Высота одиночества

— Я смотрела трансляцию. — Плечи ее под его ладонями слегка дернулись.

— Чего же тогда спрашиваешь?

Он отлично знал, почему она спрашивает. Вампиреныш… Игорь усмехнулся, подумав об этом, и мышцы его живота напряглись. Рина приподняла бровь.

— Нравится тебе смаковать кровь соперников, да? — Усмешка его стала еще откровеннее.

Рината не обиделась. Напротив, на губах ее появилась самодовольная улыбка. Для полноты картины не хватало только длинных острых клыков, но Игорь был уверен, что даже это не остановило бы его от того, чтобы, обхватив ладонью ее затылок, притянуть к себе и с удовольствием прижаться губами к губам.

***

Из колонок звучала лиричная «Адажио», а двое фигуристов, рассекая гладкую поверхность льда, оживляли её, добавляли мелодии ярких красок красивым, выразительным катанием.

Алла пристально следила за прокатом своих подопечных, исполняющих произвольную программу. Рината и Игорь разомкнули руки и зашли на каскад. Толчок, три с половиной оборота в воздухе, приземление, снова вверх и вновь чистое приземление. Мелодия по-прежнему струилась, вилась, но Рина вдруг остановилась и бросилась Игорю на шею. Впервые за все время тренировок этот каскад у них получился идеально чисто. Если сольно аксель они прыгали уже уверенно и стабильно, то каскад до сих пор давался с трудом.

— Рината! Игорь! — громко окликнула их Алла. Фигуристы синхронно обернулись к ней, и Богославская, с недовольством покачав головой, продолжила: — Вы на чемпионате России вот так же посреди произвольной программы остановитесь и будете радоваться хорошо исполненному каскаду? У нас прогон программы, а что это значит? — приподняв брови, спросила она.

Двое на льду ждали, что ответит другой, а в итоге Алла услышала только музыкальные переливы. Выражение лица Игоря было виноватым, а Рината состроила кислую мину. Она ждала, что Рина скажет ей что-то грубое, язвительное, но та лишь выдохнула и, повернувшись к Игорю, проговорила:

— Давай заново без остановок.

Даже он, казалось, ожидал от нее чего-то более масштабного и разрушительного. Игорь неуверенно тряхнул головой, убрал спадающие на лоб волосы и попросил:

— Алла Львовна, можете поставить музыку с начала?

Богославская чуть заметно приподняла уголки губ и остановила мелодию. Дождавшись, когда пара встанет в исходное положение, запустила дорожку сначала. Со стороны все казалось таким волшебным, легким, изящным, но она знала, насколько это впечатление обманчиво. В каждом мгновении — адский труд, кровь, боль и слезы. И жизнь. Жизнь тех, кто так же, как и она сама, так же, как и ее дочь, выбрал этот путь. На этот раз каскад получился, пожалуй, еще более эффектным. После двух высоких, четких и мощных прыжков, Рина и Игорь не остановились, а продолжили кататься согласно постановке, и это было действительно хорошо. Алла видела, как Рината улыбнулась Игорю при заходе в выброс, и удовлетворенно выдохнула. Ее дочь взяла себя в руки, поставила во главу угла спорт, и это сказывалось на работе. Упорства, таланта и трудолюбия им троим было не занимать, а теперь к этому прибавилась и слаженность. Она не сомневалась, что при таком серьезном подходе у Рины все получится. Она слишком амбициозна и честолюбива, чтобы сдаваться перед преградами, для многих которые могли бы стать непреодолимыми. В этом она похожа на своего отца…

Вспомнив о Бердникове, Алла бросила взгляд на трибуны. На самом верхнем ряду, укутавшись в пальто, сидел Владимир. Она не могла запретить президенту Федерации посещать тренировки, но не позволяла ему спускаться к бортику и вмешиваться в рабочий процесс. Рука её непроизвольно легла на живот, пальцы сжали плотную ткань пальто.

Рина и Игорь исполнили заключительное вращение и застыли в финальной позе. До чемпионата России в Сочи оставались считанные дни, и Алла с уверенностью могла сказать, что эта пара сможет бороться за попадание в тройку сильнейших. И вовсе не обязательно, что лишь за бронзу. После случившегося в финале Гран-при она, как следует поразмыслив, выстроила работу так, чтобы две ее ведущие пары вообще не пересекались в стенах школы. От греха подальше. Анна была достойной спортсменкой и заслуживала особенного внимания, и Алла знала, что должна обеспечить ее комфорт равно так же, как и комфорт Ринаты. После провала в Японии Аня стала тренироваться в три раза усерднее, не давая слабины ни себе, ни Матвею, а это только лишний раз подтверждало, что и сама Алла должна сделать все от нее зависящее, чтобы поставить пары в равные условия. Всем сердцем она желала Ринате победы, но ирония заключалась в том, что это были только ее личные проблемы. С детства она верила в спортивные принципы и честную игру, и отступать от этого не намеревалась даже теперь.

