Высота в милю

— Не верь всему, что видишь в интернете, Стиви, девочка.

На мгновение между нами повисает неловкое молчание, прежде чем мои губы расплываются в извиняющейся улыбке.

Разочарование отражается на его лице, когда парень отворачивается от моей двери, собираясь догнать своих друзей.

— Увидимся, — одаривает меня полуулыбкой Эван, но в ней нет особой радости. Скорее грусть, напоминающая мне, что я полная идиотка.

ГЛАВА 20

ЗАНДЕРС

— Вы, мальчики, хорошо выглядите в этом сезоне.

Откинувшись на спинку коричневого кожаного дивана, я закидываю руки за голову.

— Такое ощущение, что у нас наконец-то есть все необходимые элементы, чтобы по-настоящему вырваться вперед.

— Вчера вечером Илай забил победный гол, — начинает Эдди, наш общий психотерапевт. — Боже, это было эпично.

— Да, он не преминул показать мне повтор бесчисленное количество раз за выпивкой вчера вечером.

Мэддисон всегда лучше играет дома, чем в гостях, поэтому неудивительно, что он лидирует в лиге по очкам после нашей двухнедельной домашней серии. Но Эдди знает Мэддисона так же хорошо, как я знаю своего лучшего друга, поэтому нет необходимости объяснять ему. Он всегда на высоте, когда его семья на арене.

Я, с другой стороны, процветаю на ненависти со стороны посещающих стадионы. Я привык быть своей собственной системой поддержки во всех аспектах моей жизни, включая хоккей.

— Как ты настроен на Рождество?

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Я старался не думать об этом ужасном семейном празднике, но, конечно, Эдди собирался спросить о нем. Он является моим психотерапевтом уже почти десять лет. Наши еженедельные сеансы обычно представляют собой просто разговор двух друзей, но Эдди, будучи Эдди, всегда знает, когда нужно докопаться до сути происходящего. И зная все мельчайшие подробности моей семейной истории, не удивительно, что он заговорил об этом, когда Рождество не за горами.

Но восемь лет назад я пообещал ему и себе, что буду честен на наших сессиях. Жестокая честность распространилась на все аспекты моей жизни, и должен сказать, что это невероятно освобождает. Именно это помогло мне преодолеть многих внутренних демонов, с которыми я боролся, когда был моложе.

— Я боюсь этого. Даже не знаю, о чем мы будем говорить. Линдси не будет рядом, чтобы выступить в качестве буфера, и я жалею, что не сбежал и не придумал какую-нибудь отговорку.

— Это может стать хорошим шансом для тебя и твоего отца поговорить, Зи. Он явно прилагает усилия, навещая тебя.

— Логан сказала тоже самое.

— Что ж, — смеется Эдди. — Логан, наверное, стоит переосмыслить свою карьеру и присоединиться к моей сфере.

С тех пор как мы учились в колледже, Мэддисон и я посещали одного и того же психотерапевта, и Эдди в шутку предложил платить половину своей зарплаты Логан за то, что она будет держать нас в тонусе, когда мы не находимся в его кабинете.

— Что удерживает тебя от честного разговора с отцом? Ты прекрасно справляешься с этим со всеми остальными в своей жизни.

— Я не злюсь на всех остальных в моей жизни.

— Почему ты злишься на своего отца?

— Эдди, ты знаешь почему.

— Напомни мне. — Его любимая тактика. Он точно знает почему и не нуждается в напоминании. Просто хочет проверить, помню ли я причину.

— Потому что он бросил меня так же, как моя мать. В то же самое, блядь, время. Он зарылся в работу, а я остался один, без никого.

— Ты когда-нибудь спрашивал его, почему он так поступил?

— Мне не нужно спрашивать. Я знаю, почему. Он не любил меня настолько, чтобы быть тем отцом, в котором я нуждался.

Эдди глубоко и покорно вздыхает.

— Как думаешь, раз уж вы двое останетесь одни в эти выходные, ты спросишь его о том, что произошло в те последние годы учебы в старшей школе?

Быстро покачав головой, я говорю ему «нет».

— Мне уже все равно. Я дистанцировался от ситуации, и люблю себя настолько, что мне не нужна ни его любовь, ни чья-либо еще.

— Зи, — Эдди откидывает голову назад на серый подголовник его кресла. — Ради Бога, пожалуйста, скажи мне, что после восьми лет нашей совместной работы ты понимаешь, что это неправда.

Тишина воцаряется в кабинете консультанта, который был моим убежищем на протяжении многих лет.

— Ты не думаешь, что достоин любви? — Эдди сдвигает свои очки без оправы на переносицу, его лодыжка перекинута через противоположное колено, а руки сложены вместе. Если бы вы открыли свой словарь на слове «психотерапевт», я почти уверен, что нашли бы там фотографию Эдди в его гребаном свитере-жилете.

Очевидно, что я уклоняюсь от его вопроса.

— Ты не думаешь, что тебя любят? — перефразирует он.

— Я думаю, что несколько человек любят меня. Мэддисон, Логан, моя сестра. Но я не знаю, полюбил бы меня кто-нибудь еще, если бы увидел меня настоящего.

— А кто ты настоящий? — И снова Эдди знает этот ответ.

Закатив глаза, я напоминаю ему.

— Тот, кто заботится о своих лучших друзьях. Кто морально силен, потому что усердно работал над этим. Тот, кто ввязывается в драки на льду только потому, что защищает своих людей. Кто на самом деле проводит больше времени в роли дяди, чем со всеми женщинами, с которыми, как думают люди, я встречаюсь.

Эдди продолжает кивать, одновременно делая пометки в своем блокноте, как делал последние восемь лет.

— Тот, кто боится потерять образ, созданный для него, потому что люди любят этого парня. Я не знаю, полюбят ли они настоящего меня, и не знаю, хочу ли это выяснять.

— Ты всегда был моим самым честным клиентом, Зи, но ты лжешь всему миру о том, кто ты есть. Для человека, который никогда не лжет, это довольно большое событие.

— Эдди, — неловко смеюсь я. — Сегодня утро среды. Становится довольно напряженно для утра среды.

— Это же терапия. Чего ты ожидал? — Конечно, он не позволит мне отмахнуться с помощью юмора. Он знает меня лучше.

— Ты хочешь, чтобы тебя любили?

Дьявол. Сегодня он задает все трудные вопросы. Я выпил недостаточно кофеина для этого. Черт, я еще не выпил достаточно виски для этого.

— Мне кажется, я уже давно исключил этот вариант для себя.

— Зи, тебе двадцать восемь. Тебе могло быть восемьдесят восемь, а ты все еще мог бы менять мнение. Ты хочешь, чтобы тебя любили?