Высокое напряжение

Лена согласна пойти на уступки. Ждать, когда мы найдем новое место для строительства объекта. Более того, с готовностью помогала, используя свои связи. Вчера мы наконец-таки решили этот вопрос. Нашли отличное место и договорились о сделке с собственниками земли.

Все могло бы наладиться, если бы не уголовное дело, возбужденное в отношении меня. Это более чем серьезно. Мне грозит реальный срок и баснословные штрафы. От понимания всей безысходности голова идет кругом. Еще и Тата допытывается. Только как сказать ей, что все крахом идет? Да и не хочу, уверен, справлюсь со всем. Не стану заставлять ее нервничать. Знаю ведь, с ума сойдет. Тата — теперь моя ответственность. И я хочу о ней заботиться, хочу оберегать. Как бы ни было тяжело, но решу все по-тихому, дабы ни одна слеза ее не упала.

— Следак сказал, что Давыдова в розыск объявили, — вырывает из мыслей голос Кира. — Ублюдок, похоже, сбежал за границу.

— Я не пойму, как вообще они откопали все это?

Я еще не разобрался со всеми подробностями дела. Все свалилось на голову, будто снежный ком. Проверки, потом вызов к следователю. Ясно одно — мой бывший заместитель подставил меня, и очень сильно.

— Один из собственников квартир, которые мы хотели выкупить для торгового центра, подал жалобу, — Кир допивает алкоголь, я наполняю его бокал снова. Брат кивает в знак благодарности, продолжая говорить.

— Плюс подключился еще один наш заказчик по долевому строительству. Помнишь, десятиэтажка на Фурмановской?

— Как забыть? Тогда столько судов было из-за сорванных сроков сдачи, — усмехаюсь, вспоминая то время. Нервы потрепали хорошо. И снова благодарность Давыдову. Вот тогда-то мы и вывели на чистую воду вора. Попрощались с ним.

— По факту, жалоба — бред полный. Но это послужило толчком. Прокуратура заявилась с проверкой, стали перерывать все финансовые документы и обнаружили одно из наследий Давыдова, которое оноставил после себя, — вздыхает брат.

Мы молчим. Каждый в своих мыслях.

— Слушай, ты Давыдова в замах держал два года, — подает голос Кир. — Неужели не видел, какое он гнилье?

— Я знал, что он мутит, но думал, что держу все под контролем. Да и поначалу придраться не к чему было. Кто ж знал, что он будет так грязно действовать?

— Обналичивание счетов, переводы на фирмы-однодневки… сколько он поимелс нас?

— Порядка пяти миллионов только с этого дома, то, что вскрылось прокуратурой, а там неизвестно…

— Черт, и отвечать за все тебе.

Кир прав. Я в полном дерьме. И выплыть будет крайне сложно… Сжимаю голову ладонями, пытаясь унять нарастающую панику в груди. Не могу потерять ее… Если узнает, останется ли она со мной? Выдержит? Нахрена ей это все нужно будет? Успешная, красивая… Если меня посадят, я сам порву с Татой, чтобы не ломать ее жизнь.

— Я не знаю, смогу ли выплыть, — озвучиваю свои мысли.

— Ты должен ей сказать…

Брат все понимает без слов. В этой ситуации я больше всего беспокоюсь о ней.

— Скажу. Но пока есть надежда, я буду молчать. Я хочу дать ей хоть немного спокойствия и счастья. Понимаешь? Что я за мудак буду, если не смогу свою женщину обеспечить спокойной жизнью? Даже если ей будет хорошо со мной недолго, пусть будет так…

— Ты идиот, Богатов, если считаешь, что это решение проблемы, — рычит Кир. — Тебе нужно сейчас бегать, пытаться все исправить, разруливать, а не по морям Тату катать…

— Я ведь не похож на идиота, правда? — возвращаю к нему усталый взгляд. — Я нанял лучших адвокатов. Люди работают. Зачем сеять панику, Кир? Воронцов — ас своего дела. Пару дней, и я буду знать все возможные ходы…

Кир кивает, молчит. Вдруг раздается звонок в дверь. Мы переглядываемся с братом.

— Ты ждешь кого-то?

— Нет, Тата сегодня у себя ночует, — вспоминаю ее сообщение. Фото в купальнике. Черт, еле сдержался, чтобы не сорваться к ней прямо со встречи.

— Ладно, пойду, открою, — отставив бокал, направляюсь к дверям. Распахнув их, замираю в удивлении.

— Ты чего так поздно? И зачем сюда приехала?

— У меня к тебе разговор серьезный, — потеснив меня в сторону, Январская нагло проходит в комнату. Заметив сидящего на диване Кира, поворачивается ко мне.

— Наедине.

Глава 40

Я говорил, не прерываясь ни на мгновение. Не знаю сам, зачем все это делал. Не думал. Отпустив ситуацию, изливал ей свою боль. Все это время она ни разу не посмотрела на меня. Сидела, сложив на животе руки.

А я сидел и смотрел на нее. Нет, не смотрел, пожирал глазами. Она изменилась. И мне это не нравилось. Нет, я имею в виду не внешние изменения, в этом все было просто прекрасно. Такой, округлившейся, домашней, она нравилась мне еще больше. А понимать, что внутри нее мой ребенок… черт… так хотелось прижать ее к себе и выбить всю дурь из башки… Сделать своей… Подыхал ведь все это время без нее, не жил, так, существовал… но ведь не любит… не нужен был ей никогда. Я раскрылся ей, а она чуть не погубила меня.

Одета в старое пальто, скромную вязаную шапку. Почему так бедно одета? Сердце кровью обливается от понимания, до чего себя довела. Как-то сжалась вся, плечи поникли. Где же та сильная Гетман, что так пленила меня?

Жалею ее. А стоит ли? Может, это снова игра? Но как бы разум не кричал, в груди все сжимало. Странно вроде бы, и знаю правду, а не хочется верить. Надежда в груди все еще живет.

Продолжаю рассказ, возвращаясь мысленно в прошлое.

— Что ты хочешь мне сказать? — задал вопрос, как только Кир оставил нас с Январской наедине.

— Я узнала, кто виной всех твоих бед, — произнесла Лена, довольно улыбаясь. Меня бесило ее поведение. И вообще раздражал тот факт, что она приперлась в мою квартиру.

— Говори точнее, — выпил еще алкоголя, дабы унять нервозность.

— Уголовное дело на тебя завели из-за обращения господина Некрасова… Наш проект сорвался по той же причине… Но все же неспроста, Богатов… Кто-то очень постарался настроить людей против тебя.

— Ну, и? — ничего нового я не услышал. — Если есть что-то, выкладывай… — мое терпение подходило к концу. Еще пара минут, и я вытяну ее из квартиры.

— Ты такой верный мужчина, — цокнула Лена, потянувшись к своей сумочке. — Сколько раз я пыталась доказать, что рыжая секретарша не достойна даже мизинца твоего… Сколько раз ты так рьяно отбивался от моего общения… вот только, Лев, ты совсем не умеешь разбираться в людях…

После этих слов по телу прокатывается волна гнева. Я разорву ее на части, если она не заткнется…

— Лена, ты либо говори, либо уходи, не испытывай мое терпение.

— Вот, слушай, — кладет телефон на стол, включает запись диктофона… Раздается какой-то шорох, а потом я слышу голос Таты и ее подруги.