— Алла Львовна, ну как? — подъехав к тренеру, поинтересовался Игорь.

За ним, тяжело дыша, подкатила Рината. Уперев руки в бока, она молча взяла с борта бутылку с водой и жадно отпила. Алла перевела взгляд с дочери на Игоря.

— Если я скажу, что отлично, вы не расслабитесь? — проговорила она с улыбкой.

— И не подумаем, — подала голос Рината, вернув пластиковую бутылку на место.

— Она верно говорит. — Игорь приобнял Ринку за талию и притянул к себе. Та, даже не подумав возмущаться, прижалась к нему еще теснее. — У нас финишная прямая, Алла Львовна, расслабимся после Олимпиады, — хмыкнул Игорь.

Почувствовав, что Рината смотрит на неё, Алла повернулась. Рина быстро отвела взгляд, но за мгновение до этого Алла успела увидеть в ее глазах то, чего не видела уже много лет. Рината была счастлива. И Алла все бы отдала, лишь бы всегда видеть счастье в этих глазах — голубых, с мерцающими в них серебристыми крапинками. Она отдала бы все, лишь бы жизнь её дочери сложилась так, как она того захочет.

Войдя в женскую раздевалку, Богославская включила свет и внимательно осмотрела пол. На привычном мраморно-сером линолеуме не нашлось ничего примечательного, и она удрученно нахмурилась. Поставив сумку на ближайшую скамейку, нагнулась и осмотрела пол под ней. Взгляд её зацепился за цветную резинку для волос, потерянную, скорее всего, одной из девочек. Вот только это было совсем не то, чего она так надеялась найти. Алла достала резинку и положила на деревянную скамью. Снова пристально осмотрела раздевалку, вспоминая, в каком конкретно месте она сегодня стояла. Кажется, это было вон там, у входа в душевую. Нервно выдохнув, Алла подошла к другой скамейке и, опустившись на колени, посмотрела внизу. Но и там ничего не нашлось.

Она понятия не имела, как так получилось. Уже одевалась, чтобы уйти домой, когда поняла, что одной сережки нет. И ладно бы, сережка и сережка, одна из нескольких десятков в её коллекции. Но именно эта пара — усыпанные белыми фианитами серебряные колечки, — именно она была дорога ей как память. Эти серьги на двадцатипятилетие подарил ей дед. Дед, которому она была обязана в этой жизни всем. Он растил её один, родителей своих Алла даже не помнила, памятью об отце и матери служил лишь альбом с черно-белыми фотографиями.

Когда-то именно дед купил ей первые коньки и привел на каток. Позже, уже после того, как она окончила карьеру, он говорил, что поступил неправильно, что этот лед принес ей одни несчастья, и Алла в какой-то степени была с ним согласна. Тогда она не понимала, что делать дальше. После беременности и трагических родов о спорте не могло идти и речи. Сама мысль о возвращении на лед в качестве спортсменки претила ей, угнетала. Но и совсем отдаляться от фигурного катания Алла не хотела. Поэтому она и решила стать тренером. Пришла к Николаю Петровичу и прямо заявила, что хочет быть его помощницей. Ну а после… Через два года Бердников построил новенькую современную школу фигурного катания и назначил её главным тренером. Она могла бы отказаться, но не отказалась. Потому что как раз в тот момент Николаю Петровичу предложили место в одной из питерских школ, к чему Бердников, Алла знала точно, не имел никакого отношения, и потому, что на тот момент тренерство стало не просто её работой, оно превратилось в её жизнь.

Дверь раздевалки резко распахнулась, и Рината, порывистая и стремительная, едва ли не влетела внутрь. Она была уже полностью одета и держала в руках яркую шапку с большим помпоном.

— Что Вы делаете? — резко осведомилась она, заметив Аллу, стоящую на полу в неприглядной позе.

— Сережку потеряла, — ответила Богославская, поднимаясь на ноги. — А ты что тут забыла? Вы же уехали минут двадцать назад. — Она опустилась на скамейку и отряхнула колени.

— Телефон в шкафчике, — Рината подошла к своему месту и открыла дверцу локера. Мобильник, беззвучно приплясывая на полке от непрекращающихся звонков Игоря, и правда лежал там. Рина нажала на кнопку и ответила: — Да, нашла… Минут пять. Не ворчи, сейчас буду.

Алла с интересом наблюдала за быстро меняющимся выражением лица дочери. Она хмурилась, потом улыбалась, потом снова морщила лоб. Если бы ей предоставили такую возможность, Алла могла бы сутками напролет сидеть рядом с Риной и разглядывать её, пересчитывая каждую ресничку, дотрагиваясь до её волос, разглаживая едва заметные морщинки недовольства на ее лице. Она порой чувствовала себя помешанной. Ну и пусть, она просто хотела быть рядом.

Потонув в собственных размышлениях, Богославская не сразу поняла, что Рината медлит. Она стояла, все еще сжимая телефон в руке и смотрела на неё.