Высота

— Вот ведь упрямая скотина… — снова забубнил инструктор.

В тот же миг в небе, как фейерверк, развернулся огромный белый купол парашюта. Булавин, заложив идеальный вираж над полем, уверенно шел на посадку. Он уже рассмотрел две знакомые фигурки на земле. Еще несколько секунд и он сожмет этих двоих в объятиях. Сердце ликовало от радости, стихия снова легко покорилась ему.

* * *

Кузьмич встретил своего главного ученика в одиночестве. Хотелось и обнять его и отшлепать, но довольное лицо Глеба сегодня стоило любых шалостей. В конце концов мастерское приземление и красивое, как по нотам, раскрытие компенсировали лишние секунды ненужной задержки.

— Глебка, а что это ты такое в небе устроил? — наконец, с упреком спросил Кузьмич. — Подобные фортеля не к лицу взрослому мужчине, тем более на первом прыжке.

— С Кариной сработало? — хитро подмигнул Булавин, сбрасывая с плеча парашютный ранец.

— Ага! Как у Ферзя с той моделькой из плейбоя, — недобро посмотрел друг. — Девчонка чуть «Отче наш» не зашептала. Бессовестный ты человек, Булавин!

— А чего ж не дождалась, раз так переживала? — досаду в голосе скрыть не получилось.

— Да как тебе сказать… — задумался Кузьмич. — Ты когда сел, весь такой довольный с улыбкой на всю морду, она сразу развернулась и ушла.

— Куда ушла? — не понял Булавин.

Он здорово рисковал в воздухе, такое должно было произвести впечатление! А уж чего сам прыжок стоил, первый за пять лет! Но Кузьмич не ответил. Снова уткнулся в свой журнал, будто мог забыть ошибки Булавина, над которыми впредь предстоит немало потрудиться обоим.

Подоспевшие с поздравлениями, Федор и Стас тоже лишь пожали плечами на вопрос, где Карина. Девчонка, как сквозь землю провалилась, и непонятно по какой причине. Времени до следующего подъема самолета было немного, но какое-то смутное подозрение заставило его скинуть ранец и всерьез заняться поиском пропажи. После такого насыщенного утра, как было у них, ожидать стоило чего угодно.

Обшаривая кабинет за кабинетом в администрации, Булавин все больше хмурился и злился на себя. Может, не стоило пугать ее своим прыжком? Пока она чаще удивляла его неожиданными поступками, чем обычной для молодой девушки реакцией.

Когда помощницы не оказалось ни в столовой, ни в кассе, он не на шутку встревожился. Последнее место, где она могла оказаться, был маленький номер в домике для персонала. Если уже и у себя не будет, стоит всерьез думать о побеге.

Глеб, забыв о хромате, в считанные минуты преодолел расстояние до коттеджа и взбежал по широкой деревянной лестнице. Судя по странным звукам, в комнате явно кто-то был.

— Можно войти? — услышала Карина за дверью знакомый голос.

«Он точно решил меня доконать» — пробубнила под нос девушка и тут же принялась приводить себя в порядок. Не хватало еще, что бы шеф застал ее в слезах.

— Минутку! — отозвалась неожиданно хриплым голосом.

Но с минуткой она погорячилась. Никакая пудра не могла скрыть раскрасневшегося носа и распухших губ. Про глаза и говорить не стоило! Женские слезы действительно страшное оружие, они способны в кратчайшие сроки превратить симпатичное миленькое личико в распухшую, как от аллергии, физиономию. Впору запереться в комнате, и пусть любезный шеф вещает из-за закрытой двери.

— Я вхожу! — отрезая любые варианты, известил Булавин.

Бросив косметичку на столик, Карина приготовилась к встрече. Пусть драгоценный шеф только посмеет хоть что-то сказать! Да, она дурочка, потому что испугалась за него, да, она плакса, потому что не удержала своих эмоций, но не трусиха! В слезах, так в слезах, с красным носом, так с красным носом, пускай знает, что натворил. Сердце до сих пор замирало от воспоминания.

— Карина, что случилось? Я тебя еле нашел, — Глеб вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. — Солнце еще высоко…

И тут он осекся. Глупая шутка застряла в горле, а лицо побелело от увиденного. На узкой кровати, сжимая в руках потрепанную салфетку сидела девушка. За неполных тридцать пять лет Булавин уже успел насмотреться на женские слезы. Громкие рыдания бывшей жены перед разводом, истерики брошенных любовниц и безобразный плач уволенных помощниц — все они выли по себе, от эгоизма или обиды. О нем никто кроме тещи слезы не лил.

И вот сейчас эта девочка, вместо того, чтобы весело смеяться над смертельно опасным трюком, как это свойственно всем молоденьким красоткам, сбежала к себе и плачет…

— Карина… — слова не находились.

Она не переставала его удивлять, ставя в тупик своими решениями и поступками. Все привычные сценарии проваливались с треском, а как правильно реагировать на такое он пока не знал. В голове из раза в раз проскальзывали крамольные и даже сентиментальные мысли, противоречащие всем доводам разума. Сложно, но так заманчиво… А тут еще слезы… Слезы из-за него.

Чувствуя себя последним преступником, Глеб уселся рядышком на узкую кровать. «И как только не свалились с нее ту ночь» — совсем некстати проскочила мысль.

Девушка не шелохнулась, как сидела, отвернув лицо от окна, так и продолжила сидеть, будто не хотела видеть его.

— Прости, малышка, — он аккуратно взял ее за подбородок и повернул к себе. — Чудо ты мое. Да разве ж я заслуживаю хоть одну твою слезинку?

— Я не чудо и не твое, — отдернув лицо, прошептала девушка.

Голос предательски дрогнул, выворачивая душу начальника на изнанку.

— Боюсь, что уже мое… — обреченно послышалось в ответ.

Карина смолчала. Больше всего ей хотелось провалиться под землю. Если бы не давешняя горячность, не глупое упрямство, сидела бы сейчас где-то дома или с друзьями. Подальше от него и всего, что с ним связано.

— Если бы ты только знал, как я жалею, что согласилась продолжить работу.

— Верю, солнце, — тяжело вздохнул Булавин. — Только сейчас уже ничего не поделать, сбежать я не позволю.

— Зачем тебе это, — красноватые от слез глаза внимательно смотрели ему в лицо. — Из-за работы?

Глеб зарылся пальцами в свою густую шевелюру. Что тут ответить? Уже сто раз спрашивал себя «Зачем?», но путного ответа не приходило. Гибель Риты, Ферзь, больница — все настолько выбило его тогда из колеи, что вместо того, чтобы делать что надо, сделал что хотел.

— Мне трудно объяснить, — попытался вывернуться Булавин. — Считай, что это блажь. Нам, «самовлюбленным мужчинам» такое порой свойственно.

— Знаете что, шеф… В следующий раз хорошенько проверьте свой парашют перед прыжком, а то ведь у меня так и чешутся руки сплести макраме из его строп.

— Какая кровожадная мне попалась помощница! — хохотнул он, радуясь, что вновь удалось свернуть разговор с опасного русла. — Но это правильно. Уж лучше пилить стропы, чем лить слезы.

Девушка в ответ тут же ткнула его подушкой и отскочила с кровати.