелуй.

– Потому что тебе нужна моя кровь, – выдохнула она.

Его поцелуи заставили ее извиваться. Было так хорошо. Ей нравилось в нем все. Это сводило с ума.

Она не хотела чувствовать подобное к мужчинам. Чтобы не быть как ее мать, которая западала на каждого парня, взглянувшего в ее сторону, и посвящала ему всю свою жизнь.

Медисон не могла потерять себя, а с Ефраимом она очень боялась, что так и будет.

– Ефраим, если хочешь моей крови я могу поделиться. Это должно решить твою проблему.

Он слегка покачал головой у сгиба ее шеи и провел губами по коже еще более соблазнительно.

– Никогда не будет достаточно.

– Я могу делать это раз в неделю, – добавила девушка с надеждой в голосе.

Он взял ее за руки, переплетая пальцы.

– Для меня никогда не будет достаточно. – Он жадно поцеловал ее в шею.

Медисон закрыла глаза, и непроизвольно запрокинула голову.

– Когда, – она облизала губы. – Когда будет достаточно?

– Когда ты станешь моей, – прорычал он.

Медисон ахнула, почувствовав прохладный воздух на шее, и осмотрелась в изумлении. Ефраим ушел.

– Хорошо, что все так закончилось, – пробормотала она.

***

Слова Ефраима звучали в ее голове. Что он имел в виду, когда сказал "когда она станет его"? Он ожидал, что она станет его коровой? Доступной для кормления, когда он захочет?

Может, он имел в виду, что сразу же иссушит ее досуха. Если вся ее кровь будет в его животе, то, безусловно, она станет его.

Медисон взбила подушку, пытаясь сделать ее удобнее и снова перевернулась. Если он сказал это, чтобы заставить ее всю ночь не спать, что ж ему удалось. Она внезапно села, отбросив одеяло.

– Хватит! – Если она будет бодрствовать всю ночь, то он ответит на все ее вопросы. Он по-прежнему задолжал ей два часа.

Она распечатала эти картинки и увеличила, как обещала. Медисон даже приобрела рамку и повесила в его комнате. Он обязан ей, и собиралась забрать долг, сейчас же.

Ефраим не выходил сегодня вечером. Она бросилась к двери в ванную комнату, распахнула ее и ахнула.

Он стоял в дверном проеме. Каждый мускул его тела казался напряженным. Глаза пылали огненно-красными, Ефраим выглядел чрезвычайно опасным. Медисон шагнула назад.

– Я сказал себе, что если ты откроешь эту дверь, – он посмотрел на дверь, затем вновь на нее, пробежался глазами по ее розовому топу и таким же трусикам, – то я возьму, что желаю. Я ждал три часа… Не мог уйти, Медисон. Мне пришлось ждать… Мне пришлось… – Ефраим зашел в комнату.

Впервые после инцидента в столовой, она испугалась его. Он сказал, что ее кровь – его слабость, а она не обратила внимания.